Будешь моей тюремной женой?

В столовой было шумно. Евгений со скучающим видом, подперев голову рукой, настукивал пальцами по столу какую-то одному ему известную мелодию, ожидая, когда ему с Васьком принесут еду. Мужчина разговаривал с другим зеком, полностью увлеченный беседой. Вдруг Женю привлекла громкая брань, звон разбившихся тарелок. Подняв глаза, он тут же испугался — в очереди начались какие-то шевеления, послышались звуки хлестких ударов и крики избиваемого. Вцепившись в предплечье Васька, он стал теребить его. — Не бойся, они тебя не тронут, — удивившись, зек повернул к нему голову и с нежностью накрыл его руку своей. Евгений неприязненно ушел от прикосновения. Тонкие брови его зло изогнулись. — Я не боюсь! Нужно помочь ему! Они напали на него вчетвером! Охрана бездействует, хоть ты вмешайся, тебя же послушают! — А? Чего? — Васек на мгновение потерял дар речи, а затем даже не сдержал смешка: — Я… должен помочь? Он сам провинился… за дело и получает. Здесь все по понятиям, забыл? Просто так не бьют… Парень фыркнул и поднялся, противно лязгнув по полу стулом. Через секунду он уже кинулся к окружившим поваленного на пол заключенного. Васек совсем не ожидал этого, он только хлопал глазами, следя за движениями юноши. Может, он хочет выйти? Или пойти к охраннику? Не полезет же он в самое пекло… С ума он сошел что ли? Рисковать из-за первого встречного… Но он полез. — Отвалите от него, мать вашу! — сорвался на крик Евгений и кинулся на спину здоровенному мужику. Тот отделался от него и, повернувшись, замахнулся, чтобы ударить, но тут же его грозное лицо исказилось ужасом, он еле успел остановить кулак в воздухе, поняв, кому собирался подпортить мордашку. Другие Женьку еще не признали, и один так же чуть не вмазал ему, но вовремя опомнился и, похолодевший от чуть было не совершенной роковой ошибки, замер, разведя руки в разные стороны, говоря этим, что он ни в коем случае не нападает, и предупреждая остальных о том, с кем они имеют дело. Евгений отпихнул очумевших зеков и опустился к заключенному, лежавшему на полу, — парню лет двадцати пяти, с длинными черными волосами, доходившими ему чуть ли не до плеч, красивому и от того — несчастному. Он явно был из петухов. По приличному внешнему виду Женя сделал вывод: из петухов, но не из нижних; он, если можно так выразиться, был представителем верхушки дна, из тех элитных проститутов, о которых как-то рассказывал Васек. Евгений помог ему встать. У юноши был разбит нос, сильно кружилась голова и, кажется, была вывихнута нога. Не ожидая помощи, он недоверчиво оглядел рыжего, но противиться не стал. Подоспел Васек. Зеки вопросительно посмотрели на него, а он в свою очередь — на них. Мужчине было стыдно за совершенное Женей, это было нонсенсом, вне каких-либо правил! Петуха прилюдно били за проступок, а жена авторитета бросилась его выручать. Казалось, еще секунда — и Васек зальется краской. — А ну, отцепись от него к черту! — мужчина импульсивно дернул рукой в сторону, теряя самообладание. — Катись к нему сам! — огрызнулся Евгений и яростно заглянул в потерянные глаза партнера. Васек плотно стиснул зубы. Вокруг собралось много зеков, стояла тишина, лишь в задних рядах переговаривались те, кому не было слышно. Вся столовая замерла в ожидании ответа заключенного: как же он приструнит свою женушку? Проучит на славу за столь дерзкий язык — иначе и быть не может. Даже охранники стихли, с интересом наблюдая. Повара отвлеклись от своих обязанностей. Васек готов был провалиться сквозь землю. Он ощущал себя незрелым мальчишкой, которого застали голого… с парнем… в родительской кровати… Он умоляя смотрел на юношу в упор. Что он делает? Он же убивает его! Всю репутацию! Сейчас мужчина либо должен при всех сломать ему челюсть, либо, промолчав, оказаться с ним в одной лодке… стремительно тонущей, отправляющейся прямиком на тюремное дно. — Брось его живо, — прожал сквозь зубы Васек. — Хочешь так же, как он? Я тебе устрою! — Отсоси моего хуйца! — прокричал Женя и, потащил парня в коридор. Мужчина продолжил стоять, окруженный зеками, глядя куда-то в пустоту, чувствуя ноющую боль внутри и выступивший на спине холодный пот. Заключенные стали перешептываться, качать головой. Но Васек все не приходил в себя. Рядом оказался его «секретарь», тот, со шрамом на лбу. — Сделать с ним чего? — спросил он, но как-то нерешительно. — Нет, — холодно отозвался мужчина, очнувшись. — Я сам с ним все сделаю. После сказанного заключенный быстро прошагал до раздаточного места и забрал поднос. Руки его тряслись — компот норовил в любую секунду выплеснуться из стакана. Мужчина всучил еду какому-то левому зеку со словами: — Отнеси на мой стол, быстро. Иначе убью. Доведя парня до своей камеры, Женя усадил его на нижнюю койку и полез в тумбочку за аптечкой. — Сильно больно? — Бывало и хуже… — равнодушно отозвался зек. Обрабатывая его раны, Евгений не говорил ни слова. Заканчивая с последней, на лбу, юноша придвинулся к нему слишком близко, отчего парень воспользовался ситуацией и поцеловал его. Женя отпрянул и даже упал, круглыми от неожиданности глазами глядя на него. — Ты чего? — А ничего. Ты же это делаешь, чтобы трахнуть меня. Так давай побыстрей. Мне некогда ранки залечивать. Быстро — вставил и пошел. Понял? — парень говорил уверенно, приглаживая руками волосы. — Да с чего ты взял-то, что для этого? — Евгений, вскочив, разозлился. — А для чего ж? — усмехнувшись, заключенный закинул ногу на ногу и наклонил голову. Женя сел на кровать рядом с ним и положил руки на колени. — Не знаю… может, потому, что так делают люди? Выручают друг друга… — Люди выручают друг друга, когда на них нападают другие люди, — продолжил сказанное им парень. — Я Костя. И я не верю в людей. — А я Женя, и я очень даже верю. — Это все потому, что ты не хлебал, как я… Жена авторитета… Это как принцесса в сказке, а я — нищенка. Принцесса поет песни зверюшкам и верит в добро. А нищенка — пессимистка, она живет во зле. — Хватит. Пошел ты, мне просто было обидно, что ты так плохо подумал обо мне… — А-а, ждешь благодарности… Ну… я уже предложил тебе все, что мог дать, — Костя откинулся спиной о стену и коснулся зуба. — Эх, хоть бы не выпал, а то кто меня, беззубого, ебать будет. Евгений нервничал, вцепившись руками в покрывало, он наконец начал отходить от гнева и осознавать, каких делов наделал. — Я просто вдруг… — глядя в стену перед собой, начал юноша. — Представил… как они вместо тебя… меня бы били и никто не заступился. И мне страшно стало, что я подумал: а к черту все, как же так… Люди такие злые… Они же не могут такими быть. — Конечно, не могут. Главные злодеи всегда уверены в своей непоколебимой правоте. По их мнению, они посланники Господа, вершат добро и справедливость. Тот же Гитлер убивал миллионы со спокойным сердцем, зная — он делает правое дело, он делает жизнь своего народа достойной. Ребятки били меня, уча уму-разуму, они и понятия не имеют, что можно было иначе… Для них происходящие и есть добро. — За что били-то? — А… так. Ерунда. Не дал одному, а он обиделся. Евгений повернул к нему лицо — юноша манерно не только говорил, но и вел себя: женственно скользил рукой по волосам, поправляя их. — Мы с тобой похожи, да, — добавил Костя. — Поэтому ты и бросился меня выручать. Ты верно признал: от тебя до меня один шаг — от авторитетской жены до портовой шлюхи. И ты его сделал, сладкий, — с разбегу. Женя схватился за голову, ему стало не хватать воздуха. — Ты думаешь, он меня пошлет? — Отмудохает на прощание и пошлет. А что — бывает иначе? — Я даже думать не мог в тот момент… У меня перед глазами стояло: что это я там лежу, а меня бьют… Я и не остановился. — А это все потому, что он тебя балует больно, — закинув ногу на ногу, Костя весело качал ей. — Где такое видано, что бы жена пререкалась со своим господином. Он тебя выучил худо, вот и вышло такое чудо… Жалеешь, что ввязался, да? — Нет. — Женя встал и вытер лицо. — Не жалею. Сделал, что следовало. Теперь просто проблем прибавится. — Ха. Еще как! — Может, так и лучше будет… Тюрьма это испытание, то, что должно тебя сделать сильнее, а я сижу у него под крылышком и… мне стыдно. — Какая восхитительная наивность. Хочешь заглянуть к нам, петухам? Я тебе там покажу, как тюрьма делает тебя сильнее… Она для начала стирает тебя в порошок, трахает впятером, а потом уже… глядишь, ты и становишься… не сильнее, просто выносливее. Терпишь все, что с тобой делают, принимаешь это, пропуская сквозь себя, оставаясь внутри человеком… Молодые люди побеседовали еще некоторое время. Евгения бросало из крайности в крайность — он то начинал шутить, то вновь чуть ли не заливался слезами. После завтрака Васек вернулся. Увидев зека, сидевшего на его кровати, он совсем остервенился. — Ты его еще и сюда притащил?! — Это не только твоя камера, — тут же начал обороняться Женя. — Твоего здесь точно ничего нет… — А ну и пожалуйста! — Евгений встал на ноги. Костя держался, как ни в чем не бывало, с интересом наблюдая за семейной ссорой. Все это казалось ему таким смешным, наивным. Ему давно уже пора накинуться на него, а он до сих пор языком чешет — зачем медлит? — Скажи, у вас же в камере всегда новичков принимают? — повернув голову к парню, уверенно спросил Женя. Костя не веря усмехнулся и кивнул. — К петухам собрался? Взаправду жить с ними будешь? — Васек подошел к нему. Парень молча обогнул его. — Да что за хуйня с тобой творится?! Я даю тебе все! — А мне этого не нужно… — Евгений не оборачивался к мужчине. — Мне всю жизнь все давали. Я себя ненавижу за свою беспомощность. Пора бы поучиться самостоятельности… Я не могу играть по твоим правилам… И я уже проиграл, у тебя все равно нет выбора. — Я изменю правила. Давай придумаем их вместе. Хватит делать черт знает что… Это уже даже не смешно. Так не бывает — каждый день новая завихрень… — надежда все слабела в голосе Васька. Женя вышел из камеры. Мужчина очумело смотрел ему в спину. Костя хотел пройти мимо него, но он схватил его за предплечье. — Хоть пальцем его там кто тронет — всех изувечу! — прохрипел заключенный ему на ухо. Зек спокойно заглянул ему прямо в глаза. — Расслабься, ставлю не больше часа, — сказал он Ваську и ушел. — Мальчишка сломается, увидев наш быт. Прошло минут двадцать, Женя вернулся. Зайдя в камеру, он в нерешительности остановился и спросил: — Можно? Васек вскочил на ноги и энергично закивал, нервно сжав в руке журнал. Евгений подошел к нему и, не поднимая глаз, сказал: — Прости меня. Я могу что-то сделать, чтобы исправить произошедшее? — Что-то случилось? Тебя никто не обижал? Юноша слабо улыбнулся и замотал головой. — Я сам решу проблемы, которые ты нам устроил, — тут мужчина осекся, боясь опять разозлить парня, помня об его эмоциональной неустойчивости. — Не волнуйся в общем. Так почему ты вернулся? Уходил ты довольно решительно… — Васек опять прикусил себе язык, ехидство так и пробиралось откуда-то из глубины его души. Чтобы показать, что он не хочет обидеть Женю, зек сел и, посадив его к себе на колени, нежно уткнулся носом ему в шею. — Ну… Костя со мной поговорил и объяснил кое-какие вещи. Мужчина недоверчиво посмотрел на него. — Костя — тот проститут? — Да, думаю, он хочет, чтобы ты заплатил ему за эту услугу… — Ты точно в порядке, не хочешь объяснить мне, почему ты это сделал в столовой? — Я сам не знаю. Извини, ладно. У меня настроение скачет туда-сюда. Я полчаса назад был уверен, что не вернусь в эту камеру. Потом вышел, увидел мир за ее пределами, немного прихуел и понял, что… должен подчиняться тебе. — Это тебе тот петух так сказал? — Да. Можешь его поблагодарить… Впрочем, я просто сравнил его жизнь и свою и понял — не так уж и унизительно все, что ты со мной делаешь. — То, что я нежно ласкаю тебя, отсасываю и не грублю? — Васек с трудом сдерживал негодование. — Ну да… То, что ты защищаешь меня. Ты же понимаешь, это меня смущает, заставляет чувствовать себя ничтожным. — Но без моей защиты ты не можешь. — Да, это-то я сегодня и понял. Извини, нужно идти на работу. Мужчина вдруг уложил парня на лопатки и лег сверху. Женя зажмурился, а затем испуганно посмотрел на него, но ничего не сказал. — Не подчиняйся мне. — Прости? — Вздернул одну бровь юноша. — Ты неугомонный, непредсказуемый забияка. Ты заводишь меня этим. Ты не те сучки, что готовы подставляться при любом удобном случае. Ты… — Васек скользнул пальцем по его губам и раздвинул их. — Ты… сучка, которая дико заводит меня, как никто и никогда в этой жизни. И я возбуждаюсь только больше от того, что не могу тебя получить. Зек оставил засос на его шее и скользнул рукой в штаны. Евгений изогнулся от накрывших его ощущений и чуть ли не застонал, открыв рот. — Я хочу сделать тебе приятно прямо сейчас… Пусть кто угодно может войти в любую секунду, я так хочу ублажить тебя… поощрить за возвращение. Показать насколько хорошо тебе может быть со мной… — Нет, — уже поймав волну возбуждения, юноша вдруг приподнялся на локтях. — Я опоздаю на работу. — К черту ее. — Нет. Дождись ночи… Ночью, я обещаю тебе, я сам займусь твоим удовлетворением, — Женя прошептал ему это на ухо, отчего мужчина закрыл глаза, предвкушая предстоящее, и отпустил его.