Halfway gone

You were always hard to hold So letting go ain’t easy I’m hanging on but growing cold While my mind is leaving © Lifehouse

В кухне Брента — в его новой задрюченной квартире, в его новой, такой же задрюченной, жизни, — газовая плита. Редкость по нынешним временам. Чертыхаясь, он снимает с огня выкипевший чайник. Повернешь ручку — огонь погас. Но над конфоркой еще какое-то время поднимается тепло. Многие только этим и живут — теплом от огня, который давно погас. Даже если до того этот огонь не согревал, а оставлял ожоги. Брент говорит Дэну выключить свет. Чтобы было — как будто в постели не он. Кто-то другой. Дэн не выносит темноты, но соглашается. Когда-то они оба должны были умереть. Или — могли бы. Дэн пробыл в этом «могли бы» несколько часов. В сейфе, с подогнутыми ногами, в темноте — с точно рассчитанным запасом воздуха. Сам Брент — три года. И ни о какой точности не было и речи. Одобрят или нет его досрочное освобождение. Может быть, именно любовь — часть естественного отбора. Может быть, выживание подразумевает возвращение туда, где все начиналось. То и те, с чего и с кого все начиналось, давно уже в прошлом. Забыты. Похоронены. Так с чего им теперь начинать? Они прокладывают себе новые маршруты — в изломах измятых простыней, в узорах синяков на спинах и шеях.