Ночная аудиенция

Мериде казалось, что она снова та девчушка, которая кралась по коридорам поздним вечером. У нее мерзнут ноги от каменного пола, а ее обычно такое теплое ночное платье явно проигрывало холодному воздуху, пронизывающему замок в лютый мороз. Эти прогулки тайком по замку под покровом ночи стали ее обычным занятием еще в раннем детстве, когда она бродила по коридорам в поисках спальни ее отца и матери. Порой из-за кошмаров, порой просто потому, что ей хотелось тепла и уюта от объятий ее родителей. Это продолжалось и в ее подростковые годы, когда она пробиралась к кухням поговорить с работающими по ночам слугами и, возможно, стащить несколько бисквитов, всегда ее ожидающих, или когда она приходила в личные покои матери, чтобы поговорить обо всём, что отравляло ее мысли. Видимо, то была привычка, от которой не так-то просто избавиться, потому что даже в возрасте двадцати семи лет она все еще бродит по темным коридорам замка по ночам. Иногда ее целью все еще являются покои ее матери или кухни, но чаще всего она влетает в покои лорда Макинтоша, ища те же тепло и уют, которые она когда-то получала от родителей. Ей всегда сложно уснуть (слишком много мыслей вертится у нее в голове), но когда она лежит рядом с ним, она словно тает, а круговерть мыслей замедляется достаточно, чтобы сны смогли захватить ее. Но в эту ночь Мерида уже была в покоях Мака, и, не обнаружив его там (чёртов гад, какой прок от ухаживаний, если его нет, когда он нужен?), она направилась к покоям матери. Холод от пола проникал сквозь ее тонкие чулки, и, когда она, наконец, добралась до нужной комнаты, увидев теплый свет, проникающий сквозь щель над полом, Мерида облегченно вздохнула. Она уже было занесла руку, собираясь мягко постучаться, когда услышала доносящийся оттуда тихий шум голосов. Она застыла, озадаченно размышляя, у кого могла быть назначена аудиенция в такой час. Прижавшись к двери, она сосредоточенно вслушивалась в голоса, пытаясь определить, кто составлял компанию ее матери. Она с легкостью узнала голоса братьев — Хэмиш, Хьюберт и Харрис также унаследовали блуждающую черту характера и имели склонность исследовать глубины замка поздними вечерами. Но что на самом деле шокировало Мериду, так это звук глубокого баритона Макинтоша, смешавшийся с мягким тенором ее братьев и певучим сопрано матери. Смутно, где-то на задворках ее разума, она осознавала, что занимается тем, что банально подслушивает, и правильнее было бы либо обозначить свое присутствие, либо уйти. — Я любезно благодарю Вас, миледи, за то, что приняли меня в такой час, — глубокий голос Макинтоша заставил ее сердце пропустить удар, а ее любопытство было возбуждено достаточно, для того, чтобы ее ноги не сдвинулись с места. — Разумеется, никаких проблем. Тем не менее, должна признать, что мне любопытно, отчего эта встреча должна была быть столь тайной. — …И почему мы должны были присутствовать! — это был Хэмиш. Или это был Харрис? Без разницы. — И почему Мер не должна знать? Остальные мальчики озвучили свое согласие, пока мать не шикнула на них. — Я уверена, что лорд Макинтош объяснит это, если Вы позволите ему сказать хоть слово, — слова ее матери были пронизаны смехом, и она могла услышать позвякивание кубков, пока кто-то разливал напитки. На мгновение воцарилась тишина, не то, чтобы неудобная, но в воздухе так и застыло ожидание. Мерида услышала, как Макинтош слегка прочистил горло и сделал глубокий вдох. — Что ж, тогда, я полагаю, лучше всего перейти прямо к сути, не так ли? — Ну, в большинстве случаев, именно так это и работает, когда вы хотите, чтобы кто-то узнал что-то, — нахально ответил один из мальчиков, вынуждая мать цыкнуть на него. Мериде пришлось сдержать собственный смешок. Острый язык, видимо, передается в их семье по наследству. — Миледи, Вы знаете, как сильно для меня важна Ваша дочь? Подождите, какое отношение она имеет к этой тайной встрече? Мерида еще крепче прижалась к двери, слушая затаив дыхание. — Да, лорд Макинтош, мне это известно. Но какое это имеет отношение? — последовал глубокий вздох от ее матери. — Леди Элинор, Ваши Высочества… Я хочу попросить руки и сердца Мериды. Никаких звуков, кроме тишины не раздалось из комнаты, и Мериды отступила назад, шатаясь от шока, вызванного словами Мака. Она знала, что ей следует уйти, и как можно скорее, но она не могла и с места сдвинуться. — Я ожидала чего-то подобного, когда Вы попросили об аудиенции с нами. Тем не менее, прошу простить меня, это все еще несколько шокирует. — Конечно, я понимаю, миледи. Элинор вздохнула, и Мерида отчетливо услышала усталость в ее голосе. — Вы хороший человек, Годрик. Вы прошли долгий путь с того дня много лет назад, когда Вы боролись за руку моей дочери, — Элинор и Мак одновременно усмехнулись над старыми воспоминаниями. Сама Мерида улыбнулась, уткнувшись в дверь, зачарованная разговором, которого она определенно не должна была слышать. Послышался шелест юбок, и Мерида предположила, что то были движения ее матери — возможно она мерила шагами пол в раздумьях. — И я так же знаю, что Вы любите мою дочь. Я права? — Да, мэм. Больше всего на свете. Она… весь мой мир, — искренность буквально звенела в его словах, громко и чисто, и Мерида почувствовала, как слезы собираются у нее в глазах, повисая на ресницах, грозясь сбежать по щекам. Она прерывисто вдохнула и яростно потерла глаза костяшками пальцев. — Мальчики, что вы думаете? Я уверена, что лорд Макинтош хочет услышать вас сейчас. Мерида слышала тихие голоса братьев, и могла представить их, склонившихся друг к другу, обсуждающих плюсы и минусы замужества их старшей сестры. Эта картина вызвала у нее улыбку, сквозь всё равно подступающие слезы. — Что ж, кажется, ты довольно-таки нравишься Мер, — Макинтош и Элинор фыркнули, потому что это явно было грубым преуменьшением, – И, за исключением того раза, когда ты похитил нас, ты всегда был довольно неплохим парнем, — комната наполнилась смешками при упоминании попытки лорда украсть корону, словно то было не больше, чем хорошая шутка. Подобное легкомыслие заставило ее поверить, что ее братья не раз говорили с лордом обо всей этой сомнительной ситуации. — Знаешь, мы не очень-то хотим отдавать нашу сестру в принципе. Но мы знаем, что ты делаешь ее счастливой… И если мы должны отпустить ее, в какой-то степени, ну, иметь тебя в качестве брата не кажется такой уж плохой перспективой. Мерида выдохнула, не заметив до этого, что вообще задерживала дыхание. Элинор в очередной раз тяжело вздохнула. — Я абсолютно согласна с мальчиками, Годрик. Мерида — моя маленькая девочка, и всегда ею будет. Очень сложно думать о ней, как о женщине, которая выходит замуж. Но, чтобы быть до конца честной, я не думаю, что во всем королевстве найдется мужчина более достойный быть рядом с ней. Тихий, взбудораженный писк вырвался из груди Мериды, и она быстро прикрыла рот ладонью. — Так… Это значит да? Я могу просить ее? — голос Макинтоша был так не уверен, но преисполнен такой надеждой, что заставил что-то в сердце Мериды сжаться. — Да, лорд Макинтош, Вы безусловно можете попросить руки и сердца моей дочери, — улыбка в голосе леди Элинор была очевидна даже для Мериды. Мак издал радостный возглас и в одно мгновение комната наполнилась такой какофонией голосов, что Мерида уже не могла разобрать кто и что говорит. Крошечная улыбка медленно расцвела у нее на губах, а слезы заволокли глаза. В ту же секунду она обнаружила, что ноги не способны достаточно удерживать ее вес, и она оперлась на стену, чтобы устоять. Медленно, она проделала путь обратно к ее покоям, оставляя позади счастливую и радостную встречу, которую она не должна была слышать, но так рада, что услышала. Зайдя в спальню, Мерида тяжело опустилась в кресло подле затухающего камина. Вдох, потом еще, медленно, но ей удалось собраться с мыслями. Небольшая улыбка все еще не покидала ее губ, а мысли о замужестве с Маком заставляли бабочек порхать у нее в животе. Замуж! Разумеется, она думала об этом, в особенности когда была юной девицей. Но годы более менее стерли столь детские мысли в ее голове. И только после того, как у них с Маком появились чувства друг к другу, она позволила себе мечтать о подобных вещах снова. И знания того, что где-то в соседнем коридоре был кто-то, кто любил ее достаточно, чтобы ввязаться в утомительность ее жизни, было достаточно, чтобы заставить ее почувствовать такую легкость, от которой, Мерида была уверена, могла бы взлететь. Глубоко в душе она без тени сомнения знала, что никогда не найдет никого, кто любил бы ее так, как Макинтош. Он был ее второй половиной, без боязни бросающей ей вызов, оставаясь ее главной поддержкой и опорой. Рядом с Маком Мерида чувствовала себя по-настоящему непобедимой, и тяжесть правления становилась легче. Света от затухающего камина и нежданных эмоциональных американских горок было достаточно, чтобы забрать последнюю энергию из тела Мериды. Забравшись в кровать и уютно завернувшись в одеяло, согретая изнутри знанием того, насколько она любима, она легко отдалась во власть сновидений.