Жизнь — состязание из одного раунда, верно?
Темный пыльный старый сарай был наполнен ароматом железа. Старые дощатые стены забрызганы свежими красными пятнами, а насыпной земляной пол жадно впитывает в себя кровь. Трах! И ударом о дощатую стену череп ящерицы с хрустом раскалывается, словно на весенней реке треснул лед. Самюэль тупо смотрит на трупик рептилии. Игра становится скучной. Ему больше нравилось гоняться за кроликами. Эти маленькие пушистые зверьки отчаянно пытались скрыться, выбежать из сарая, а мальчик с блаженной улыбкой ловил их и несколько раз вонзал тонкое лезвие в теплую тушку. Вот это другое дело! Погоня как ничто иное всегда бодрила сознание. Когда животное умирало от потери крови, мальчик брался за новую игрушку. И так пока не надоест, или пока дверь сарая не откроется, впуская ослепительный свет, и в проеме появится фигура отца.***
Сколько Самюэль себя помнит, ему всю жизнь было невыразимо скучно. Обычные детские игрушки не вызывали у него абсолютно никакого интереса, если только не считать парового ружья и кортика, который он сейчас старательно вонзал в кроличью плоть. Но прочие глупости типа комиксов или машинок он яростно отвергал. Поездки в кино раз в месяц так же не приносили удовольствия. А больше развлечений в такой глуши и не было. Ранчо Оуэнов находилось на самом отшибе штата Кентуки. Акры земли, засеянные пшеницей, кукурузные поля, скотный двор. На многие километры - ни души. В магазин они ездили раз в неделю всей семьей. Вот вам и все перемены. А всё остальное вокруг было только тишина, пыль и духота летнего дня, сменяемая осенними дождями и серой слякотью, а после - непроницаемая зимняя стужа и, наконец, весна. Именно в один из весенних дней мальчик нашел себе игру, которая развеяла его скуку. Прогуливаясь по лесу, он наткнулся на лисёнка. Это был не взрослый лис, но и не детёныш. Скорее всего - подросток, который недавно покинул уютную нору своей матери и теперь обживался на уже своей территории. Мальчик с неподдельным интересом уставился на животное. Раньше ему приходилось видеть только мертвых лис – отец отстреливал тех, когда им вздумывалось забрести на ранчо, а трупы вешал на длинный дощатый забор – в назидание остальным рыжим ворами, которые посмеют ступить на территорию людей. Самюэль смотрел на зверька, а тот медленно подходил ближе. Лис оскалил зубы и начал злобно шипеть, выгнув дугой гибкую спину. По спине ребенка пробежали мурашки, он почувствовал страх, и сердце забилось в груди быстро-быстро. Животное тем временем начало обходить мальчика вокруг, намереваясь подкрасться со спины и сделать пятилетнего ребенка легкой добычей. Осторожно и плавно ступая, лис приближался к мальчику. Но вместо страха, парализующего и стискивающего сердце, Самюэля обуревало другое чувство. Целый водоворот эмоций из радости, азарта и ощущения скорой борьбы. В животе словно затягивался тугой узел, но вместе с этим нарастало томительное ожидание, которое можно сравнить с тем радостным трепетом, который обуревает тебя, когда ты открываешь коробку с подарком на Рождество. Всё вокруг него стало поразительно четким, а восприятие звуков обострилось так сильно, что он, казалось, слышал хруст сухой травы под лисьими лапами. Чуть повернув голову назад, Самюэль заметил, как животное прижалось к земле, готовясь к прыжку. Мальчик чувствовал, как напряглись его мышцы, а мозг наоборот работал четко и слаженно. Правой рукой Сэм осторожно нащупал в кармане комбинезона рукоятку кортика и крепко сжал её, чтобы успеть быстро обнажить лезвие тогда, когда через мгновение в метком прыжке животное набросилось на него клацая зубами. Именно в ту секунду, когда казалось, что острые лисьи зубы вонзятся в шею, когда жизнь висела на волоске и зависела лишь от исхода короткого мгновения - именно тогда лицо мальчика озарила счастливая задорная улыбка. А позже в лисью плоть метко вонзилось лезвие ножа. Животное тут же отскочило назад: из глубокой раны на груди лилась теплая густая кровь, а тишину леса оглашал истошный крик раненного зверя. Охотник и жертва поразительно быстро поменялись местами. Лис метался в попытке убежать, а мальчик с застывшей на лице улыбкой, поигрывая ножом, медленно приближался к нему. - Веселье только начинается, - тихо прошептал он, и полуденное солнце ослепительным бликом засияло на лезвие кортика, а позже лесное пространство огласила кавалькада криков терзаемого перед смертью лиса.***
Тяжёлая рука Оуэна старшего не знала пощады. Отец методично и крепко награждал сына пощечинами, а затем нанес решающий удар кулаком, после которого мальчик невольно осел. Самюэль медленно пытался отдышаться, а его отец взирал на кровавые игрища сына. Вся северная стена сарая была выпачкана кровавыми брызгами: всюду, то тут, то там, валялись тушки мелких животных. Кого тут только не было – белки, кролики, ящерицы, ласки. Отец семейства только непонимающе качал головой. - Прости меня, Самюэль, - тяжело дыша, мужчина опустился на колени перед мальчиком и обнял сына. - Ты же знаешь, что я очень люблю тебя. Крепко прижимая к себе отпрыска, старший Оуэн думал, что теперь-то точно преподаст урок этому маленькому негоднику. А Самюэль только непонимающе смотрел в дверной проём, из которого, воспользовавшись моментом, улизнул один из уцелевших кроликов. Какой толк был в речах отца, если ребенок уже успел как следует распробовать на вкус этот коктейль из адреналина, азарта, риска и смерти. Никакие доводы и меры не остановят его на пути к бесконечному веселью. Игра Сато началась.