Утро, 26.03
Она неуверенно прошлась по разрушенному зданию. Тишина прерывалась, разве что, стуком каблуков. Ещё шаг — и новая волна воспоминаний захлестывает Таню, унося её на своём гребне в далекое прошлое. Ванька улыбнулся. Эх, как же хотелось ответить ему тем же, позабыв о своей уродливости. Хотелось вдохнуть его запах, потрогать затаскавшуюся желтую майку... Но они лишь друзья. Во всяком случае, он так говорит. Внезапно, он разворачивается, проводит рукой по непослушным коричневым волосам, смотрит на неё. Щечки Тани заливаются румянцем, она даже на миг позволяет себе не прикрывать рукой нос, на котором, огромным темным пятном, красуется родинка. Старуха-ведьма говорила ей, что к четырнадцати годам все должно пройти, но Танина, словно клеймом, продолжала отпугивать от хозяйки окружающих. — Привет! Давно тебя не видел, с тобой что-то случилось? — Его голос западал глубоко в душу девчонке, заставляя её смутиться ещё больше. — Да так, легкий вывих ноги, — Таня мысленно проклинала себя за то, что промолчала о переломе. Хотя, ему это совсем не интересно. — Спасибо, что спросил, мне очень приятно. — Правда? Мне жаль. Ладно, Лиза меня уже совсем заждалась, а она ещё та ворчунья, — у него ведь есть девушка... Как она могла упустить это из внимания? Таня вздохнула, опершись о большую серую глыбу. Эти образы как-то совсем не состыковывались: городская бестия и грубый камень. Вечером, вернувшись после тяжёлой драконбольной тренировки, Гроттер пыталась уснуть, упорно игнорируя лепет Гробыни. Та, в свою очередь, настойчиво отвлекала соседку, произнося вслух запрещённые заклинания. Таня так и не смогла заставить себя спать, и поэтому решила прогуляться по ночным окрестностям Тибидохса, где и встретила Валялкина — маечник подбрасывал гальку, ловил, а затем закидывал в озеро. С шипением поднимались русалки, грозно обнажая острые зубы. — Теперь у тебя что-то случилось?... — С лёгкой усмешкой обратилась Таня к Ваньке. — Я Лизку бросил — слишком уж она назойливой стала, — он опустил взгляд, — Зачем ты разговаривал с ней, Ванечка? — он очень хорошо показал Зализину, — я даже не смог объяснить ей, что я просто спрашивал у Медузии, во сколько начинается занятие по защите от темных духов. А Таня все слушала, слушала, пока их вдруг не прервал Поклеп. Убегая от него ребята очень сдружились, а когда наконец наболтались, пришёл рассвет. Таня прижалась к стене замка хрупким тельцем, Ванька случайно упал на неё. Их губы слились в поцелуе, первом для неё и очередным для него. Таня поправила зелёную кружевную блузку и пошла дальше. Лестница Атлантов единственная, кажется, сохранилась среди поломанного здания, обрамлённого монотонным узором руин. Эх, а ведь когда-то, она чудом уберегла себя от зомбирования Поклепычем, спрятавшись за гордыми спинами львов. Интересно, как там старушка Ягге с её смешным внучком? Поднявшись наверх, она зашла в кабинет Тарараха, который после разрухи остался без крыши. Она спокойно чистила пёрышки Жар-птице, приютившейся у учителя. Сегодня Ванька ни разу не навестил ни её, ни питомцев. Тишина затягивалась на слишком долгое время, но, через несколько минут, тяжелую дверь открыла Склепова, порхая туда-сюда, словно бабочка. Конечно, когда Гробыня почувствовала зловонье, царящее в комнате, она поморщила своё миленькое личико, но какая-то ехидная улыбка так и не спала с неё. В Тибидохсе Таньку не любил никто, кроме как Валялкина, Ягуна и пары-тройки учителей, конечно. — Гроттерша, ты себе так одно место отсидишь! Чего это такая резкая любовь к животным проявилась? — закрыв рукой носик, проворковала девушка. — Делать нечего, а ты что здесь забыла? — А как же мир спасать, или чем ты там обычно занимаешься? Да-а, дело в конец запущенное, — Склеппи пожала плечами, — Ты протухнешь в этом противном месте, девочка. Тем более какие интриги там сейчас запутываются! Мама не горюй! — Прекрати уже! Про то что ты с Гуней встречаешься, я слышала очень-очень много раз. Твои сплетни перестают быть свежими. — Мм, а про то что твой Ванюшечка уплыл от тебя к Елизавете, тебе тоже известно? Если да, то ты права. В кои-то веки права. Таня только крепче сжала расческу, случайно надавив на Птицу: та вспылила и плюнула в Таню огнём, но, к счастью не попала. Гроттер не расплачется на глазах у остальных. Нынешняя Татьяна поднялась ещё на этаж, а затем повернула в Зал Двух Стихий. Вместо синего огонька, игриво переливающегося в темноте, осталась лишь полосочка, разделяющая две части зала. Потом она посмотрела на стул Сарданапала, гордо возвышающегося на фоне других, менее замысловатых. Чувство вины разъедало девушку изнутри. Она вспомнила медно-бронзовые волосы Медузии, которые чуть что превращались в змей. Славная была женщина, правда, строгая. Она посмотрела на место Соловея О. Разбойника, её самого любимого учителя. Именно он обучил девушку её любимому занятию — полету. Сейчас контрабас покрывался слоями пыли под её кроватью. Таня пикировала в высоте, по пути вытворяя сложные фигуры. Неск олько младшекурсников с восхищением поглядывали за её полетом, так же на трибунах сидел Ягун, смеющийся над чем-то с первой красоткой Тибидохса, Катей Лотковой. «Даже мой лопоухий дружок нашёл себе подружку... Причём какую... »— рассекая ветер, думала Таня. Её талант, делать все в ненужный момент, сию же секунду оправдал себя: она наткнулась на весьма пессимистичного парня, летающего на ступе. Зрелище конечно получилось довольно забавное, учитывая то, что он был очень красивым. Легким движением руки, он выхватил смычок Тани, дирижируя им сам. Контрабас сильно затрясло, а девушка на нем еле удержалась. Страх охватил Таньку своими нежными объятиями. В коллективе парень прижился хорошо, да так хорошо, что половина девчонок бегала за ним по этажам. Его имя — Глеб. Таня зашла в комнату с Черными Шторами, хотя от самих штор уже ничего не осталось, зато в шкафу по-прежнему стоял старый добрый Паж. Он повёл её по самым запутанным путям, крепко схватив за руку. Шутки Кусайкотикова, как его называла Гробыня, обычно заканчивались плохо, но сам Поймайптичкин всегда увертывался от наказания. Первые несколько минут, Таня пыталась отбрыкнуться от него, но тот лишь искоса смотрел на спутницу. Окольным маршрутом доведя её до комнаты, он отдышался и начал было говорить, но возмущённые выкрики малютки-Гроттер его сильно отвлекали. Он зажал рукой рот девушке, стараясь не задеть противное пятно на носу. — А теперь, Татьяна Леопольдовна Гроттер, — он замедлил, продолжал недовольствовать только Феофил, — будете ли вы моей девушкой? И вновь Танька позволила себе забыть о внешности, полюбить. Она поверила этому скользкому типу, несмотря на недоброжелательные отзывы Баб-Ягуна, Склеповой и дедушки. Таня передернула плечами, вспомнив о замыслах Глеба. Теперь же, она совсем изменилась. От прошлой Тани остались лишь огненные волосы, которые она собирала в высокий хвост. От темных мыслей девушку отвлёк звонок на телефон. Про себя она подумала, что это очередная торговая кампания, которая будет съедать её уши разговорами о тысячах договоров и пятиста контрактах, но в трубку ударил голос Гробыни. Он до сих пор оставался таким же беззаботным и громким, хотя с момента их последней встречи прошло уже десять лет. Завтра пройдёт встреча выпускников, направленная на восстановление Тибидохса. Эх, Тане так не хотелось туда идти, так не хотелось вспоминать прошлое, но она сделает это, ведь иначе чувство вины окончательно поглотит её.Полдень, 27.03
Таня зашла в Шоколадницу с её давней подругой Жанной Аббатиковой, с которой она познакомилась на работе. Уже несколько лет она гнобила себя, будучи маркетологом компании «BlueWater», а уволилась только месяц назад. За три года она хорошо подзаработала, денег даже хватило на маленькую виллу в Испании. Она купила кофе, чизкейк и пошла заводить машину, но вдруг почувствовала, что в её голове кто-то копашится. — Ягун? Это ты? Ягу-у-ун!!! — Танька засияла: лучший друг вернулся. — Я здесь! Поймай меня если сможешь! — Послышалось откуда-то сверху, и впрямь, подняв голову, Таня заметила пылесос, быстро перемещающийся из одной точки в другую. — Прекращай! Тебя же люди видят! — Крикнула девушка в высоту. — Глупенькая, никто меня не видит... И тебя кстати тоже, — он наконец спустился. Когда он рассмотрел Таню, на круглом лице застыла удивленная гримаса: перед ним стояла девушка с пучком рыжих волос, в широком вязаном свитере бежевого цвета, в голубых рваных джинсах, в чёрной майке и криперах того же цвета, все это завершал тонкий шарфик. Родинки не было. — Мамочка моя бабуся! Ты так мою женушку обгонишь, дорогая! — А ты, смотрю, совсем не изменился, — произнесла Таня на выдохе, — надо же когда-то серьезным становиться. Поехали со мной, как раз только горничная ушла. — Эх, я бы с удовольствием, да только меня Катюха с сынишкой заждалась... — Ты ещё и отец теперь, значит! Поздравляю, — Таня натянула на себя улыбку, — давай я хотя бы до дома довезу тебя, а то плохо получается. — Я только за! К тому же сегодня собрание, — Ягун вздохнул, — Не хочу на него идти, а надо. Таня открыла дверь машины, Ягун кое-как залез туда. Они ехали в полной тишине, только радио разбавляло её своей унылой мелодией.