Спутанные карты

Пойдя против слов Босса, Лусурия строго запретил начинать занятия на следующий же день после инцидента. «Ванильке нужен отдых после травм! Он же омега, а ты ни капли не бережешь мальчика!» — закатывал истерики Локсар при встрече с Занзасом. В конце-концов Скайрини, уже полностью выведенный из себя, все же сдался, не в силах выносить крики своего хранителя Солнца. Лусурия в эти дни как никогда походил на мамочку, излишне опекающую своего маленького сыночка. Занзас даже в какой-то момент представил себе сценку, где мамулька приходит в школу и заявляется в кабинет директора с требованием избавить своего сынишку Тсунаеши от злого старшеклассника Занзаса, что так беспардонно отбирает карманные деньги у мальчика. И мамочке-Лусурии совершенно все равно, что Занзас защищает ее сына от хулиганов, а тот добровольно, буквально впихивает свои сбережения в карманы защитника. Тсунаеши же на протяжении «дней отдыха» с удивлением отмечал новое свойство своего тела. Ожоги от пламени Ярости заживали довольно быстро, и ко дню тренировок остались лишь свежие красноватые шрамы и ни одной ранки. Про себя юноша отметил, что быстро заживают именно раны от пламени, тогда как обычные царапины, порезы или синяки затягиваются как обычно, возможно, немного быстрее, чем раньше. Казалось, что пара недель и не осталось бы даже и шрамов, но Тсунаеши четко понимал, что это пламя Ярости уж точно оставит отметины. Это одно из его главных свойств. Оно буквально впитывается в кожу, не давая заживать до конца. Пожалуй, такое было бы идеальным наказанием и напоминанием для провинившихся в их мире. *** ПОВ: Занзас. За последние пару месяцев я успел проклясть все и всех вокруг себя неисчислимое количество раз. Меня раздражали собственные чувства и действия. И еще больше меня раздражал внутренний альфа, не дающий мне покоя ни на минуту. Я чувствовал себя каким-то подростком рядом с мелким. Все внутри бурлило и взрывалось при приближении к мальчишке, а его аромат преследовал повсюду. Что уж там, я уже не могу даже спокойно спать, не чувствуя рядом этого ванильного с примесью печатных страниц запаха, частенько срываясь с кровати и бродя по коридорам около комнат омеги и пропитывая себя сладким запахом. К тому же ревность буквально разрывала грудину при взгляде на то, как дружно ведет себя омега с Хибари Кеей. При взгляде на своего нового хранителя, я чувствовал, как изнутри поднимается гнев и ярость, а звериное «я» рвется наружу в надежде преподать глупому молокососу урок и показать, кто тут главный и достоин омеги. И как бы я ни старался присмирить всю эту какофонию чувств — все лишь ухудшалось. Эмоции терроризировали меня все сильнее и сильнее, из-за чего в один момент мне просто не удалось удержать все. По-видимому, тогда из-за всплеска гормонов омеги произошел сбой, вызвавший слишком ранний гон. Я помню каждый миг той ночи: каждое свое действие, каждый жест, крик и хрип Савады, и то, насколько ненавидел и презирал свою сущность альфы. Признаться, я до сих пор поражен тем фактом, что Савада остался почти таким же, что и раньше. Более того, он в каком-то смысле начал доверять мне больше. Он будто бы понял что-то для себя, чего не могу понять я сам. Мой альфа же после этого почти полностью зациклился на пацане, постоянно выуживая его запах отовсюду. Когда же Тсунаеши находился рядом, в моей голове поднимался такой вой, что просто невозможно было держать себя в руках, из-за чего я постарался немного сократить времяпрепровождения рядом с ним. Было ощущение, что, дай я волю этому тупому зверю, он бы сутки напролет сидел где-то у двери или под окнами мелкого, закатывая кошачьи мартовские концерты. Даже когда Савада пришел с просьбой о тренировках, я не смог долго терпеть вой в голове, одобряя все слишком быстро, слишком необдуманно… Тренировки парня стали для меня одновременно и отдыхом, и пыткой. Я вроде бы освободился от лишних пересечений с мелким, в какой-то момент навязчивость его аромата поутихла, а внутренний альфа затаился. Но вот ревность лишь нарастала, как и нехватка самого присутствия Савады поблизости. И вот в один из дней я попросту не выдержал, и, бросив все дела, заявился в выделенный подросткам зал под сопровождением в виде довольного урчания внутри. Было откровенно смешно наблюдать за так называемой тренировкой. Неуклюжесть парня в сопровождении несосредоточенности делали из вроде бы серьезного обычно занятия комедийную сценку с элементами фаер-шоу. Да и наглость моего юного хранителя Облака заставляла почти восхититься. Так откровенно выставлять напоказ свою своенравность не позволял себе даже Скуало — хотя он и уважал меня, иначе бы не подчинялся. В общем-то то, что я увидел, меня рассмешило и в то же время в каком-то смысле успокоило. Теперь я мог не волноваться за Саваду. Опасности тренировки с этой псинкой для него не представляли. Как же я ошибался, думая так. В один из дней от работы меня отвлек звонок одного из мобильных, специально отведенного для связи именно с хранителями. Практически панически-ошарашенный голос самого спокойного из моей семьи удивил и неплохо меня напугал, заставляя тут же сорваться с места, несясь в сторону тренировочного зала, отданного в пользование Тсунаеши. Невозможно описать насколько я был зол от увиденного и услышанного. То, что парень так стоический и методично пытался скрывать от меня хоть что-то, заставляло скрежетать челюстями и сдерживаться от спонтанных выбросов пламени посмертной воли. Я даже не заметил, как успел мысленно полностью присвоить себе мальчишку, и настроиться на полное доверие с его стороны. А тут оказалось, что Савада не говорил столь долгое время о множестве важных вещей. Как он вообще додумался скрывать проснувшееся в нем пламя Ярости? Это было слишком безответственно и опасно с его стороны. Ведь из-за этого мог пострадать как он сам, так и окружающие. Да и то, что Савада имел связь с кольцом даже сейчас, резко меняло все положение дел. Это значило, что все о чем мы пеклись, вся ложь о смерти Тсунаеши для Вонголы, все попытки подтвердить эту самую ложь, все шло крахом! То, что Савада скреплен с Наследством и может связаться с бывшими Боссами, прямо говорило о том, что кольцо не приняло Алехандро, и мафия знает, что истинный наследник жив. Да и то, как неуверенно уверял мальчишка в том, что больше ничего не скрывает, ясно показало — еще как скрывает. Злость от недоверия со стороны мальчишки довольно быстро затмилась темным ликованием второй стороны, которая была безумно рада тому, что ей, наконец, достанется больше времени для омеги. Да и то, что появился шанс отлучить от Савады «Фиалку», вызывало дрожь удовольствия внутри. И тогда, отвернувшись, чтобы не выдать общего состояния, я объявил, что лично возьмусь за проведение тренировок. Сохранять хотя бы вид спокойствия было безмерно сложно, и я поспешил выгнать посторонних, после откидываясь в кресле и приспуская внутреннего с поводка, из-за чего нюх резко усилился. Кажется, мы нашли хоть что-то общее. Нам нравится аромат ванили, книг в переплете с моим — кофейным. Запах идеального утра. Пока альфа наслаждался хотя бы малой свободой, сам я погрузился в размышления о сложившейся ситуации. Сейчас я не знал, как реагировать. Чувство было двойственное. С одной стороны — мелкий сильный, обладающий огромным потенциалом омега, и то, что он принадлежит мне, несказанно радовало. Он сможет постоять за себя при крайней необходимости, и я могу не волноваться о его безопасности. К тому же, Саваду не стыдно будет представить как потенциального партнера в обществе, и можно спокойно повысить его из простого «эскорта». Но с другой. Сам факт того, что Тсунаеши обладает пламенем Ярости заставлял насторожиться. Если ему никто посторонний не сможет причинить боли, благодаря этой силе, то само пламя может навредить еще сильнее, тем более я не знаю, как оно ведет себя, деля носителя с другим, не менее сильным Огнем. Тот факт, что Савада может сгореть изнутри, заставил затаить дыхание в ужасе. Омега дорог мне. Даже, пожалуй, в какой-то степени, дороже Хранителей. Я уж точно не хотел потерять его. Скорее наоборот. Несколько раз я задумывался о том, что было бы неплохо в будущем, когда мелкий будет готов, «узаконить» наши отношения. Открыв глаза, я пробежался взглядом по комнате, наталкиваясь на ноутбук стоящий рядом. Теперь стало понятно, что происходило на той ночной записи, принесенной Скуало. Если пламя уже пробудилось к тому времени, то значит именно оно защитило невменяемого хозяина от нападения той троицы придурков. То-то мне искры тогда показались столь родными. Мальчишка неосознанно воспользовался пламенем Ярости для защиты… Это хорошо… Значит, оно признает Саваду. Главное теперь, чтобы сам пацан принял второе пламя. Думаю, это будет довольно интересно. *** Уже в первый день Савада понял, насколько занятия с Занзасом отличаются от тренировок с Кеей и даже Реборном. Скайрини оказался учителем от бога. Если с Кеей они скорее играли, то вариец следил, чтобы Савада правильно и равномерно распределял пламя по телу, а так же обучал омегу и новым приемам. При этом Фуриозо был строг и даже в какой-то мере излишне требователен, но, в отличие от Реборна, вначале мужчина нашел правильный подход к юноше и старался не слишком выматывать того. Первую неделю, когда Скайрини вдалбливал омеге лишь основы, уча разделять внутреннее пламя и глушить второй поток, когда пользуется одним, Савада попросту падал от усталости. Он даже представлять не хотел, что будет, когда начнется часть со спаррингом. Но все же даже последующей за первой частью практика не показалась Саваде сложнее, чем самое начало с внутренним разделением видов пламени, посмертной воли и их призывом. Стоило ему лишь вспомнить первый их «сеанс», и парня передергивало. В первый день где-то в девять утра Тсунаеши буквально выдернули из постели, таща на завтрак, состоящий из небольшой рыбины и риса, а после сразу же в тренировочный зал. Глаза Занзаса горели странным азартом и уверенностью, даже как-то пугая все еще сонного омегу Оказавшись в зале, Скайрини, без каких-либо прелюдий, сразу же начал разъяснение того, как именно должен юноша чувствовать, контролировать и использовать свой огонь. При этом каждая часть сопровождалась демонстрацией со стороны самого учителя. Закончив, мужчина с тихим щелчком погасил объявшее руки пламя, с серьезным видом подходя к омеге и приказывая продемонстрировать и его Ярость. Тогда Тсунаеши недолго помялся, быстро призвав яркие рыжие всполохи на кончиках пальцев, за что получил болезненный подзатыльник. На удивленный взгляд омеги, Босс Варии вполне спокойно ответил, что просил Ярость, а не Гармонию. Тсунаеши пытался призвать Яростное Пламя вместо гармоничного до самого вечера, а когда второе все же опустило блок, позволяя первому выйти на волю, помещение о зала наполнилось миллионами искр, подпалив одежду хозяина и Занзаса, а так же стены и потолок. — Ну, хоть что-то, — хмуро буркнул тогда Занзас, рассматривая дыры и подпалины на рукавах любимой футболки. — И ты вроде как цел. Тсунаеши неуверенно кивнул, жалея и мысленно оплакивая худи, которую решил надеть на этот день. Теперь вместо длинных рукавов руки венчали лишь до локтя сожженные куски ткани, а так же кофта обзавелась «дизайнерскими» обожженными дырами на боках. Да и единственные удобные штаны было жалко. На них появилось столько точек, что легче было бы применить их как сито или рыболовную сеть, чем зашить. — Ты понял принцип отделения Гармонии от Ярости? — устало потерев переносицу, спросил Скайрини. — По-моему, да, — кивнул Савада, переминаясь с ноги на ногу. — У них очень разные… Характеры. Если Гармонию я зову с желанием защищать, то Ярость, — Тсунаеши на мгновение сжался, передергиваясь от понимания. — Яростное пламя откликается на сильные чувства, взбудораженность, мысли о битве… В общем… — На возбуждение, — с усмешкой подвел итог Занзас. — Я удивлен, что во время твоей второй течки это пламя не сожгло половину моей комнаты. Тогда оно, как я понял, уже полностью пробудилось в тебе и нашло свое место. Сам я во время гона плохо сдерживаю свое. «Я помню», — Тсунаеши покраснел и вздрогнул от воспоминаний, как под сильными руками горела простынь, а вокруг мерцали искры. — Думаю, тогда на сегодня все, — устало протянул альфа. — Продолжим завтра. — Спасибо за сегодня, Занзас-сан, — вежливо поблагодарил Дечимо. — Ага, — скривился Скайрини. — Пойдем, через двадцать минут ужин. — А вы правда думаете отправить Хибари-сана на миссию? — не сдержал вопроса юноша, когда они вышли в коридоры особняка. — Уже, — хмыкнул Скайрини, пожав плечами. — Надо же мне посмотреть на что способен мой хранитель, и не зря ли я его принял. Да и после этого ему можно будет и пару-тройку отрядов выделить. Я отправил его вместе со Скуало и Белом, так что можешь не волноваться за своего песика, мелкий. — Занзас-сан! Хватит называть Хибари-сана собакой, — пробурчал экс-Вонгола Дечимо. — А как еще? — с напускной насмешкой, спросил альфа, внутренне уже злясь на то что пацан защищает ГДК.— Я могу перейти обратно на «мусор». — Лучше не надо, — горестно вздохнул Тсуна, но уголки тонких губ, совершенно противореча тону, поползли вверх, и омега ближе подошел к альфе, почти прильнув к теплому боку. Занзас метнул удивленный взгляд на омегу, после чего закинул руку на плечо юноши, прижимая его плотнее и довольно улыбаясь. *** — А где Джошима-кун, Мукуро-сан? — нерешительно спросил Тсунаеши, разрывая тяжелую, давящую тишину. Атмосферу больше всего нагнетал понурый Леви. Его лицо, выражающее какую-то удаленность от мира, но в тоже время невменяемую грусть. Да и сама аура грусти и скорби, исходящая от него, передавалась остальным. Видимо, несмотря на то, что их вражда со Скуало более или менее закончилась, тот факт, что на миссию с Белом поехал только блондин, все же сильно задел его. — Ку-фу-фу, Тсунаеши-кун, — тут же поспешил подхватить Мукуро с его фирменной ехидной ухмылочкой. Для него тишина и напряженное спокойствие были хуже, чем даже битвы. — В Кен-тяне взбунтовалась его омежья сущность. Сейчас он вместе с зефиркой стараются ее унять… Весьма активным и громким способом. — Зефиркой? — настороженно переспросил Тсунаеши, напрягаясь. Он знал лишь одного человека, которому Рокудо мог дать такое прозвище. — Да, — бывший хранитель Тумана Вонголы махнул рукой с вилкой, обрызгивая рядом сидящего Франа соусом. — Зефирка — О Ками! Мукуро-кун, умоляю, не говори, что ты сейчас имеешь в виду Бьякурана! — простонал Савада с неприкрытым недоверием, глядя на хранителя. — Хорошо, — кивнул Рокудо. — Я не скажу. Чикуса, друг мой… — Кен с Джессо — пара, — тут же выполнил не озвученное поручение второй заключенный. — И сейчас в комнатах Кена. — Стоп, — прозвучал грозный голос Фуриозо. Альфа сощурил глаза и буквально прорычал. — Вы хотите сказать, что сейчас на базе находится Джессо? — Именно, — белозубо улыбнулся Мукуро, хитро щуря гетерохромные глаза и глядя на своего бывшего Босса. — Думаю, позже он захочет поговорить с Тсунаеши-куном насчет наследства Вонголы. Он был очень недоволен и зол, когда прибыл. Хорошо, что Кен попался ему на глаза. Так что… Ты мне должен, Тсу-кун. Савада застонал, откидываясь на спинку стула. Действительно! У него ведь так мало проблем было до этого. Надо же подкинуть еще! Кажется, Савада ненавидит эту суку по имени Судьба…