Блудный сын (The Prodigal Son)

Настоящее. Она задыхается. Нийота открывает глаза, хватая ртом воздух. Ее руки почему-то прижаты к бокам, что-то влажное и горячее обернуто вокруг шеи. Сглотнув, Нийота сжимает ноги и ударяет ими. Ее лодыжка взрывается болью, и Нийота не может сдержать крик. Болеутоляющее, которое ей дал Маккой, больше не действует. Она вздрагивает, выдергивает руки из-под одеяла и отталкивает его от шеи. Лучше, но в комнате по-прежнему ужасно жарко. Приподнявшись, Нийота замечает слабое мерцание света, проходящее сквозь открытую дверь, соединяющую спальню с гостиной. Спок медитирует перед асенои. Нийота смотрит на хронометр на маленьком прикроватном столике. Пять часов назад, когда она легла спать, Спок уже медитировал там, сидя на полу и скрестив ноги. То, что он до сих пор там, встревожило ее. Нийота осторожно скользит к краю кровати и проверяет, может ли встать на ногу. Вообще-то, это ее вина. Что там Спок сказал об этом? Что ее действия были нелогичными, что капитан и отряд охраны держали все под контролем? «Кто бы говорил!» — возмущенно ответила она, растянувшись на кровати в лазарете. Спок неподвижно стоял над ней, в чертах его лица проступала ярость, которую он еле сдерживал. — «И не надо мне доказывать, что было логично отправиться внутрь заведенной бомбы!» Отчасти она понимает, что ее слова несправедливы, но тогда и его тоже. Пока Спок и Сайбок были на алторанском корабле, пытаясь отменить режим самоуничтожения, экипаж на мостике слушал, как охрана медленно, но верно вырезают консоль управления дверьми. Когда дверь распахнулась, Нийота увидела капитана Кирка и офицеров службы безопасности. Риханнсу, которого называли Раскаʼот, широким движением выстрелил из дисраптора. Воспользовавшись тем, что он был отвлечен, Нийота вскочила и ударила его ногой чтобы оглушить. Используя свою инерцию как рычаг, Нийота схватила его за плечо и дернула, после чего он упал. Движение, которое она не раз использовала в игре Париссес Скверс*. И то, которым она вывихнула лодыжку, тоже. Это стоило того. Другого риханнсу быстро разоружила команда лейтенанта Михаэльсона, и его отправили на гауптвахту. В этот момент Нийота почувствовала, что что-то не так… не с ситуацией, а с ней самой. Позже, когда два медика помогли ей лечь на носилки и несли ее по коридору, она поняла в чем дело — Спок все это время отсутствовал в ее сознании. Нет, он не совсем пропал, но связь с ним была так приглушена, что Нийота почти не воспринимала ее, если не пыталась сфокусироваться. Словно попытки разглядеть что-то в тусклом свете или почувствовать руками, одетыми в толстые перчатки. Она начала слезать с носилок. «Подождите,» — сказал один из санитаров, молодой человек, которого она не знала. — «Лазарет прямо за углом.» «Что-то случилось,» — ответила она, но медик положил руку ей на плечо и заставил лечь обратно. «Смотрите, мы уже здесь,» — сказал он. — «Сейчас вы сможете отдохнуть.» Над Нийотой появилось лицо Маккоя, и она глубоко вздохнула. «Что-то не так,» — сказала она и Маккой кивнул. «Ага,» — ответил он, указывая медикам на биокровать. — «У тебя вывихнула лодыжка. Я предупреждал тебя не увлекаться игрой.» «Да не со мной,» — сказала она, нетерпеливо дернувшись, когда медики отошли. — «Со Споком.» «Что, больше, чем обычно?» — сухо спросил Маккой, подняв одну бровь. — «Ну вот, помяни черта.» Он отошел и пропустил Спока. «Я подумала…» — начала Нийота, но запнулась, не зная, что сказать. Тогда она и увидела, как зол Спок — он даже не пытался скрыть свое волнение и убрать эмоции с лица. Это напугало ее больше, чем сам гнев. Позже Спок напугал ее еще больше, после того, как Маккой перевязал ей лодыжку, а он сам помог ей вернуться в ее каюту. Его собственная, как и большинство жилых помещений на шестой палубе, была отдана вʼтош каʼтур и риханнсу после того, как алторанцам вернули их грузовоз. Насколько Нийоте было известно, Сайбок был в камере с теми, кто захватил контроль на мостике. «Что происходит?» — спросила она Спока, когда он зажег асенои в углу гостиной. — «Что с тобой случилось?» Но из-за болеутоляющих, которые всучил ей Маккой, Нийоте так хотелось спать, что она едва дохромала до постели и сразу же заснула. И спала до тех пор, пока не проснулась от собственного пота. Контроль температуры или сломался, или, вероятнее всего, был изменен. Чувствительность Спока к холоду усиливалась, когда он находился в стрессе. Он не двигается, пока Нийота медленно идет из спальни до ближайшего стула. На секунду ей кажется, что Спок заснул — го голова почти упала на грудь, а руки сцеплены и лежат на коленях. На нем мантия для медитации, туника из плотной черной ткани с семейным гербом, который спускается вниз вдоль переднего края. Его глаза закрыты, но Нийота видит, как он открывает их и произносит: — Я должен вернуться на мостик. — Спок, — говорит она, и ее голос вдруг надламывается. — Не надо. Не уходи сейчас. — Тебе нужна моя помощь? — Мне нужен твой ответ! Что происходит? Спок встает и начинает расстегивать мантию. — Мы идем к Новому Вулкану. Не смотря на обеспокоенность капитана тем, что на борту так много потенциально опасных пассажиров, Звездный Флот приказал Энтерпрайз… Нийота скрестила руки и наклонилась вперед. — Я имела ввиду, что происходит между нами? Почему мне так трудно… почувствовать тебя? Где ты? Он легко качает головой, словно отгоняя назойливого комара. — Я не могу определить, — отвечает Спок, встретившись с ней взглядом. — Последствия слияния с Сайбоком. Если ситуация… не решится… к тому времени, как мы прибудем в колонию, я найду целителя. Он идет мимо нее в спальню, держа в руках свою мантию. — Но я не понимаю, как мелдинг мог сделать такое, — говорит она ему вслед. Тишина, потом неявный шум, когда Спок вешает одежду в шкаф. Через пару секунд он возвращается в гостиную, натягивая через голову синюю форменку. — Если тебе больно, то доктор оставил это. — Спок указывает на небольшую бутылку на столе. — Ты не на службе, пока он не допустит тебя. — Спок! — зовет она, но он уже вышел за дверь. Они так редко ссорятся, что Нийота целую минуту не двигается с места, словно ее кто-то оглушил. Было ли это даже ссорой? Больше похоже на отказ общаться с ней. Похоже на его поведение вскоре после их знакомства, когда он уходил от ответа, если ее вопросы пересекали черту между личными и интимными. Теперь она понимает, какой комфорт и утешение приносило его присутствие в ее сознании с тех пор, как появилась связь. И как тихо в ее разуме без непрерывного течения его мыслей. Не просто тихо. Одиноко. Запустело. Ее первым порывом было подняться и пойти за ним, настоять на том, чтобы он рассказал о причинах очевидного гнева и не такого заметного горя. Но нога подкашивается, когда Нийота пробует ступить на нее. Ну и ладно, думает она, медленно возвращаясь к кровати. Что она точно знает о вулканцах, так это то, какими упрямыми они могут быть. Нет такой вещи, которая могла бы заставить их рассказать то, что они не хотят, не важно, насколько критична эта информация. Лучше набраться терпения и подождать, пока Спок сам придет к ней, когда будет готов.

***

Прошлое. Она знала его лучше, чем кто-то еще. Иногда Сарек признавался себе, что она понимала его лучше, чем он сам. Даже без телепатии Аманда могла различить любое изменение его эмоций, так тонко, что могла проследить его размышления, даже если он не говорил ни слова. «Тебя не так уж сложно понять,» — сказала она, когда Сарек как-то прокомментировал это. — «Возможно, это то, что у людей получается лучше, чем у вулканцев — видеть сквозь ту стену, на возведение которой вы тратите так много времени.» Аманда засмеялась, давая понять, что шутит, но позже он решил, что она права. Когда Сарек впервые прибыл на Землю, он посетил лекцию известного психолога — долгая и через чур подробная инструкция о том, как интерпретировать выражение лица людей и их язык тела. Видимо, дефицит этих способностей был серьезным недостатком и требовал специальных тренировок для компенсации. В тот момент он посчитал выводы лектора преувеличенными. Из нескольких сотен людей, с которыми Сарек встречался к тому времени, никто не страдал от недостатка эмоционального понимания. С другой стороны, вулканцы… Возможно, это из-за того, что они были телепатами. Вулканцы были очень осторожны, когда дело касалось сокрытия их чувств. В конце концов, их супруги и семья всегда знала, что они чувствовали и думали. Зачем выражать то, что уже было известно? И все же, были люди, как Аманда, обладавшие талантом к тому, чтобы «раскусить других». Сарек планировал связать себя с ней не только для того, чтобы узаконить их отношения в глазах традиционалистов, но и потому, что у него были проблемы с тем, чтобы «раскусить» ее, понять, что происходит у нее в голове. Как сейчас. Они обсуждали их предстоящую церемонию скрепления уз, когда взгляд Аманды стал далеким и расфокусированным. — Тебя что-то беспокоит, — сказал Сарек, и она покачала головой, словно заставляя себя вернуться в реальность. — Нет, — ответила Аманда и улыбка скользнула по ее губам. — Все в порядке. Я просто… Сарек ждал, что она продолжит, и когда она этого не сделала, он сказал: — Аманда, я не смогу понять, что ты думаешь, пока ты сама не расскажешь. Та же мимолетная улыбка, после которой она сказала: — Я просто подумала, что мы могли бы все сделать тихо. Ну знаешь, сбежать? Ускользнуть туда, где мы будем только вдвоем? Без всей этой суеты? Сарек был в искреннем замешательстве. Она точно знала, что для установления связи необходима помощь целителя, и не было никакой возможности сделать это только вдвоем? Как и свадьба, объединение было публичным мероприятием, призванным показать расширение клана, а в более практичном смысле существующее для создания ментальных уз, необходимых для успешного существования пары. Аманда соединялась не только с Сареком, а со всей его семьей. Она будет ощущать его родителей, его дальних родственников через ментальную связь с Сареком. Исключение их из церемонии было бы неслыханно. Он сдвинулся вперед в кресле, собираясь объяснить ей это. К его удивлению, Аманда подняла руку, останавливая его. — Я знаю, это большое дело, — сказала она. — Я не сказала, что буду это делать. Мне просто хотелось бы, чтобы свадьба была более… приватной. Сарек наклонил голову и внимательно посмотрел на нее. Она не переставала удивлять его. Он всегда думал, что с ее экстраверсией, ей будет комфортно в толпе. Аманда с одинаковой легкостью поддерживала разговор с незнакомцами и с друзьями — она должна получить удовольствие от большой церемонии. Он, в свою очередь, ощущал волну беспокойства, когда думал о семейном собрании — словно насмешку над его обычной сдержанностью. Впервые Сарек засомневался, была ли в этом необходимость. В конце концов, они уже были нетрадиционной парой. Многие из его родственников поднимали бровь, когда он представлял им Аманду. До сих пор он думал, что сможет избежать некоторых проблем, если будет следовать вулканским традициям. Но если она предпочитает обратное… Приняв решение, Сарек произнес: — Я свяжусь с целителем. Она может согласиться на установку уз только с нами двумя. Аманда обняла его и он почувствовал ее облегчение. Но сам он испытывал сильные опасения. В особенности о недовольстве его матери. Но даже при этом, больше всего Сарека заботило спокойствие Аманды. Он вызвал на своем лице нейтральное выражение и ничего не сказал. Если целитель ТʼКвилл и удивилась его просьбе, то она хорошо скрыла это. Она просто сверила свое расписание и согласовала с Сареком дату. Как только у него получилось взять отпуск, они с Амандой прилетели на Вулкан и заняли одну из гостевых квартир в семейном квартале на окраине ШиʼКахра. Хотя они и планировали частную церемонию, Сарек все равно хотел провести ее на семейном месте кунʼут калʼиʼфи. Аманда была там один раз, когда она познакомилась с Сайбоком — и когда она сказала Сареку, что им нужно создать связь и семью для него. Сарек часто вспоминал этот момент. Он опять подумал об этом, когда прибыл Сайбок — короткий визит, который позволила ТʼРи, когда Сарек надавил на нее. Аманда была практически на нервах, подготавливая комнату и заказывая специальный продукты, которые любили дети, по словам ее друга-вулканца из посольства. Овощные чипсы в форме животных, белковые батончики, светящиеся в темноте. — Если послушать тебя, то вулканским детям не позволяется веселиться, — сказала Аманда, помещая еду в стазисную камеру. — Но это мило! — Если под весельем ты имеешь ввиду трату времени на пустые занятия, тогда да, вулканские дети не веселятся. Эта еда… — Сарек указал на чипсы в виде птицы, которые Аманда держала в руках. —…Имеет образовательную и питательную ценность. Вот этот, например, отображает точные пропорции обыкновенной ваʼкхен. — Ерунда, — беззаботно ответила Аманда, съев несколько чипсов. — Но я не буду мешать тебе верить в это, если тебе так хочется. Она осталась в квартире и начала готовить ужин, пока Сарек арендовал флаер на местной станции и отправился за Сайбоком. Крепкий угрюмый мальчик стоял рядом со своей бабушкой, пока Сарек убирал во флаер дорожную сумку и открывал пассажирскую дверь. — Вы можете присоединиться к нам, — сказал Сарек ТʼРи. Дань вежливости, но не правда. Выражение лица ТʼРи дало Сареку понять, что она в той же степени не хочет проводить с ним время, что и он. Еще до смерти ее дочери она игнорировала попытки Сарека наладить отношения. — Слушайся отца, — сказала ТʼРи. Сайбок взглянул на нее, кивнул и залез в флаер. Когда Сарек захлопнул дверь, ТʼРи обратилась к нему: — Я была проинформирована о том, что ты хочешь установить связь с человеком. Сарек сразу же насторожился. — Это так, — ответил он. — Меня не волнуют твои дела, если они не касаются моего внука, — сказала ТʼРи. — Если бы я знала о твоих планах, то не отпустила бы Сайбока. Запомни, пожалуйста, что если ты хочешь увидеть его в будущем, то ваши встречи должны проходить без твоей терранской партнерши. Если бы они были одни, Сарек немедленно отреагировал бы с неприкрытым гневом. Но Сайбок внимательно следил сквозь окно фильтра, его темные яркие глаза подмечали все детали. Вместо этого Сарек перевел дыхание и сознательно замедлил быстро бьющееся сердце. Когда Сарек смог говорить ровным тоном, он произнес: — Ваша… просьба… нелогична. Мой партнер вас не касается. — Если она человек, то это касается всех нас, — ответила ТʼРи. К сильному удивлению Сарека, голос пожилой женщины дрогнул. — Не понимаю, почему… — начал он. — Ты не знаешь Сайбока также, как я, — сказала она, пристально глядя в лицо Сарека. — Он эмоционален и сильно напряжен, не смотря на все потраченные усилия, чтобы правильно обучить его. Я не виню тебя в этом, — сказала она, пренебрежительно махнув рукой. — Боюсь, он сын своей матери. Во рту у Сарека пересохло. Тревога или отвращение — он не был уверен. Мать Сайбока была вʼтош каʼтур, и это вызывало у Сарека стыд и беспокойство. — Итак, ты понимаешь, почему ему не нужно влияние человека, — продолжила ТʼРи, принимая молчание Сарека за согласие. — Они слишком неустойчивая раса для кого-то настолько… восприимчивого… как Сайбок. Сарек направился в сторону флаера, и ТʼРи крикнула ему вслед: —Если ты хочешь продолжить общение с сыном, ты должен согласиться на это. Всю обратную дорогу к семейному кварталы слова ТʼРи звенели у него в голове. Сайбок сидел молча, как каменный, отвернувшись, словно мог читать прошлое проносящихся мимо пейзажей. У обоих на лице было облегчение, когда они подъехали и увидели Аманду в дверях. — Ты хочешь есть? — спросила она, наклонившись и устанавливая с Сайбоком зрительный контакт. Маленький мальчик оглянулся на Сарека, взглядом спрашивая разрешения. Тот кивнул. — Да, пожалуйста, — ответил Сайбок и Аманда провела пальцами по волосам на его макушке, пока вела в квартиру. На протяжении всего обеда она осыпала Сайбока вопросами. Нравилось ли ему в школе? Какой предмет он любил больше? Какие у него друзья? Есть ли у него домашнее животное? Кажется, поначалу он отвечал неохотно. Разумеется, подумал Сарек. ТʼРи обучила его вулканскому этикету — есть молча и сосредоточиться на еде. Но при этом Сайбок быстро адаптировался, отбросив эти ограничения словно ненужный плащ. В конце обеда его отец был поражен, увидев, как он ответил на одну из улыбок Аманды. Воспоминание о предупреждении ТʼРи испортило момент. В тот вечер Аманда настояла на ритуале, который назывался «укладывание». По мнению Сарека, он состоял в оттягивании момента сна. Хотя Сарек и заверил ее, что Сайбок достаточно хорошо читает, чтобы самому себя развлечь, Аманда предложила прочитать ему короткий рассказ из беллетристики. К удивлению Сарека, Сайбок не только согласился, но и прижался к боку Аманды, пока она читала вслух. «Укладывание» так же включало в себя перестилание одеяла, видимо, чтобы улучшить его функции, предложение выпить воды, и проговаривание заклинаний от насекомых и ночных кошмаров. Так Сарек думал сначала. Только позже, когда Аманда присоединилась к нему в гостиной, он понял, наконец, цель этой бурной деятельности. Аманда пыталась сблизиться с Сайбоком человеческим способом. Он сказал ей об этом, когда она протянула ему чашку чая и устроилась на диване рядом с ним. — Думаю, да. Это единственный способ, который я знаю. Напряженный день и спокойный вечер погрузили Сарека в редкое для него задумчивое настроение. Точнее, вызвали редкое желание поделиться своими размышлениями. Он обхватил Аманду одной рукой и позволил себе почувствовать удовлетворение от того, что находится рядом с ней, от темных волос, падающих на ее плечи. — Не единственный. Если мои узы с ним станут сильнее, я смогу разделить их с тобой, как только мы будем связаны. Но сейчас мой контакт с ним размыт, — сказал Сарек с промелькнувшей в голосе тоской. — Так что я вообще с трудом ощущаю его присутствие. — Это необычно? — спросила Аманда, поворачиваясь, чтобы присмотреться к нему. — Я всегда знал, где находятся мои родители, — ответил Сарек. — С самого начала. Но у меня не было возможности развивать такую же осведомленность о Сайбоке. — Но ты же можешь, так ведь? — Не уверен. Семейные узы не создаются специально и не выбираются, как связь между партнерами. Сарек сделал паузу, понимая, что Аманда все еще наблюдает за ним. — Но, не смотря на это, — продолжил он, — один вид связи усиливает другой. Присутствие семьи помогает, когда пара формирует узы. Это одна из целей церемонии. — Ой! Посмотрев вниз, Сарек увидел, что Аманда расстроилась. Он с запозданием понял, что она, скорее всего, приняла его слова за критику своего решения заключить связь только вдвоем. Он собирался успокоить ее, но она заговорила первой. — Как думаешь, — медленно произнесла она, — ты не стал бы возражать, если бы мы пошли до конца и спланировали традиционную вулканскую церемонию калʼтелан? — В этом нет необходимости, Аманда. — Для нас — да. Но, возможно, есть необходимость для Сайбока. — Поясни. — Ты сам это сказал. Присутствие семьи укрепит все связи между ними. — Ты думаешь, что моя связь с Сайбоком тоже усилится. Но я не могу гарантировать это. — Я думаю совсем не о тебе, — ответила Аманда, забирая чашку Сарека и ставя на стол. Освободившуюся руку она прижала к себе. — Я говорю о своей связи с ним. Даже я не смогу разделить ваши узы, я смогу иметь свои. Поэтому я хочу, чтобы он был на церемонии. Необычное решение, и в каком-то смысле чрезмерное. В Сареке поднялось чувство благодарности за ее заботу. Он притянул Аманду к себе, а она взвизгнула, притворяясь напуганной. И словно по команде, Сайбок появился в дверях. — Мне нужен напиток, — просто сказал он, глядя то на Сарека, то на Аманду. — Ты уже выпил отведенное количество жидкости вечером, — ответил Сарек строже, чем хотел. На его тон повлияло странное чувство разочарования. Аманда мягко соскользнула с его коленей и похлопала по дивану. — Иди сюда, — сказала она, но Сайбок не двинулся. Вместо этого он пристально смотрел на отца. Посмотрев на Сарека, Аманда спросила: — На секундочку? Потом она сказала Сайбоку: — Мне всегда трудно засыпать на новом месте. Ты можешь посидеть с нами пару минут, пока не захочешь спать. — И тогда ты уложишь меня? — Да, вместе с твоим отцом. Сайбок вдруг сорвался с места, шлепая босыми ногами по полированному полу. Прыгнув, он приземлился на диване рядом с Амандой и прижался к ее боку. Темные глаза мерцали, словно он праздновал победу.

***

Настоящее. Капитан Кирк стоит перед дверью камеры, уперев руки в бока и широко расставив ноги, как моряк во время шторма. Может, так и есть, думает Сайбок. С тех пор, как грузовоз вернули алторанцам, Сайбок был здесь, на гауптвахте, и не знал, как остальные восприняли новость о Вулкане. Если капитан вообще сказал им. Конечно, сейчас они должны все знать. Раскаʼот и Триʼешка — они узнают. Знали. Их отчаяние отчасти было вызвано этим. Остальные будут растеряны. Возможно, сильно расстроятся. Могут быть вспышки насилия. Сайбок ищет ответ в лице капитана. — Алторанцы? — спрашивает Сайбок. Кирк скрещивает руки и отвечает: — Они забрали свой корабль и улетели. Не знаю, потребуют ли они другую компенсацию. Они не члены Федерации… Он не заканчивает предложение, и Сайбок кивает. У них нет посольства, так что поддерживать контакт будет сложно. Алторанцы могли бы выследить вʼтош каʼтур и риханнсу, чтобы напасть на них в новом поселении. И такие же шансы на то, что Сайбок никогда не услышит об этой расе снова. Эта мысль не приносит облегчения. Сайбок вспоминает Арниссакрию, капитана алторанского корабля, гадает убит он или просто ранен. Как бы то ни было, Сайбок до сих пор чувствует почти физическую боль, когда вспоминает об этом. — А мы? — спрашивает он. Капитан склоняет голову на бок, словно прислушиваясь к внутреннему голосу. — Нам приказано отдать вас властям Нового Вулкана. Я не знаю, что будет после этого. — Не самая веселая перспектива — попасть в руки вулканцам, — замечает Сайбок. — Это лучше, чем вы заслуживаете, — отвечает Кирк, нахмурившись. — Тогда вы не слишком хорошо знаете вулканцев. Кирк шагает к двери, электрическое поле урчит в ответ. — Они будут справедливы с вами, — произносит он. Сайбок фыркает в ответ. — Насколько справедливо — объявить своих же людей вне закона только за то, что их мировоззрение противоречит традициям? Ваши «справедливые» вулканцы, капитан Кирк, объявили вʼтош каʼтур преступниками и сделали нашу жизнь на Вулкане настолько невыносимой, что нам ничего не оставалось, как уйти. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Не нужно читать мне лекцию о правосудии и милосердии вулканцев. — Вас могут удивить изменения, которые там произошли, — медленно отвечает Кирк. — Вы имеете ввиду, что мы им нужны. Потому что иначе они окажутся на грани исчезновения. — Именно. Сайбок качает головой. — Вулканцы не хотят меняться, — говорит он и его голос становится грустным и задумчивым. — А народ, который не может приспособиться, не выживает. Внезапно Сайбок чувствует себя очень уставшим. Хоть и из благих намерений, но капитан попусту тратит свое время. И время Сайбока тоже. Все, что он увидит на Новом Вулкане, это тюрьма. — Мы прибудем туда меньше, чем через двенадцать часов, — говорит Кирк. — Тогда вы узнаете, что им надо от вас. Когда Сайбок смотрит, как уходит капитан, его взгляд ловит синюю форму. Спок, повернувший из-за угла. — Мистер Спок, я не знал, что вы при исполнении, — говорит капитан со странной интонацией в голосе. Упрек? Удивление? Сайбок не уверен. — Я скоро приду на мостик, — отвечает Спок. — Но если у вас нет возражений, я бы хотел сначала поговорить с Сайбоком. Лицо капитана становится непроницаемым. — Нет, — говорит он. — Давай. Увидимся позже. После его ухода Спок шагает ближе к камере и останавливается там, сцепив руки за спиной. Они вдвоем смотрят друг на друга, словно пытаясь решить, кто из них заговорит раньше. — Мы идем в колонию на Новом Вулкане, — резко произносит Спок. — Твой капитан сказал мне. — Там будет Сарек. — Я это предполагал. — Высший Совет активно ищет выживших вулканцев, в том числе вʼтош каʼтур, которые живут на других планетах. — Зачем ты мне это говоришь? — Они могут предложить вам место в колонии. — Это маловероятно. Мы же преступники, помнишь? Спок немного отодвигается от камеры. — Вы также представители исчезающего вида, — говорит он. — Это может повлиять на исход слушаний по вашему делу. — А что насчет риханнсу? Их раса несет ответственность за произошедшее. Как думаешь, это повлияет на слушания? Лицо Спока резко темнеет. Сайбок наблюдает, как он изо всех сил пытается остаться бесстрастным. У него не выходит. — Совет знает, что эти риханнсу не причастны к… атаке… на Вулкан. — Это не важно, — говорит Сайбок и воспоминание о Триʼешке и Даваре заставляет его лицо вспыхнуть. — Они объединились с вʼтош каʼтур, и этого достаточно, чтобы проклинать их. Спок еле слышно переводит дыхание. — Тебя будут осуждать не за твое прошлое, — говорит он, опуская руки по бокам, и делая шаг ближе, словно хотел ударить Сайбока. — Твои недавние действия показали твой характер. — Ты пришел сюда, чтобы сказать мне это? Сайбок хочет оставаться невозмутимым, но его слова внезапно получаются резкими и провокационными. Спок тут же реагирует на это. — Что ты со мной сделал? Скорее команда ответить, чем вопрос. Сайбок в замешательстве смотрит на него. — Я не понимаю, о чем ты. — Во время слияния. Ты что-то сделал. Я не могу… соединиться… со своей партнершей. Даже моя связь с Сареком изменилась. Ты повредил мои узы. — Я ничего с тобой не делал, — отвечает Сайбок, сознательно отворачиваясь. — Только подтолкнул тебя посмотреть на то, что ты не хотел видеть. — Ты проник в мои воспоминания, — с жаром говорит Спок. — Ты заставил меня разделить их с тобой, снова пройти через них против своей воли. — Мне пришлось! — громко отвечает Сайбок, снова поворачиваясь к Споку. — Я должен был узнать, что ты знаешь — о Вулкане, об Аманде. Конечно это причинило тебе боль. Так всегда будет! Ты никогда не сможешь смотреть на это, как пытаются вулканцы — без сопереживания, эмоций и горя. Это никогда не будет логичным. Никогда! И никогда не обретет смысл. Я ничего не делал тебе. Ты сам с собой это сделал. Ты так долго пытался отгородиться от этих воспоминаний, что замуровался сам, прячась от боли. Никто не может бегать от боли вечно, Спок. Даже ты. Спок стоит молча, он поражен и опустошен. Без единого слова он разворачивается на каблуках и уходит под монотонный сильный гул двигателей Энтерпрайз.