Ло и волосы Мугивары. . .

      Трафальгар Ло, так же известный как Хирург Смерти, соответствует своему образу. По собственному желанию или нет — не суть важно. Он всегда знал кто он такой. Он привык к трудностям жизни. Привык к удушающим, как намыленная верёвочная петля, объятьям неминуемой смерти. Он потерялся, но был спасён. Спасён хорошим человеком, что умер за его свободу. Ло не мог этого понять и простить. Но простить ему было тяжело не человеку, что пришёл к нему на помощь, ведь... это было бы несправедливо. Он не мог простить родного брата того, кто спас его. Оба они — как две стороны одной монеты. Один боролся за его свободу, повторяя: «это грустно, когда ребёнок говорит, что скоро умрёт» и другого, что отнял эту самую свободу — подаренную Ло, с ехидной, колющей ледяным безумием, улыбкой… Он не смог этого простить. Он чётко видел свою цель, в сердцах отправляя ту самую ядовитую пулю адресату… Проживая тот день раз за разом… Тогда в нём что-то оборвалось, и это как-то связано с его необычным состоянием в последние дни.       Трафальгар Ло — человек которому не характерно иметь какие-то спонтанные желания. Вернее ему не свойственно идти на поводу у липких, приставучих самопроизвольных мыслей-стремлений. Предпочитая единению с Целью, он просто не предавал им особого значения. Ведь него была Она — Цель, ради которой он жил, после смерти единственного человека, голос, руки и улыбка которого были столь же родные как и сверкающие стены Белого Города. Те самые, воспоминания о которых изжили себя. То, что он забыл, от чего отказался уже так давно.       Но вот, он который раз ловит себя на том, что выуживает-выискивает на палубе корабля макушку угольно-чёрной шелковистой, как детище солнца, копны волос Мугивары. Словно спасительный буёк…       Он дает себе мысленную пощёчину, вновь застигая себя за этим занятием, и раздражённо отворачивается, будто поймал себя на коварнейшем преступлении. Для него, Хирурга Смерти, это было словно разрушить фундамент столь трудоёмкой крепости его имиджа. Того, что мешал ему, и того, что защищал. Он пресекал любые попытки со своей стороны, но вновь — снова и снова бессознательно искал эту черноволосую макушку.       Ему было чуждо это чувство. Оно казалось несовместимым с ним, неправильным, как сбой системы… Он не понимал причину его возникновения и почему от него так трудно избавится. А когда мы чего-то не понимаем, то становимся раздражительными.       Он уже который день путешествия не мог мыслить здраво: то уходил глубоко в себя, то срывался на своих же. Ему осточертело мирится со своими тараканами, которые внезапно воспылали сомоволкой.       Как доктор, он видел логичным препарировать странное изменение проползшее в его сознание. Такое липкое, затягивающее, рутинное и слишком далёкое от него. Но вскоре — передумал. Трафальгар решил просто избавится от надоевшей непонятной эмоции, как от вируса, из которого не выжать никакой пользы. Но наваждение всё маячило перед глазами. Каждый раз подтрунивая его, мороча его и без того тяжёлую голову. Он всеми силами отгонял от себя мысль, что его внутренний скептик попросту испугался этого нового чувства. Но лгать самому себе очень утомляет.       Не так много времени прошло, как ему стало мало просто наблюдать. Он всё сильнее хотел коснутся текучего упругого шёлка. То ли из-за формы головы, то ли из-за структуры волоса — морской король его разберёт! Ему просто жизненно необходимо было запустить пальцы в эти чёрные локоны… Но Ло каждый раз одёргивал себя призывая к здравомыслию. Всё уверяя, что это ему не свойственно. Упрямился и отводил взгляд. ***       Обычный солнечный день на Санни.       Небо ярко-голубое, украшенное цепью лёгких, как шаль, почти прозрачных облачков.Они принимали забавные формы, распластанные вдоль всего виденного небесного пространства, и так же быстро таяли, как мираж пустыни. Доски палубы прожигали лучи яркого безжалостного солнца, пробираясь теплотой в середину корабля и оседая духотой в каютах.       Капитан Пиратов Сердца бездумным взглядом бороздил невообразимые трансформации кружевных узоров неба, смешивая их с ассоциациями, что подкидывал мозг, словно на мысли сил уже не осталось. Он просто впитывал каждую капельку природной энергии...       Безмятежность этого чарующего спокойствия сменялась безмятежностью суеты на корабле. Слышались гулкие голоса переходящие в крики, какое-то подозрительное кряканье, шипение и всплески. Такая необычная для него обстановка…       В холодные глубины его сердца на цыпочках прокралась лёгкая теплота.       Эта команда вихрем ворвалась в его душу переворачивая весь его маленький мирок вверх тормашками. Столько новых чувств, возмущений, эмоций, сколько он никогда бы не познал за столь короткий час, не вступи он тогда в Альянс с Мугиварами. Эта глупая, до одурения нелепая ошибка стала самой приятной за всю его жизнь. От этой мысли его губы искривились в какой-то поразительно мягкой улыбке, из-за чего он вдруг опомнился вернувшись в реальность.       На палубе вновь воцарилась тишина. Нарушители спокойствия разбрелись по своим немногочисленным делам и всё бы ничего, если бы перед лицом внезапно не материализовалось лицо Самого Великого и Главного нарушителя спокойствия на этом и без того сумасшедшем корабле.       — Привет — послышался такой знакомый голос. — Что ты тут делаешь? — Недоуменно спросил голос и, не дожидаясь ответа, поспешил сообщить всего лишь добрую половину «подвигов» Мугивар на сегодня…       Трафальгар, разумеется, где-то на третьем предложении залип, отведя взгляд к безупречно-гладкому и необычайно тихому сегодня морю и опомнился он только к середине рассказа про «Во-о-от ТАКЕННУЮ Рыбину», над которой Кок теперь колдует на кухне. Обжёгся он о ту самую мысль, сводившую его с ума вот уже добрых несколько недель, и тут же оборвал свой взгляд на чёрном шёлке.       Мугивара сидел к нему в пол оборота и увлечённо о чём-то болтал. Секундой позже он рассмеялся приятным звонким смехом и ослепил его снежной улыбкой-полумесяцем во всю ширину, что позволяли его щёки. У Хирурга Смерти подозрительно закололо сердце, и его посетила бессознательная мысль, что именно поэтому он предпочитает не сталкиваться с прямым взглядом своего Союзника.       То, что произошло в следующую секунду была вторая самая-Самая большая ошибка…       И всё-таки ощущения оказались намного приятнее, чем все возможные попытки это вообразить.       От неожиданности Луффи вздрогнул, но спустя миг ступора, будто растаял и сам, неосознанно, подставил голову, как своенравный кот. А Траффи упоённо перебирал тонкими пальцами пушистые чёрные локоны.       Время словно вобрало в себя способность Мугивариного фрукта. Оно стало резиново-подобным, затягивающим как кисель... И Ло был совсем не против.       Но всё же, какая-то часть его мозга отфильтровывала реальность, изредка ненавязчиво пропуская в его сознание отдалённые напоминания про важность происходящего на палубе. Хотя его это сейчас не слишком заботило. Все стены и замки скептицизма просто смело под самую основу странным чувством, которое затопило Ло как шипучая сладкая газировка и заставило его наплевать на всё, даже на столь важный и драгоценный его самолюбию имидж.       Мугивара сладко жмурясь выгнул спину ещё сильнее подставляя голову на встречу тёплой руке и чутким пальцам, что до мурашек приятно копошились в копне его волос. Если это текли секунды, то время для них сломалось.       Хирург почувствовал, как его сердце уходит в желудок — словно он, как в детстве, летел на качелях вниз, прорываясь сквозь воздух… Их двоих будто окутал вакуум, в котором нет времени, звуков и гравитации. Он читал о таком пространстве однажды в книге, и сейчас был уверен, что испытал его на себе в полной мере.       Обострённо-чувствительные пальцы доктора тонули в мягкости… Ло завороженно застыл. Как ни странно, это было настолько приятно, что надоесть не могло им обоим. Но…       От резкого грохота Трафальгар рывком одёрнул руку вызывая разводы в тихом как зеркало море. Море своих чувств. Он не знал от чего такая реакция, но застыл в недоумении пытаясь понять, как такое могло случится и что ему теперь делать…       — О, мы вам, кажется, помешали? — насмешливо промурлыкала Робин.       — Ничуть. — монотонно протянул Ло с укором разглядывая виновницу во всех его бедах — руку.       — Да уж точно, чему можно помешать когда вы тут без дела сидите? — Сердито вскрикнула Нами, что подошла чуть позже.       — А кто сказал что без дела? — усмехнулась в кулачок Робин, заставив тем самым, Хирурга поёжится как от холода и упереться подозревающим взглядом в девушку.       — Я сказала. Чем они ещё могут быть заняты? Ты уверена, что про нашего Капитана говоришь? — Вскрикнула рыжая.       — Да. Только вот Капитан, что-то необычно неразговорчивый, нэ? — Три взгляда уставились на застрявшего в безвременьи Мугивару.       Очухался он только от волшебного тумака Нами.       После этого всё как бы вернулось на круги своя. Только Капитаны чудные ходили пару дней и по неизвестным причинам Мугивара целую неделю не мыл голову…