Любимая.
Это слово, написанное чернилами на бумаге, абсолютно не может передать всю мою тоску, это слово не в состоянии показать, как сильно я без тебя скучаю и печалюсь, но если бы ты знала, Колумбина, как я скучаю по тебе, как сильно горит во мне желание прикоснуться к тебе снова, обнять тебя, ещё раз увидеть твою жизнерадостную улыбку! Радует мой взор — в худшем смысле, если ты не так меня поймёшь, любимая — Южноземье вот уже несколько дней, и кажется мне, что на самом-то деле прошла целая вечность, целая беспощадная вечность со времени нашей вынужденной разлуки! Аббатиса Жермена, внезапная болезнь которой помешала тебе отправиться со мной в этот далёкий край, чувствует себя лучше, Колумбина, ей полегчало за все те дни, что меня не было в Стране Цветущих Мхов? Я знаю, как дорога тебе твоя наставница, любимая, знаю, как многим ты ей обязана, и я искренне благодарна Жермене, что она благословила наш союз. Любимая моя Колумбина, если ты плачешь, льёшь горькие слёзы, то держись, будь крепкой, ведь я обязательно вернусь домой, обязательно вернусь к тебе, и тогда все твои беды разом отступят перед силой нашей великой и безграничной любви. Мне не хватает тебя здесь, любимая, без тебя тут так одиноко, что мысли путаются, переходят в целый поток слов, которые ты, возможно, сочтёшь бессвязными. Помнишь тот день, когда ты решила ограбить трактир «У красного листа», чтобы выиграть спор, заключённый тобой с Гонфом? Я думаю, что вполне помнишь, ведь тогда ты вырядилась, как самый настоящий разбойник, устроила в том месте самое настоящее представление, а затем чуть не сломала себе лапы из-за булыжника и лужи. Надеюсь, что читая эти строки, ты улыбаешься, Колумбина, ибо я сама не могу сдержать довольную улыбку, хоть из моих глаз и текут невольные слёзы, слёзы счастья:, а ведь всё потому, что тогда мы занялись самым чудесным сексом, по сравнению с которым остальные разы кажутся всего лишь жалкими пародиями. Верёвки украшали твои запястья, кляп давал тебе возможность лишь приглушённо стонать от возбуждения, в глазах твоих отражался задор, а хвост нетерпеливо вертелся в ожидании удовольствия. Я подарила тебе самый лучший секс, я трудилась без устали, я доказывала, как сильно тебя люблю, без остановок целую вечность; ты стонала, дёргалась, мычала, краснела, возбуждалась всё больше и больше, а вместе с тобой и я. Я ласкала тебя, гладила твои соски, распухшие от бурного удовольствия, взъерошивала твои короткие русые волосы, нежно прикасалась к твоей обнажённой шее, от всей души наслаждаясь этим часом единения. А когда я вытащила из твоего рта весь намокший кляп, когда я развязала верёвки, сдерживающие тебя, то ты набросилась на меня, Колумбина, с такой страстью, с таким возбуждением, что мы предались такому сексу, что у меня даже сейчас невольно покраснели кончики ушей. Мы целовались, обнимались, наслаждались присутствием друг друга, стонали и мычали, трогали друг друга за самые сокровенные места… Как сладко ты задремала тогда, любимая, как приятно выглядела довольная улыбка на твоей усталой мордочке! Я укрыла тебя одеялом, поправила твою подушку, нежно обняла тебя, Колумбина, а затем заснула глубоким сном. Одиночество в Южноземье стало душить меня ещё невыносимей после этих строк… Нет, моя любимая Колумбина, я не одна здесь, у меня тут есть верные друзья, готовые прийти на помощь, но всё-таки мне сильно не хватает тебя. Ведь ты единственный зверь, которому я полностью могу довериться… Любимая, верь, я обязательно вернусь. Ещё совсем немножко, совсем чуть-чуть осталось до счастливого воссоединения. Ты только потерпи, Колумбина.С любовью, твоя Янтарь