Я иду вперёд

Ноги увязают в песке по колено, а в лицо бьет холодный ветер, забивается в капюшон, порывается стащить его с головы, поднимает полы красной с золотой окантовкой робы. Я иду вперед - потому что я должен идти, потому что дорога - это единственное, что у меня есть. Единственное, что у нас есть. Песок шуршит под ногами, перекатывается, оседает на земле, снова взлетает под дуновениями ветра. Я вдыхаю его вместе с воздухом. Песок - это часть пустыни, я - это часть пустыни, но пустыня не бесконечна. Где-то далеко высится Гора, где-то далеко лежит конец моего пути. Что я обрету там? Не знаю. Я могу только надеяться, что награда будет достойной. После того сколько я прошёл и еще пройду. После того, что я видел и еще увижу. После песков и снегов, после пустыни и склонов горы... Награда должна быть достойной. Песок режет мне глаза. Я, щурясь, оглядываюсь. Когда-то землю здесь исчерчивали дороги, когда-то здесь стояли целые города, а вместо пустыни расстилались поля. Это было давно. Сейчас уже нет ни тех дорог, ни тех городов, только занесённые песком руины. Памяти - и той не осталось. Я смотрю на рисунки на стенах и гадаю - кто они были, что с ними случилось? Что я должен совершить? Вернёт ли это былое величие? Даст ли тайное знание? Я иду к горе. Среди этих руин таится опасность. Я не могу этого знать, но я это знаю, потому что что-то внутри заставляет меня остановиться. На полу нет никаких отметок - песок как песок, но, постояв немного на месте, я малодушно отворачиваюсь и огибаю разрушенный зал по самой кромке. Мне не очень хочется проверять, откуда такой сильный страх, но когда за моей спиной взвивается в воздух потревоженный Страж, это не кажется мне удивительным. Гораздо больше меня пугает то, что я это предвидел. Гора все ближе. Пески слепят глаза, но еще ослепительнее ледники на ее вершине. Я поднимаю голову и смотрю вверх, на самый пик, пока резь в глазах не становится нестерпимой. За этим сиянием скрыто что-то тревожное. Что-то, что важнее меня. Но я должен идти, перешагивая через камни, вырываясь из песка, потому что так надо. Золотая вышивка на моей робе слепит почти как песок. Я вижу такие же символы на древних стенах, но глубоко в душе поднимает голову страх. Фреска выглядит не так, как должна. Чего-то не хватает. Я знаю это так же наверняка, как и то, что Гора ждет меня, и не в силах противиться порыву, я провожу рукой по стене, стирая грязь. Из-под неё проступает рисунок, который я когда-то уже видел. Ноги увязают в снегу по колено. Идти по снегу гораздо сложнее, чем по песку, но каждый раз, когда мне хочется упасть и больше никогда не вставать, откуда-то берутся силы на ещё шаг и ещё. Снег мягкий. Мне приходит в голову неожиданная мысль о том, что если пролежать в нем немного, холодно быть перестанет. Всю жизнь я шел по пустыне, но откуда-то знаю и это, и мой страх идет со мной рука об руку. Я знаю гораздо больше, чем должен, и гораздо больше, чем могу знать. Я знаю, что вот этот столбик сломан, а вот этот на самом деле гораздо выше, просто его засыпало снегом с тех пор, как я был здесь в последний раз. Но я никогда здесь не был! Моё сознание странным образом раздваивается. Одна часть меня уверена, что я иду по собственным следам, и знает эту дорогу, как собственную ладонь. Она безошибочно находит тропу в нагромождениях камней. Я ей верю. Другая часть меня знает, что я здесь впервые. Я верю и ей. Один шаг превращается в два, превращается в три, превращается во множество. Я чувствую, как силы покидают меня окончательно в первый, второй, в бесконечное количество раз. Я падаю лицом вниз и падая вижу край своей робы. Она красная, расшитая золотом, белая. Я закрываю глаза. Ноги увязают в песке по колено, а в лицо бьет холодный ветер, забивается в капюшон, порывается стащить его с головы, поднимает полы белой робы. Я иду вперед - потому что я должен идти.