Отряд, стройся!

...Высокая, пышногрудая красотка медленно оглаживала себя изящными руками, танцуя в летящих по воздуху яблоневых лепестках. Одежды на ней, если быть честным, и не было — пара прозрачных тряпок, скудно прикрывавших грудь и место соединения бедер, в счет не шли. Красотка танцевала, щедро покачивая упругими бедрами, по левой ноге растекался рисунок причудливой татуировки… Над Форсбергом метался ветер, таская за собой полчища белых мух. Никто не хотел высовывать и носа из палатки, но мы с Ильмо снизошли до того, чтобы, обмотавшись спальными мешками, выползти к костру. Оно того стоило. ...Красотка плясала прямо над огнем, и ее белым ступням пламя не причиняло никакого вреда… Одноглазый, вертясь на месте и выписывая скукоженными ладонями странные пассы, непристойно хихикал. — Эй, Одноглазый, закругляйся, — недовольно прокашлял Ильмо. — Братья уже несколько месяцев ни одной бабы не видели, а ты тут балаган развел. Колдун оскалился, зыркнул единственным глазом из-под шляпы и опустил руки. Видение развеялось, унесенное в лес очередным порывом ветра. Ильмо помялся на месте и странно посмотрел на меня: — Слушай, Костоправ, что ты там напридумывал про Госпожу, а? Что-то иллюзии Одноглазого навели меня на разные мысли… — Подожди, — я остановил его на полуслове. — К дьяволу мои оды Госпоже. Посмотри вон туда, — и кивнул, указывая замерзшим носом в темноту. Гоблин сидел с той стороны круга, пялясь в никуда. Губы его вытянулись в трубочку, а глаза не выражали почти ничего, жутковато сверкая на сморщенном лице. Он качался в странном ритме, спрятав руки под ступнями скрещенных ног и невразумительно бурчал. — Змеи, выползающие из черепов, — усмехнулся Ильмо. — Пляшущие в воздухе горящие тыквы. Разлетающийся на стаи лягушек труп коровы. Ничего ведь не брало, а? А тут… — Кажется, Одноглазому в кои-то веки удалось его удивить, — кивнул я. — Да, — протянул Ильмо. — Сегодня Одноглазый выиграл. Бесспорно. Похоже, это даже стоит занесения в Анналы.