жертвы

Слова тонут в помехах, а спокойная мелодия теперь напоминает треск асфальта под проезжающим бульдозером. Прайс в очередной раз с раздражением бьёт кулаком по приёмнику, на что тот отвечает молчанием — кажется, теперь он точно впал в кому, и шанс на реанимирование с каждой секундой неизбежно стремится к нулю. — Вот же ж бл… — и замолкает, так и не договорив, потому что Макс рядом и наверняка сейчас разозлится, на что Хлоя только цокает языком. — Я же не договорила, ну. Достижение. Колфилд лишь приглушённо смеётся в ребро ладони, глядя на девушку. Хлоя точно не выдержит, ляпнет как-нибудь случайно, а может быть, и специально, кто её знает. Только наблюдать за её потугами всё равно забавно. — А сигареты-то где? — в голосе искреннее недоумение вперемешку с беспокойством, руки проверяют карманы, взгляд сосредоточен. — Ты же бросаешь, — всё так же улыбаясь отвечает ей Макс. Смутно знакомое. Хлоя щурит глаза, с недоверием вглядываясь в её угловатое лицо, а потом обречённо щелкает пальцами — точно. Она же начинает новую жизнь — как там говорят? — с чистого листа, только у неё этот лист не кипельно-белый, серый какой-то, бракованный, да. Только курить всё равно хочется, и Макс, кажется, это замечает, потому и достаёт из бардачка электронную сигарету. — Я фильтр поменяла. Хлоя зажимает пластик между пальцами и нажимает кнопку включения. Чёрт, и плакать хочется. Что за дурацкая пародия? Только Макс довольно откидывается на спинку сидения, задирая голову вверх. Такая умиротворённая. — Я ради тебя бросаю, слышишь? — сжимает руль покрепче, потому что руки тянутся совсем не куда надо, а куда хочется. Только это «хочется» надо засунуть куда подальше, и не вытаскивать, наверное, никогда. Макс не подпустит к себе сейчас, а потом… Прайс никогда не была сильна в прогнозах. Колфилд утвердительно мычит и отворачивается к окну. Намёк понят.