Спутанные карты

После того, как Лусурия проводил Тсунаеши в комнату, омега запер дверь и лег. Но долго лежать Савада так и не смог. На душе было очень тяжело. Как будто на грудь положили тяжелый пресс. Спустя час, когда ноги и тело стали затекать и неметь, Дечимо поднялся с кровати и пошел в ванную, где включил воду и закрыл сток. Выбрав среди многочисленных масел и пены самые на его вкус приятные, Тсунаеши залил немного содержимого флакончиков в воду. Пространство сразу наполнилось ароматами хвои и каких-то полевых цветов, напоминающих колокольчики и ромашку. Внутри сразу стало легче. Скинув с себя порванную и грязную одежду, которую он так и не снял после приезда, экс-Вонгола забрался в джакузи, немного обжигаясь о горячую воду. Когда вода дошла почти до бортика, а пена небольшими комочками катилась на пол, омега отключает воду и откидывается на холодный бортик, чуть глубже скатываясь в джакузи. Бинты на руках безнадежно вымокли и все старания Солнышка Варии пропали даром. Но юноше почему-то не стыдно за это. Да что там! Он даже не чувствует боли в обожженных руках, а кровь, пропитавшая белую ткань бинта, вызвала лишь истеричный смешок. Вода быстро стала мутной от грязи. Даже пена окрасилась в более темный оттенок. Но Тсунаеши полностью погрузился в запах, царящий вокруг. Он так успокаивал. Хотелось закрыть глаза и уснуть, что омега в следующие минуты и сделал. *** Когда Тсунаеши проснулся, он лежал в мягкой кровати, закрытой от остального мира тяжелым темно-синим балдахином, через который не проникал свет. Лишь через щель между шторами балдахина на кровать падала тонкая полоска, скудно освещая и помогающая определить бежевый цвет постельного белья. Омега присел на кровати и отполз к краю, отодвигая край ткани в сторону. По глазам резанул свет, заставляя жмуриться. Но, когда глаза немного привыкли, и Савада взглянул на помещение, то немного напугался. Он был не в своей комнате. Обои на стенах были темно-зеленого цвета, потолок был черный с большой ярусной люстрой, а пол устлан черными коврами. А из мебели в комнате были только кровать и яркая алого цвета тумба у двери. Встав с кровати, омега чуть не упал, запутавшись в собственной одежде. Растерянно посмотрев вниз, Тсунаеши увидел длинную молочно-белую ткань, стелящуюся по черному паласу с его тела. Подняв руку, экс-Вонгола увидел все ту же шелковистую ткань, которая даже спадала вниз примерно до колена, полностью закрывая руки и ладони. Нахмурившись, омега задрал ткань рукавов, завязывая ее на уровне локтей, после чего подобрал подол, и сделал неуверенный шаг вперед. Юбка все еще шлейфом стелилась сзади, но уже не мешала ходу. Хотя держать столько ткани в руках было очень неудобно. Дечимо прошел к двери и, выпустив из одной руки ткань, подергал ручку. Но дверь так и не поддалась. Зато Тсунаеши заметил в себе еще интересную вещь. С плеча спала длинная каштановая прядь волос. Помотав головой, Тсунаеши с удивлением наблюдал, как по груди рассыпаются длинные прядки. — Да что за черт? — потерянно спросил Савада. — Где я вообще? Вновь перехватив подол второй рукой, омега подбежал к окну. Его глазам открылся вид на фонтан, окруженный цветущими деревьями, совершенно незнакомыми ему. На полностью черных ветвях распустились большие бутоны ярко-синих цветков и мелкие зеленые листочки, по размеру примерно с монету. Да что уж там, фонтан тоже был весьма необычен. У него не было чаши, в которое должна бы была стекать вода, лишь высокие статуи трех танцующих девушек, из рук которых и выбивались водные потоки. Первая девушка была выполнена из белого, слегка ребристого и неровного камня. Ее лицо выражало радость и счастье. Глаза были прикрыты, а губы растянуты в улыбке. Короткие волосы, одна сторона которых была длиннее другой, развевались, как будто на ветру. Тонкая фигурка была изогнута в балетной позе. Одна ее нога была вытянута назад "ласточкой". Правая рука была вытянута ровно вверх, а левая согнута в локте, касаясь локтя правой. Тонкую талию красиво обтягивал корсет, а тонкие бедра выгодно затмевала широкая балетная юбка. Она была как будто воплощением невинности. Вторая статуя выстрогана из мутного изумруда*. Длинные волосы стелились по слегка полному телу. Глаза каменной красавицы плотно закрыты, а губы открыты в безмолвном крике. Само же лицо складывалось в, как минимум, страсть. Руки девушки были возведены вверх и сомкнуты в замке. Платье с глубоким вырезом облегало тело девушки, а правая нога вышла из бокового разреза юбки, опираясь на один высокий каблук туфли. Третья статуя из черного мрамора тоже возвела вверх обе руки, но она сидела, поджав одну ногу под себя, а вторую выставив коленом вперед. Голова девушки была полностью обрита, а лицо выражало злость. Юная особа почти скалилась на Тсунаеши. На ногах ее были кроссовки, а из одежды были лишь короткие шорты и лиф, покрытый небольшими шипиками. Странное сочетание вызывало некий испуг и недоумение. Все три девушки воплощали в себе совершенно разные качества, которые не сочетались вместе, в трио, точно. Но по отдельности, дуэтом... Определенно. Но самым странным в виде, открывшемся омеге, было то, что не было ни земли ни неба, лишь клубы красновато-желтого дыма и два солнца. Именно так сначала показалось Тсунаеши. Что перед ним два солнца или, на крайний случай, фонаря. Но когда два шара двинулись, зависая почти на уровне края открытых оконных рам, омега заметил, что это сгустки Небесного пламени посмертной воли, вернее даже Ядра. Первая сфера была золотистая по краям и почти белая внутри. Она буквально плевалась искрами. Вторая же была более яркой с алыми вкраплениями скользящими внутри. От ее краев ответвлялись небольшие рыжеватые язычки пламени. Тсунаеши протянул руку вперед касаясь маковой сферы. Пламя почти нежно коснулась кожи, и шар прильнул к ладони омеги, приятно грея руку. Ядро быстро скользнуло по руке бывшего Десятого, ложась на плечо удивленного Тсуны. Омега, посмотрев на ластившийся к нему огонек, посмотрел и на второй. Сейчас ему казалось это таким повседневным и обычным. Он протянул левую руку ко второй сфере. Она быстро прильнула к ладони, обжигая кожу. Тсуна отдернул руку, смотря на то, как ладонь начинает краснеть и немного раздуваться. Сфера же замерла в воздухе, становясь еще ярче, как будто злясь на юношу. — Неправда ли оно слишком озлоблено? — раздался грубый, больше похожий на раскат грома, голос за спиной Тсунаеши. Омега развернулся, встречаясь с блеклыми серо-зелеными глазами. — Давненько не виделись, Дечимо. — Рикардо-сан? — тихо спросил Тсунаеши. — Нет, Черт дери! Джотто, — усмехнулся Секондо Вонгола. — Неужели так нужно спрашивать такие очевидные вещи? — П-Простите, — промямлил Тсуна, но в следующую секунду вздернул голову. — Где я? Что вы здесь делаете? Я же теперь не наследник. Да и кольца у меня нет. — Кто сказал тебе эту глупость? — неподдельно удивился первый владелец Пламени Гнева. — Ты являлся, являешься и будешь являться единственным наследником на пост Дечимо Вонголы вплоть до своей смерти. Только тебя примет кольцо, Дечимо. А чтобы с предками поболтать оно не нужно. — Да о чем вы?! Этот пост уже заняли! — крикнул Тсуна, золотое пламя за его спиной вспыхнуло и вновь приняло шарообразную форму, привлекая внимание. — Знаешь, Дечимо, — проигнорировал слова омеги Второй. — Я никогда не думал, что вновь увижу человека со столь радикальным сочетанием пламени. Более того. Я никогда не думал, что возможен омега обладающий Пламенем Гнева. — О чем вы? — нахмурился парень. — Пламя Ярости? Вы про Занзас-сана? — Нет, — сверкнул глазами Рикардо. — Разве мой дорогой потомок похож на омегу? Сейчас речь идет о тебе, Дечимо. Только о тебе. — Рикардо-сан, — серьезно сказал школьник. — Я не обладатель пламени ярости. Не шутите так. — По-твоему, в моих правилах шутить? — нахмурился Секондо Вонгола. — Я что, на шутника похож? — Савада стушевался. — Тсунаеши, я всегда действую в своих интересах. Шутки же, увы, в них не входят. — Зачем вы мне все это говорите? Я же не лучше Джотто, которого вы так яро ненавидели, — тихо, почти прошипел Савада. — Ненавидел? — задумчиво протянул Рикардо и как-то грустно улыбнулся, что неожиданно искажало его лицо. Оно стало мягким и немного нежным. Неужели даже у этого человека, которого описывали как монстра, есть душа? — Пусть будет так. Но сейчас мы говорим не об этом. Ты же понимаешь, что это, — он указал на парящую сферу пламени Ярости. — Совершенно не то пламя к которому ты привык, да? К тому же с пламенем Гнева так просто не управиться, как с Гармонией. Хотя сама смесь этих двух видов пламени является адской. Любая твоя неуверенность или несдержанность может привести к столкновению ядер, и к тому, что ты будешь обожжен, Дечимо. — К чему вы ведете, Рикардо-сан? — побледнел от догадок Тсунаеши. — Потеряв контроль над собой ты можешь сжечь себя и все что тебя окружает, — ответил Секондо Вонгола. — Ты как бомба, давление на которую может привести к взрыву, который уничтожит половину Италии. — Но... Как этого избежать? — спросил омега. — Быть с тем, кто сможет проконтролировать твое пламя своим, — как само собой разумеющееся сказал альфа. — С обладателем того же пламени Гнева. — С Занзас-саном? — взгляд Тсунаеши заметался в поисках отступления. — А ты знаешь еще какого-то живого владельца огня Гнева, Дечимо? — вздернул бровь Второй Вонгола. — Именно с ним. Мой наследник составит тебе отличную партию, Дечимо. — П-Партию? — пораженно пролепетал Тсуна и в следующую минуту заорал. — Нет, Рикардо-сан! Вы не смеете решать такое за меня! Я уже не Десятый! Я хочу быть обычным человеком. — Обычным? Дечимо, малыш, ты обладатель пламени. Тебе не стать обычным, — смотря в горящие гневом карие глаза сказал Рикардо: "Из этого мальчишки вышел бы неплохой киллер. Жаль, он Босс." — Ну, а если так. Мое дело разъяснить. Твое дело принять или нет. Просто не заставляй Джотто волноваться еще из-за тебя. Картинка перед глазами вспыхнула и исчезла.. *** Тсунаеши открыл глаза, тут же жмурясь от такого неприятно яркого света ламп. Привыкнув к яркости, омега открыл глаза. Он находился в своей ванной, в джакузи, наполненной уже остывшей водой. Вся пена уже растворилась делая воду еще более мутной и грязной. Бинты расплелись, оголяя небольшие участки красной кожи. Запах же уже стал неприятным и гадким. Природный аромат сменился какой-то тухлятиной или мертвечиной. Когда состояние омеги более или менее нормализовалось, то он услышал сильный стук и крики. Похоже это были Хибари и Лусурия, и они не понимали, почему Тсуна им не отвечает и не открывает. Парень вылез из керамического изделия, накинул на себя халат и прошел в комнату, после чего открыл дверь. — Зверек! — начал Кея. — Почему ты не открывал, Ванилька? — закончил за ГДК Локсар. — Я... Я был в ванной, — ответил Тсуна. Альфы придирчиво осмотрели парня, и Солнце ахнул наткнувшись на руки омеги. — Ты даже бинты не снял? — прикрыл губы он. — Божечки, хорошо я взял аптечку. Вариец провел парня к кровати, придвигая стул и садясь напротив. Ловко разбинтовав руки Савады, Лусурия хмуро осмотрел обожженную плоть. Сейчас, когда раны перестали кровоточить, хотя от воды кое-где образовавшаяся корочка размокла и отошла вместе с бинтом, а кровь новыми струйками потекла вниз, можно было лучше оценить ситуацию. Ожоги были сильными, но все же не колоссальными, вчера варийцу показалось, что все куда хуже. Если позже все же удастся применить пламя, то останутся лишь небольшие шрамики. А если нет, то первое — все будет приходить в порядок очень долго, второе — руки омеги будут изуродованы безобразными шрамами. Поджав губы, Лусурия развернул бинт складывая его в несколько слоев, открыл бутылек мази и нанес крем на бинт. Приложив этот компресс к ожогу, мужчина обмотал руку Тсуны еще одной полоской бинта, закрепляя. Раны запекло и закололо, заставляя Дечимо зашипеть. Казалось, что рука реально загорелась. Именно сейчас, под этими слоями повязки. Если вчера, как и несколько минут назад, Тсунаеши ничего не чувствовал, то сейчас ощутил всю палитру боли от обожженных конечностей. — Потерпи, милый, — Лусурия погладил парня по голове. — Крем с охлаждающим эффектом. Это должно помочь. Хотя я и могу вколоть тебе обезболивающего, если хочешь. — Нет, не надо, Лус-сан, — покачал головой экс-Вонгола Дечимо. — Я смогу это вытерпеть. — Откуда у тебя это, — выдавил из себя молчавший до этого Кея. Он кривился от вида рук своего Зверька. Все это казалось настолько неправильным и отвращающим, что хотелось закрыть глаза и проснуться. Было плохо от того, что он не смог защитить Тсуну. — Пламя... Мое пламя обожгло меня, — омега отвел взгляд от такого непривычно эмоционального бледного лица: "Нет, это не мое пламя. Мой огонь... Не сделал бы такого." — Не переживайте, Хибари-сан. Это случилось случайно. Я немного превысил мощность. — Как ты можешь говорить мне не переживать за тебя? Зверек, ты просто идиот, — прорычал Хранитель Облака, отвернувшись и выскочив за дверь. — Ванилька, ты слишком жесток к нему, — покачал головой Лусурия. — Мальчик волнуется за тебя, дорожит тобой и корит себя за то, что не уберег. А ты говоришь ему, что бы он не думал об этом. — Но... Лус-сан, я просто не хочу, чтобы Хибари-сан волновался, — Тсунаеши грустно посмотрел на мужчину. — Нельзя запрещать людям испытывать их эмоции, Тсуна. Это может слишком обидеть, — завязав последний узелок, улыбнулся Локсар. — Надеюсь, в этот раз ты не полезешь в воду. — Конечно, Лус-сан, — закивал подросток. — Кстати, Скуало вроде как собирался зайти, — задумчиво протянул Лусурия. — Зачем? — удивленно спросил омега. — Не знаю. Вроде как, поговорить хотел. И да, — вновь протянул вариец. — Ванилька... Может поговоришь с Белом? Он уже неделю в астрале. — Да, я вроде и не злюсь как-то, — сказал Тсуна, почесав затылок и неуверенно улыбнулся. — Бел-кун все правильно сказал. — Ну, вот и скажи ему об этом, — заблестел глазами альфа. — Скажем, сегодня, на ужине. — Но, — Тсуна вздрогнул и умоляюще посмотрел в хитрое лицо. После чего выдохнул. — Хорошо. Я приду... Если не заблужусь. — Я пришлю за тобой Диего, — тут же расцвел офицер. — Да, — пробубнил парень. *** Вечером, часов в шесть, как и говорил Солнце Варии, к комнате подошел Диего. Хибари, пришедший несколькими часами ранее, на объяснение Тсуны проворчал что-то, но поплелся за омегой. В обеденном зале их встретил гомон, сходящий на нет при виде угрюмого ГДК. Чья-то вилка со звоном опустилась на тарелку, а температура в комнате резко на несколько градусов поднялась от чего те, кто сидел ближе к камину, поежились. — Тсу, я так рад, что ты все же пришел! — улыбнулся Локсар. — Я так и думал, что Ке придет с тобой. Поэтому попросил на две тарелки больше. Садитесь. — Спасибо за заботу, Лусурия-сан, — поклонился Савада и сел за стол. Кея кивнул, садясь рядом с омегой. Бельфегор немного стушевался, но тут же изобразил свою обычный ухмылочку, фирменно засмеялся и ткнул ножом в шляпу Франа. Мамон же сразу запричитал о порче мебели из-за этой "привычки" Потрошителя. Школьники же сидели молча, спокойно поглощая запеченную утку с рисом, каким-то сладким и немного острым соусом и салат, как показалось Кее, с рыбой. Тсунаеши же решил порассматривать помещение, в котором находится. Довольно большая квадратная комната, все стены которой были увешаны полупрозрачными шторами фиолетовых оттенков. С потолка свисали три одинаковых люстры, украшенные конусообразными фигурками из стекла. По периметру стены были уставлены на равном расстоянии друг от друга круглыми высокими столиками на резных ножках, держащими на себе статуэтки или, по виду, дорогие вазы. Ровно же за Занзасом был разожжен камин, над которым висел портрет мужчины, в котором не трудно было узнать Рикардо. Длинный же деревянный стол на шестнадцать персон, устеленный белой скатертью, стоял по середине комнаты. — Мелкий, — отвлек Дечимо от рассматривания помещения Скуало. Он выглядел беззаботно, лишь глаза серьезно смотрели на парня. — Найдешь на меня время после ужина? — Конечно, Скуало-сан, — кивнул Тсуна. Где-то что-то хрустнуло, заставляя омегу поозираться по сторонам. Кея же быстро метнул взгляд в сторону всем видом показывающего, как ему на все плевать, Занзаса. Алые глаза встретились со стальными, несколько секунд не разрывая контакта. Между альфами казалось заискрился воздух. В комнате тут же, затмевая остальные запахи столкнулись ароматы кофе и фиалок. Спустя минуту Кея цыкнул, чувствуя как его подавляют и опустил голову, сжимая в руках столовые приборы. Фуриозо же фыркнул и вновь отпил из стакана, с глухим ударом ставя его на стол. — Мелкий, держи своего кошака подальше, — глухо сказал Босс. — Я же могу не заметить и раздавить эту мелочь. — О чем вы, Занзас-сан? — сглотнув, выдавил из себя Савада. — Пусть этот мусор не скалит мне свои зубки, — процедил сквозь зубы и посмотрел в карие глаза раздраженный мужчина. — Пристрелю и глазом не моргну. Тсунаеши непонятливо взглянул на убийцу и перевел взгляд на сомкнувшего зубы Хибари. Да что эти двое не поделили-то? Тсунаеши положил руку на плечо тут же поднявшего на него взгляд Хибари. Омега улыбнулся, думая, что Занзас просто пытался обидеть Кею, и стараясь поддержать последнего. — Все хорошо, Хибари-сан, — одними губами сказал шатен. Хибари приподнял краешки губ в полуулыбке, и почти незаметно чмокнул уже скользнувшую с плеча ладонь. Тсуна отдернул руку, краснея, а Хибари кинул насмешливый взгляд на рыкнувшего Скайрини. Варийцы же предпочли проигнорировать сцену, только что произошедшую перед их глазами. Вскоре все разобрались с едой и стали расходится. В зале остались лишь Хибари, Тсунаеши и Суперби. Тсунаеши повернулся к Хибари, который, по-видимому, был уверен, что останется, и неловко стушевался. — Хибари-сан... Можете подождать меня в комнате? Вы же помните туда дорогу? — косясь на брюнета из-под челки сказал владелец пламени Неба. ГДК удивленно взглянул на омегу, после чего фыркнув встал и гордой походкой вышел. Тсуна вновь повернулся к Дождю Варии. — Так о чем вы хотели поговорить, Скуало-сан? — Да так, пустяки, — начал мужчина. — Просто хотел спросить, что на съезде произошло. Босс не нормальнее обычного после него. — Да, — сжался Савада. — Ничего особенного... — Слушай, я у тебя напрямую спросил, — потер затылок Скуало, отведя взгляд. — Так и ответь напрямую. — На вечере, — спустя некоторое время все же начал омега. — Я встретил Гокудеру-куна... И нового Босса Вонголы. Алехандро-сана,— Тсунаеши поджал губу. — Занзас-сан знал, что такое случится. Даже не так... Он хотел этого. — То есть, — задумчиво проговорил Суперби. — Ты думаешь, что Босс хотел тебя... Обидеть? — Савада кивнул. Убийца усмехнулся и продолжил. — А ты уверен, что именно обидеть? Разве это не сделало тебя сильнее, а? Неужели, если теперь ты встретишь одного из тех предателей, то тебя это сильно потрясет или же поставит в тупик? Вроай! Подумай, мелочь. А может, Босс не такой уж и ублюдок. Тсунаеши удивленно смотрел на лыбящегося варийца. В таком направлении он и правда не думал о Боссе Варии. А может, все и вправду не так плохо? — Спасибо, Скуало-сан, — Тсунаеши белозубо улыбнулся. — Ха! Не думай, что я ради тебя это делаю. Варии не нужен еще более больной на голову Босс, — фыркнул Скуало и косо глянул на омегу. — Скуало-сан, — вновь смущенно позвал мужчину, подросток. — А вы... Не проводите меня до комнаты? Просто я еще не очень привык. — Думаю, я тебе не понадоблюсь, — усмехнулся Суперби на непонимающий взгляд Неба. — Тебя за дверью кое-кто сейчас ждет. — Неужели Хибари-сан еще не ушел? — удивился Савада, разворачиваясь и мчась к двери. Выйдя в коридор, Тсунаеши тут же замер удивленно таращась на прислонившегося к стене Бельфегора. Блондин сверлил взглядом пол, но как только шатен вышел, тут же отстранился от поверхности. — Только не пойми неправильно, — сказал Кавалини. — Принц не ошибается и не врет. Но если он обидел Принцессу, то извиняется... — Не волнуйся, Бельфегор-кун, — хихикнул Савада. — Я уже давно простил тебя. Но, спасибо, что извиняешься. Мне приятно, что ты переживаешь из-за этого. — Ши-ши-ши, Принц всегда галантен! — уже более уверенно воскликнул Бел и его уши резко вырвались из основной прически, вставая торчком. *** Лусурия осматривал Тсунаеши каждый день, делая перевязки. И с каждым днем все больше удивлялся. Ожоги затягивались буквально на глазах. И если первые дни это было не слишком сильно заметно, то, когда на восьмой день на одной из рук на локте образовался участок, пока тонкой и красноватой, кожи, Локсар почти испугался. Ну, не может тело так быстро заживать без воздействия пламени. В тот же день офицер смог подлечить руки юноши. Не полностью излечить, а лишь убрать особо пострадавшие участки, которые не особо излечивались сами по себе. Также мужчина задал несколько вопросов омеге насчет столь быстрой регенерации, на что тот ответил, что такое впервые. Обычно, его раны заживали так же, как у остальных. Лусурия, обдумав все, решил, что эта скоростная регенерация из-за того, что пламя навредило самому владельцу, хотя что-то все равно не складывалось, но тестировать омегу не хотелось. Тсуна же разрывался между Хибари, Белом и Скуало. Все трое заходили каждый день и, буквально, не переваривали друг друга. При этом Кея и Кавалини сидели в комнате все время, выходя лишь на приемы пищи, и то с Тсунаеши. Но все же остальное время они проводили в комнате владельца Небесного пламени, при этом переругиваясь и почти начиная драки. Хотя, почему почти? Пару раз они вступали в поединки. Из которых Потрошитель выходил с синяками, а Хибари с царапинами и парой глубоких ран. А когда заходил Скуало, начиналось просто что-то. Бел первым делом заскакивал в ванную, запираясь там и никого не впуская. А Хибари рычал и ворчал на Капитана, стараясь задеть посильнее, на что тот орал на брюнета во все свое горло. Иногда Кавалини все же не выдерживал и выходил из ванной, правда, тогда Суперби переключался на него, после чего закинув на плечо утаскивал из комнаты. В общем, было весело. Да, было весело. Вплоть до одной ночи, когда Тсунаеши проснулся с жаром и зудом в филейной части своего тела. А ведь он уже успел забыть об этом неприятном и столь смущающем моменте своей натуры. От желания мутнело в голове. *** Было уже полвторого ночи, а Занзас не спал, сидя за многочисленными документами. Тусклый свет заставлял постоянно потирать болящие глаза, и даже кофе уже не помогал взбодриться. Даже громкого Капитана не было рядом, чтобы орать над ухом и хоть как-то приводить Скайрини в чувство. Дверь в комнату скрипнула и открылась. Мужчина резко перевел взгляд с бумаг на дверь. Он даже не услышал шагов по коридору. Неужели, сноровку теряет? Да быть не может такого... В нос резко ударила волна яркого аромата ванильного пирожного и печатной книги, к которому слегка примешался так ненавистный мужчине запах фиалки. Занзас вскочил с кресла зажимая нос рукой: "Чертов мальчишка!" — Занзас-сан, — тихо хныча, выдал Тсунаеши, проходя в кабинет. — Я... Я не знаю, как сюда дошел... Мне так плохо, Занзас-сан. Омега был растрепанным с красным от смущения или температуры лицом. Глаза масляно блестели, а руки теребили мятую синюю толстовку, которая, к слову, была единственным предметом гардероба на юноше. Белье и штаны Тсуна стянул в комнате, пытаясь бороться с жаром и желанием. Среди растрепанных волос дергались ушки, а хвост метался из стороны в сторону, оглаживая бока и бедра. Оголенные ноги были влажные с внутренней стороны и слегка дрожали еле держа все остальное тело. — Савада, — прорычал Фуриозо вдыхая воздух через зубы. — Лучше уйди. Если не хочешь того, что произошло в прошлый раз. — Я не могу, — через стон выдал омега, опускаясь на колени. — Меня не держат ноги... Все тело пылает. Помогите, Занзас-сан. Пожалуйста. — Пацан, ты нарываешься, — алые глаза буквально пылали. — Если я подойду, то не остановлюсь. Понимаешь? Тсунаеши кивнул опуская взгляд на руки. Тогда мужчина позволил себе вдохнуть полной грудью, втягивая аромат. Он не собирался отговаривать омегу. Не так он порядочен, чтобы чью-то "невинность" хранить. В голове зародилось вперемешку возбуждение, нежность и раздражение. Но последнее было настолько неправильно, неподходяще. А все из-за этих фиалок. Вариец несколькими шагами преодолел расстояние, разделяющее его с омегой, поднимая того на ноги и зарываясь в непослушные волосы. Как же все это время, Занзас не хотел и одновременно желал почувствовать эти эмоции. Эту сосредоточенность лишь на одном человеке. Это чувство, заставляющее практически подчиняться, чувствуя отклик. Как же это не свойственно для него. И он понимает это. Но, черт возьми! Ему это, кажется, нравится. Но, блять! Как это все проблематично. Еще помешательства не хватало. Прикусив тонкое ушко и вырвав с губ парня приглушенный вскрик, альфа всмотрелся в раскрасневшееся лицо. Омега тоже поднял взгляд на мужчину и двинулся немного вперед, облизывая свои губы. Переступив с ноги на ногу, Тсуна привстал на носочки неуверенно касаясь губами уголка губ альфы, после подбородка и фильтрума*. Не выдержав мужчина припал к губам Тсунаеши. Приоткрыв губы брюнет захватил нижнюю, а после и верхнюю губы омеги, нежно лаская их и наблюдая, как парень прикрыл глаза, сильнее прижимаясь к нему. Тсуна слегка приоткрыл губы, как бы позволяя зайти дальше, чем альфа тут же воспользовался, прикусывая губы и встречаясь языком с языком подростка. Мужчина оглаживал десны, щеки, небо и губы парня, попутно оглаживая руками бедро и внутреннюю сторону острого ушка, заставляя того слегка простонать. Через пару секунд неуверенно и неумело ответил и шатен, лизнув чужой язык и обхватив альфу за плечи. Теперь мужчина подействовал более напористо и, если это можно так назвать, страстно, подхватив омегу под ягодицы и поднимая в воздух. Тсуна отпрянул от чужих губ вдыхая густой аромат кофе и упираясь лбом в широкую грудь, в которой быстро стучало чужое сердце. Руки сильно сжали в кулачках рубашку на спине Скайрини-Фуриозо, а с губ сорвался всхлип от следующих слов, сказанных хриплым голосом. — Ты меня вымочил, — послышался грудной смешок. — Пожалуй, я подарю эту рубашку Хибари. В знак "примирения", так сказать