Будешь моей тюремной женой?

Проблемы начались, когда еще Евгений шел в строю — сзади мерзко свистели в его честь. Охранники, впрочем, быстро уняли нарушавших порядок. Парень искренне понадеялся, что так будет и дальше и сотрудники тюрьмы не дадут его в обиду. В столовой было шумно, многолюдно и неуютно. Охранники стояли у входа — юноша первым делом приметил их — еще несколько где-то в конце и с другой стороны. Большой зал, длинные столы, уже наполовину заполненные зеками, новоприбывшие толпятся у места раздачи еды — давки Евгений там не заметил. Заключенные быстро брали подносы и выстраивались в очередь, никто не рвался вперед. Парень отметил про себя: «Наверное, здесь и вправду все соблюдают правила». Большая часть зеков была увлечена едой, но те, что томились в очереди, скучая, уже начали оборачиваться и с любопытством поглядывать на новичка — особенно их взгляд привлекали яркие, рыжие волосы. Заключенные, что стояли впереди, не подходили к парню, боясь потерять место в очереди. Бывшие позади него же успели обступить юношу сбоку. Он боязливо оглядел незнакомцев: они не выглядели такими уж ужасными, как их рисовали на свободе — бородатыми качками в татухах, — обычные молодые и среднего возраста мужчины в черной, омерзительного качества форме. Как и предупреждал Васек, Евгения нарочно провоцировали. Они так и пожирали его глазами, довольно скалясь. Парень не смотрел в их сторону. Затем кто-то игриво коснулся его волос. Юноша еле сдержался, чтобы не повернуть к нахалу головы, и, плотно стиснув зубы, уперся взглядом в пол. Через мгновение Женя уже просто мечтал, чтобы кто-нибудь снова начал трогать его волосы, а не это… Роем посыпались грязные предложения: предлагали и сигареты, и еду, если после обеда он заглянет в гости; говорили, что сделают своей женой и будут оберегать, лелеять. Какой-то рослый бугай прошептал Евгению на ухо: «Я доставлю тебе удовольствие, по-настоящему, у тебя такого никогда не было, только позволь мне… Поработай для меня ротиком, и я отплачу». От столь близкого контакта парню стало до безумия мерзко. Как же сильно ему хотелось сделать всего лишь один чертов шаг, подвинуться в сторону, но что, если они расценят это как слабость? Женя не мог рисковать, а поэтому терпел. К тому же очередь двигалась довольно быстро, он не думал, что эта мука продлится долго. Вскоре они все-таки отстали, но тут же появились другие: новая парочка зеков недолго докучала парню, но потом кто-то выменял место в очереди позади него, взамен своего, что было впереди. Евгений сразу понял, что это не к добру, и приготовился. Зек лапал его за задницу, а он даже не мог отстраниться от его руки… Он зарывался носом в волосы на его затылке и приговаривал: «Еще пахнут свободой, хочу впитать весь этот запах, жадно схватить тебя за них и заставить прогнуться в спине — как тебе?» Женя почувствовал ком в горле, но все же сдержался. «Он ничего не сделает мне. Я просто должен вести себя тихо. Сейчас я заберу еду и сяду, а он не пойдет за мной, потому что он крутой, а я новичок, нам нельзя сидеть вместе — все хорошо!» Вдруг юношу осенило: «Черт! Ведь он правда провоцирует меня сейчас! Они все… они даже не надеялись, что я соглашусь, им нужно было, чтобы я послал их нахуй, тогда никто бы уже не встал на мою защиту… Боже. Если бы не он, я, не зная ничего этого, просто бы пропал. Но почему я верю ему? Потому что у меня нет другого выхода?» Вскоре все кончилось, Евгений получил свой поднос и, даже не глянув, что там было, не видя ничего, медленно отступил от раздачи и попытался найти где сесть. Только сейчас парень заметил, что и среди тех, кто уже ест, многие пялятся на него. Его замыленный взгляд беспомощно блуждал по столам. Несколько зеков подмигивали, приглашали сесть к себе, один, не стесняясь, раздвинул ноги и, показывая рукой, пригласил сесть прямо себе на пах. Мозг юноши сейчас работал с трудом. Женя отметил, что за каждым столом сидят люди, объединенные чем-то, несколько похожие по поведению. Те, что активно махали ему и кричали «красотка, дуй ко мне», непременно сидели отдельно от тех, которые даже не смотрели в его сторону. Окончательно потерявшись, Евгений, найдя Васька, с мольбой посмотрел на него. Тот глянул в ответ вскользь, как бы и не заметив юношу, затем хмыкнул и шепнул на ухо что-то своему соседу, тот тут же оторвался от еды и, махнув Жене рукой, указал на дальний стол. Парень быстро поспешил к нему. Аппетита не было вовсе, юноша ел, словно по инерции. Выйдя из столовой, он уже не помнил, что было в его тарелках.

***

— Это пиздец же… — Евгений, зайдя в камеру, обратился к Ваську. — Это не нормально! Я поверить не могу в такое… Бред! Мужчина равнодушно глянул на него, усмехнувшись, пожал плечами. — Да. Не похоже на то, что ты ожидал? Парень зло посмотрел на него и вновь вспыхнул: — У меня просто в голове не укладывается все это… — Тогда просто перестань думать об этом, хорошо? Расслабься, отвлекись. Хочешь, прогуляемся по тюрьме, покажу тебе, что тут да как? — Чтобы они опять свистели мне вслед, отвешивали грязные «комплименты» и провожали мерзкими взглядами?! Нет уж, спасибо! Меня облапали в очереди, черт возьми, он трогал меня за жопу! — Не понимаю, чего ты так взъелся? Ну присвистнули вслед, ну подмигнули, пожмакали задницу, незаметно прижавшись. Да боже ж ты мой, будь ты бабой на воле, такое бы происходило каждый день! Легче относись к этому. — Слушай, — Евгений выглядел более чем уверенно. — Вот еще что — ты ко мне не лезь. Я не любитель членов, понял? И мне насрать, что все здесь тоже типа «не любители». Я с тобой трахаться не намерен! Так что держись от меня подальше! Васек нахально заулыбался, медленно потянувшись к своей ширинке. — Ты такой сексуальный, когда злишься. У меня просто нереальный стояк, когда ты так бешено рычишь на меня… Так и хочется приручить тебя, зверенка… Я вздрочну, ты не против? Парень оскорбленно отвернулся, переступил с ноги на ногу, не зная, куда ему деться. Хотел было выйти из камеры, но испугался… Нехотя полез на свою верхнюю полку, лишь бы не видеть онанизма соседа. — Багаж-то у тебя большой? — спросил Васек. — Что? — Ну… сидеть долго, говорю? — Нет. Год… — Всего-то! Тьфу. Ну, глядишь, коли в историю ни в какую не влипнешь, — через годок выйдешь отсюда с чистой совестью и навсегда забудешь, что было здесь, за стенами.