Змей

      Раннее осеннее утро бодрило, свежий ветерок прогонял остатки сна. Солнечные лучи падали на лицо, и я блаженно жмурился, наслаждаясь минутами покоя. Из головы улетучивались мысли о суматошной ночи, им на смену приходило навязчивое желание если не творить добро, то хотя бы не злобствовать.       Я стоял на балконе гостиничного номера, с умиротворением наблюдая за суетой на главной улице. Кимимаро, которому удовольствия живого тела теперь были чужды, строчил доклад в комнате. Его записи помогут мне усовершенствовать Эдо Тенсей.       На небольшом столике справа лежал чек, он немного портил настроение. Притон требовал доплатить за услуги: они потеряли не одного гонца, а двух. Заведующий лично заглянул на огонек, чтобы переговорить с глазу на глаз. Я ничуть не удивился, когда мне высказали нескромные претензии и поинтересовались, верно ли я исполнил приказ многоуважаемого Орочимару-сама. В ответ я уточнил, сколько раз послы, нанятые змеиным саннином, возвращались живыми вообще. На сим разговор как-то сдулся; ни для кого не секрет, сколько людей сгнило в моих лабораториях. Мне услужливо зачеркнули пару нулей в чеке, пробормотали извинения и поспешили удалиться. Кимимаро тогда спросил разрешения проучить забывшихся торгашей, но я запретил. Ни к чему нам шум.       Шла вторая неделя жизни в Отафуку. Я бы назвал город частью Конохи. В размерах он уступал средней деревне, а жили в нем, как правило, владельцы увеселительных заведений и магазинов. В городке останавливались гости деревни, заказчики, послы и иностранные шиноби, забегали на заслуженный (или не совсем) отдых вымотанные трудовым днем ниндзя листа.       Помню, именно здесь дурак Джирайя нарвался на неприятности, решив подсмотреть за Тсунаде. С тех пор горячие источники в Отафуку стали его «любимым» местом. Он, наверное, по сей день шарахается от них.       — Орочимару-сама? — Позвал голос из комнаты.       Я вздохнул, подхватил со столика чек и вернулся в номер.       — Кажется, я просил называть меня по-другому.       — Простите, Хеби-сан, — исправился Кимимаро и протянул мне свиток, — я закончил.       — Уже? — Невольно удивился я, принимая из рук подопечного доклад.       Информация была изложена коротко и по факту. Стало быть, мальчик не страдает излишним фанатизмом, а ведь я ожидал увидеть целые мемуары про жизнь «дорогого господина и его верного слуги». Как хорошо, что ошибся. Однако, чем дальше я читал, тем мрачнее становился. Прощай, радостное утреннее настроение, ты было недолгим, но навсегда осталось в моем сердце.       Кимимаро не смог описать боль, не смог описать дыхание, не смог описать потребности, значит, их просто не было. Зато чакра по телу циркулировала как сумасшедшая, техники складывались на раз-два, а побочный эффект кеккей генкая сошел на нет — мертвое тело не может заболеть.       Я создал не «воскрешение», я создал «поднятие мертвеца». Зомби, если выражаться доступней.       Что из себя представляет тело, созданное техникой? Я бросил короткий взгляд на Кимимаро. «Ядро» — мертвый шиноби, оболочка — приличный слой глины и грязи («пепел», как я его окрестил). Человек, который является основой, уже мертв, тело воскрешенного, соответственно, тоже. Привяжи душу к какому-нибудь доспеху — выйдет то же самое. Совсем не то, чего я хотел.       — Полный провал.       Свиток сгорел во вспышке пламени. Мой подопечный слегка нахмурился, видно, принял замечание на свой счет.       — Твоей вины здесь нет, Кимимаро, — опроверг я его мысли, — мне просто нужно больше времени.       В дверь постучали.       Кого там нелегкая принесла? Оплаты номера хватит еще как минимум на четыре дня.       Угрозы не было, поэтому я пошел открывать. Работница гостиницы, крайне любопытная особа, которой не давал покоя мой собеседник — она нашла Кагую под хенге весьма милым — «незаметно» оглядела комнату, и, видимо, не найдя желаемого (Кимимаро предусмотрительно скрылся на балконе), приуныла.       — Слушаю? — Поторопил я её. Девица гордо выпрямила спину и лучезарно улыбнулась.       — К вам посетитель. Внизу вас ожидает Казуки-сама.       — Хм? А зачем он?..       — Простите, Хеби-сама, мне только сказали доложить вам о его приходе. Интересно, зачем я снова понадобился представителю притона? Вышибал прислали? Ко мне, за кем долги подолгу не висели? Пф, ну, если им вдруг захотелось упасть в глазах клиентов, способа лучше не сыскать.       На широком диване в холле гостиницы вальяжно развалился молодой человек приятной наружности, одетый в гражданскую одежду с нашивкой притона. Им никогда не надоест выставлять свою деятельность на показ, мда?       — Хеби-сан, прекрасное утро, не правда ли?       Я опустился в кресло напротив и прищурил глаза. Наехали без повода вчера, а сегодня дружелюбно здороваетесь? Темните, друг мой.       — Я к вам по очень важному делу, — не дал мне ответить юноша. Он порылся в наплечной сумке и извлек из нее письмо. — Вы знаете, что мы не можем доставить письмо, если нам не говорят, куда.       «Разумеется, знаю, я ведь пользуюсь вашими услугами», — со слабым недовольством отметил я в мыслях. Притон работал по весьма интересной системе. За достойную плату они доставляли письма в любую точку материка, — за морем другие организации — но не по адресу, а напрямую получателю. Если заказчик не знал, где адресат, в притоне разводили руками. Никаких бомб-ловушек и подставных уток, дело у ребят законное, а их «крыша» заседала где-то в советниках Даймё Огня.       — Вот это, — он помахал свитком, — для Орочимару-сама.       Для меня? Неожиданно. Неужто Данзо, наконец, решил отправить ответный подарок? В Танзаку его псы еще не объявлялись. Хм, нет, он не знает, где я сейчас, иначе бы Анбу давно накрыли Отафуку. И Акацки тоже не могли ничего узнать: у нукенинов-смертников мозги промыты до состояния чистого полотна, на котором верхушка притона выводит только один приказ: любой ценой доставить послание.       — И вы приняли заказ? — Насмешливо протянул я, отыгрывая роль Хеби, «подчиненного Орочимару». — Изменяете принципам?       Казуки поморщился, словно проглотил дольку лимона.       — Нет. У нас есть… особые услуги для нукенинов. Притон хочет, чтобы вы передали письмо своему господину. — На немой вопрос парень с неохотой добавил. — Ваш долг будет списан.       А вот это уже интересно. Если не ошибаюсь, нукенины к услугам посыльных не прибегали, — у преступников свои виды связи, чего стоит один Пейн с телепатией через кольца — но куда без исключений? Как говорится, не пойман — не вор. Удалось договориться с притоном и не пополнить ряды смертников? Флаг в руки и барабан на шею, гуляй дальше. У них даже были кое-какие скидки для обиженных миром. Например, если нукенин хотел отправить письмо другому нукенину, он мог сделать это через посредника. Если притон посредника знал и связаться с ним был не против, заказ принимался. Одним из посредников Орочимару, к слову, под вымышленным амплуа «Хеби» был я.       — Согласны? — Казуки заметно нервничал, то и дело бросал косые взгляды на постояльцев гостиницы и персонал.       — Есть что-то, чего я не знаю? — Как бы невзначай поинтересовался я, когда забрал письмо.       — Не совсем… — Почти прошептал юноша и продолжил на порядок громче. — Хеби-сан, пожалуйста, извините меня, но время не ждет. Еще столько дел впереди. Было приятно с вами повидаться, до… встречи.       Паренек явно хотел сказать «до скорой встречи», но резко передумал. Я проводил его задумчивым взглядом. Вчера он напоминал напыщенного индюка, которого распирало от гордости; не каждому дано в юные годы занять значимый пост в притоне, чтобы наведываться к клиентам и напоминать о долге. Мой долг был вопросом времени, но это не помешало малышу Казуки подразнить змея. Но сегодня я бы сравнил его с пугливым котенком.       Кимимаро ждал в комнате. Он вернулся на балкон, когда убедился в моей сохранности. Видимо, заметил свиток и решил не мешать.       Письмо отправил шпион, которого я заслал в тюрьму для слабых нукенинов и мелких бандитов. Благодаря моим стараниям, он стал одним из шиноби-охранников и беспрепятственно поставлял живой товар в убежище. Да, неплохой способ набрать подопытных, когда лесные облавы неплодотворны. Шпион кратко докладывал, что пленники сбежали, тюрьма опустела, и спрашивал, как ему поступить: вернуться в убежище или продолжать слежку.       Хах, я не удивлен. Коноха на редкость безразлично относилась к мелким воришкам. Что обычные люди могут сделать опытным шиноби? А нукенины не выше ранга чуунина с небоевой специализацией? Но недооценивать слабых порой опасно. Нукенины, какими бы хилыми не были, оставались преступниками, которых повязали за дело, а не за красивые глазки. Побег не заставил долго ждать. Да еще какой! Не сбежали, кажись, только отпетые лентяи или калеки. А зачинщиком стал…       Мизуки?       Это кто?       Ах да, точно, припоминаю. Неудавшийся эксперимент. У него стояла печать, которую он должен был пробудить особым составом. Не пробудил и умудрился дать себя поймать. О, так он тот самый учитель, который обманул Наруто! Позор-то какой, огрести от малолетки, еще даже не генина, а недовыпускника Академии.       «А еще он спутал мне планы», — закралась злая мыслишка, и я с ней согласился. Спутал, еще как! У Мизуки, как у учителя Академии, была такая выгодная позиция для шантажа. Он мог взять детей в заложники. Тогда Хирузен не атаковал бы в полную силу, так как, подобно Первому Хокаге, пекся о каждом ребенке. Какая жалость…       Хс-с-с-с, но нукенин на свободе меня беспокоит. Нет, биджу с ним, с побегом, а вот Мизуки с непробужденной проклятой печатью… Мало того, что Тсунаде попробует разобраться в моей технике, так еще и это ничтожество могло откуда-нибудь прознать об убежище в Стране Травы. Только «спасательной команды номер два» мне под дверями не хватало. Мешаться будут, руку на отсечение даю! А что делает змей, которому мешают? Правильно, злится. А злой змей вполне годится на роль главного гада.       Решено, пора ловить и устранять ошибки молодости!       — Кимимаро, — юноша заглянул в комнату с балкона, — собирайся, мы уходим.

***

      Мда, тюрьма явно для гражданских, а не для шиноби. Кто автор гениальной идеи запихнуть в нее нукенинов?       С вершины склона открывался дивный вид на тюрьму посреди лавового озера. По длинному мосту шиноби Конохи вели заключенных обратно в камеры. Теперь у пленных два пути: сгнить в четырех стенах или подохнуть на моем лабораторном столе. Невольно я начал присматриваться к занятным образцам, но одернул себя. Успею еще, а пока вперед, дальше в погоню.       Метка Мизуки ощущалась слабо. Нукенин возглавил первую волну беглецов, значит, успел убежать далеко. След вел к Конохе, и это настораживало. Что он там забыл? Решил навестить близких? Отомстить джинчурики и бывшему другу? Почему у меня такое чувство, что он огребет по первое число, если я его не остановлю?       Мы могли бы настигнуть его гораздо быстрее, но я, опять же, не давал действовать в полную силу. Кимимаро запретил светить кеккей генкаем, себе наказал обойтись стихийными техниками и рукопашным боем. Никакого призыва, никаких змей, никаких губительных выбросов ки, если рядом свидетели.       Пару раз я, признаться, было решил, что столкновения с шиноби Конохи не избежать, но они пробегали мимо, не замечая наш скромный дуэт: небольшая скорость себя оправдала.       «Хм?..»       Я следил за Мизуки благодаря метке и неприятно удивился, когда он остановился где-то в километре от Конохи. Мое мнение о нем стало чуточку выше; попри он в оплот враждебно настроенных шиноби напрямик, и я бы церемониться не стал — попросту снес бы досадной ошибке голову. Но сюрпризы на сим не закончились. Спустя жалкие несколько минут нукенин развернулся и побежал в прямо противоположной деревне сторону.       Какая досада, что память молчит! Может, я бы не стоял сейчас как истукан на ветке дерева и не пытался понять, какая дурная муха укусила мою недоделку. Надо было в свое время уделить больше внимание миру шиноби и запомнить даже незначительные события, освещенные в филлерах. Ибо здесь они были отнюдь не «дополнениями», а частью истории.       Мизуки пробежал недалеко от нас, но я не последовал за ним, а устремился туда, где он ненадолго останавливался. Вдруг под боком у селения листа теперь находился неприятный подарочек? Сильно сомневаюсь, что внезапный взрыв или любую другую гадость занесут в перечень заслуг беглеца. Он ведь мой подопытный, значит, грешок мне и припишут.       На лесной опушке, где, если чутье меня не подводило, задержался нукенин, стоял большой деревянный дом. Мизуки навещал семью? Разве у него была семья? Кажется, он носил обручальное кольцо… Жена?       Любой назвал бы непонятное чувство, возникшее у меня на душе в тот момент, страхом за чужую жизнь, но я называл бы его по-другому — любопытством. Именно оно подстегнуло меня войти в чужой дом, в котором была всего одна большая комната, а около окна лежала женщина и предпринимала безуспешные попытки встать на ноги.       — Хо, надо же, не убил.       Человек с джуином, как правило, не контролирует свои поступки. Всякая забота не просто его злит, а вызывает безумное желание причинять боль. Словно зуд, который утихнет, стоит лишь убить. Удивительно, Мизуки смог сдержаться. Или он просто настолько никчемен, что до сих пор не пробудил печать целиком?       «Жалкая ошибка. А я ведь мог бы проявить к тебе снисходительность и избавить от печати, позволить остаться с женой. Но только посмотри на себя… Джуин спит, а ты поддался такому слабому порыву. Прощение? Не смеши, только смерть.»       — Мизуки… — С трудом проговорила женщина, отвлекая меня от мыслей. Она боролась с болью, чтобы не потерять сознание. Мне её было слегка жаль. Не повезло с супругом, крайне не повезло. А, быть может, это ему не повезло когда-то встретить меня и возжелать силы, которая приживется не у всякого.       — Орочима… Хеби-сан?.. — Кимимаро стоял в дверях и равнодушно наблюдал за потугами женщины прийти в себя. Он, вероятно, интересовался, надо ли что-нибудь с ней делать. Например, добить.       Я коротко взглянул на него через плечо и отрицательно покачал головой, — нет, мы не станем её убивать — затем подошел к женщине и накрыл ладонью её лоб. Она почувствовала прикосновение и ухватилась за подол моего кимоно, но ослабила хватку, когда техника усыпления подействовала. Пусть лучше крепко спит, а то станется с неё объявиться посреди боя и превратить его в балаган. Всё же, перед женской болью я испытываю некую слабость, вплоть до того, что могу изменить свои планы. А оставлять неудачный эксперимент в живых (или, хотя бы, в целости и сохранности) ой как не хотелось.       Стоило выйти из дома, как округу сотряс грохот. Облако чёрного дыма поднялось вдалеке над деревьями. Неужто подорвали здание, в котором экзаменовали будущих учителей Академии?       Довольно медлить! Сомнения сыграли со мной злую шутку и едва не разжалобили. Виной тому позорные остатки былой личности, которая всем желала мира. Я не надеялся избавиться от нее столь скоро, но кто бы мог подумать, что прошлое влияет на меня так пагубно.       Мы миновали лес и ущелье. Кимимаро не поспевал за мной, отвлекаясь на поддержку хенге, — избыток чакры сказывался на контроле слабых техник — а драгоценное время уходило сквозь пальцы, ведь Мизуки вновь отдалялся. Его джуин пульсировала, словно он пытался её активировать. Если у него получится, мои переосмысленные планы рухнут! Печать иссушит его, подарив на прощанье короткие минуты всесилия, и плакали мои надежды создать живого мертвеца.       — Помоги им, — прошипел я, когда мы пробегали мимо поляны перед бамбуковой рощей, на которой сражались шиноби Конохи. Беглая оценка показала, что детишки, трио наследников Акимичи, Нара и Яманака, едва сдерживали двух огромных верзил, как по мне — полных идиотов, по недоразумению наделенных чудовищной физической силой.       Кимимаро подчинился, а я мог, наконец, перестать подстраиваться под скорость ученика. Сдерживай свою злобу, белый змей, иначе никому не поздоровится. Ты сполна отыграешься на своей ошибке, только потерпи еще чуть-чуть.       Я наконец-то разобрался в целях Мизуки. Всему виной мои слова. Я надоумил его искать меня, искать силу. Чёртова дурная привычка зазывать на темную сторону всех подряд.       Он устроил взрыв, чтобы избавиться от преследователей, — Наруто и Ирука остались целы, но вряд ли чуунин с такими ранами продолжит погоню, — обчистил склад лаборатории клана Нара, чтобы заполучить компоненты для зелья, и ныне почти добрался до моего старого логова в пещере.       Вот откуда мне было помнить, как я встретил такое ничтожество? Только сейчас, преследуя его, я с трудом припоминал, зачем вообще поставил метку. Мизуки заинтересовал меня той малостью, что не стоял горой за товарищей, даже убил раненного сокомандника, лишь бы успешно закончить миссию. В Конохе, где все как одна семья, редко такое увидишь. Несдержанный ребенок с завистливым сердцем — очередная идеальная пешка.       Разбираться теперь с этими пешками, тьфу.       Мизуки едва успел закончить зелье, когда я его настиг. Отреагировать на мое появление он не успел: я был зол и не церемонился, атаковал его и от души приложил о стену подземного убежища. Раздался сдавленный крик боли, посыпалась каменная крошка. Тело в захвате дернулось, но я только крепче сжал пальцы и предостерегающе зашипел.       — К-кто?.. — Прохрипел он, вцепившись в мою руку в надежде освободиться.       — Ничтожный мальчишка, — мелкое хенге спало, холодные змеиные глаза презрительно сузились, — у тебя нет права спрашивать.       Мизуки не признал голос, но золотистый блеск глаз заставил его замереть. Он никогда их не забудет. Страх сковал его тело, как и в прошлый раз. Кривая улыбка тронула мои губы.       — Столько проблем… Мелкая сошка, но как бельмо на глазу.       Я вывернул ему руку, придирчиво осмотрел печать.       — Даже пробудить её без этой… не смог. — Слов, чтобы описать препарат, не нашлось. — Ты не годишься как пешка, не годишься как материал, не годишься как тело для Эдо Тенсей. Ты бесполезный прогнивший мусор.       Выползшая из рукава змея удавкой обвила шею Мизуки. Я ослабил хватку, и он рухнул на пол, судорожно пытаясь вздохнуть.       — Какая жалость, — приторно-сладкое шипение эхом раздалось по каменному залу, — помнишь, ты задушил своего раненного товарища? Не хочешь… повторить его судьбу?       И прежде, чем он успел дать ответ, змея стиснула кольца. Раздался характерный хруст сломанной шеи.       Всё же, не настолько я жесток, чтобы обрекать на смерть от удушья.       Досадно, я ведь так надеялся заполучить новое тело для Эдо Тенсей. У Мизуки был джуин, связь с воскрешенным стала бы сильнее. Но какой толк от не пробужденной печати? Или от печати, которая иссушит тело? Мне ничего не оставалось, кроме как устранить пешку. Именно пешку, звания лучше он не удостоился.       «Надо обрушить пещеру», — мелькнула запоздалая мысль, когда я вышел на свет. Последовательность печатей, и земляной вал накрыл логово, погребя под собой улики.