Мы слишком разные

      Гермиона сидела за первой партой в классе Транcфигурации. Она любила вот так сидеть в одиночестве, подолгу размышляя о своей жизни и обо всём, что с ней самой происходило.       Вторая Магическая война закончилась, Волдеморт пал. Теперь жизнь людей никогда не станет прежней. После окончания войны совместными усилиями преподавателей и учеников Хогвартс восстановили, и желающие смогли продолжить обучение.       Помимо всем известной гриффиндорской троицы героев Второй Магической войны в числе желающих продолжить обучение смогли и некоторые слизеринцы, в числе которых были Драко Малфой, Блейз Забини, Пэнси Паркинсон.       Перед этим проходили суды над Пожирателями Смерти, в том числе и над Малфоями, но их оправдали по ходатайству Гарри Поттера. После этого отношения между Поттером и Малфоем немного изменились: Малфой перестал его задирать, и Гарри благоразумно помалкивал, дабы не возобновить утихшую вражду. Рон Уизли одно время старался довести бывшего Пожирателя до белого каления, и дело однажды почти дошло до дуэли, но вовремя появилась Гермиона и с огромным трудом оттащила Малфоя от Рона, чем вызвала сильное удивление последнего.       После этого случая Гермиона ещё пару раз пересекалась с Малфоем, и каждый раз ею овладевало странное чувство, стоило ей взглянуть в его глаза холодного серебристого цвета. Она стала больше времени проводить в одиночестве, приходя в класс Транcфигурации. Именно здесь она могла собраться с мыслями, подумать обо всём, поплакать о тех, кто пал в той войне...       С недавних пор всё чаще мысли Гермионы возвращались к Малфою, и перед глазами появлялся его силуэт. Слизеринец стал её головной болью: она просыпалась и засыпала с мыслями о нём и не могла от этого избавиться. Малфой словно преследовал её. В итоге девушка пришла к невероятному выводу, что она влюбилась. Что? Влюбилась? В этого мерзкого, напыщенного, самодовольного, наглого хорька? Мерлин, куда катится мир? Они абсолютно разные: она — маглорождённая, гриффиндорка, Героиня войны и книжный червь по совместительству, он — чистокровный, слизеринец, Пожиратель Смерти, пусть и бывший, аристократ, дементор его побери. У них нет ничего общего и не может быть! Но, несмотря на бурные протесты своего внутреннего "Я", Гермиона всё же смирилась с тем, что сердцу не прикажешь.       В один из дней Гермиона снова зашла в класс Транcфигурации, и каково же было её удивление, когда она увидела... Малфоя, восседавшего на её любимом месте на первом ряду и спокойно смотревшего на застывшую в дверях и потерявшую на мгновение дар речи Гермиону.       — Мал... Малфой, что ты тут делаешь? — спустя минуту спросила девушка.       — А что обычно делают в кабинете Транcфигурации, когда нет уроков? — вопросом на вопрос ответил он. В его голосе не слышалось угрозы, презрения, ненависти, он был слегка насмешливым, что ещё больше поразило девушку.       — Знаешь, Грейнджер, не ты одна тут любишь сидеть, — продолжал Малфой, серебристым взглядом рассматривая по-прежнему стоявшую в дверях Гермиону. — Я тоже часто тут бываю.       Ого, а всё-таки что-то общее у них всё же есть, боггарт побери! И давно, интересно?       — После того, как ты оттащила меня от Уизли, — произнёс слизеринец, будто прочитав мысли гриффиндорки. — Кстати, спасибо. Если бы не ты, я бы уже сидел в Азкабане, и Поттеру во второй раз точно не повезло бы.       Он еле заметно улыбнулся, но проницательная Гермиона заметила это и смущённо улыбнулась в ответ. Всё, это финиш! Гермиона Грейнджер спокойно беседует с бывшим Пожирателем!       — Знаешь, Грейнджер, — немного помолчав, сказал Драко, — в последнее время я слишком много думаю...       — Правильно делаешь, — машинально съязвила Гермиона, — это полезно. Глядишь, и мозги на место встанут.       Слова слетели с губ прежде, чем она осознала, кому она это говорит. Перед ней стоял пусть и бывший, но всё же Пожиратель Смерти. Мало ли чему он мог научиться за свой недолгий срок службы Тёмному Лорду, несмотря на то, что был в некоторой степени трусом.       — Я думаю о тебе, — не обращая внимания на колкость, проговорил Малфой. Он встал из-за парты и подошёл к Гермионе, которая по-прежнему не двигалась с места. Всего несколько шагов отделяло их друг от друга.       — Да что ты? Я примерно догадываюсь, о чём ты думаешь... У тебя киш... — усмехнулась Гермиона и тут же прикусила язык. О болезненном самолюбии Малфоя ей было известно очень даже хорошо, а также было известно, как он реагирует, когда его пытаются унизить. Но привычка — есть привычка, тем более, если эта привычка прижилась ещё на первом курсе обучения и постепенно вошла в оборот.       — Я думаю о тебе. Я схожу с ума, если долго не вижу тебя... — хрипло произнёс слизеринец, не отрывая от девушки взгляда, отчего она почувствовала себя крайне неловко.       — Малфой, ты не заболел, случаем? — поинтересовалась Гермиона. — У тебя галлюцинации, тебе нужно в...       Гермиона запнулась, потому что Малфой начал медленными шагами приближаться к ней, сокращая расстояние. Её это очень насторожило, однако внешне девушка оставалась спокойной. Она была уверена, что своими словами спровоцировала его, и чётко представила, как её бездыханное тело лежит на холодном полу, а Малфой стоит над ней с опущенной палочкой и ухмыляется...       Она уже собиралась закончить свою фразу и уже открыла рот, но сказать ничего не успела, потому что Малфой накрыл её губы своими. Он целовал её так, словно его мучила жажда, а она была единственным источником воды в бескрайней пустыне. Поцелуй был нежным и страстным одновременно, для них он был словно божественный нектар. У Гермионы кружилась голова, ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Она никогда не испытывала ничего подобного. Пришлось не без труда признать, что поцелуи Малфоя ей нравятся. Когда воздух в лёгких почти закончился, оба отстранились.       — Грейнджер, выслушай меня... — тяжело дыша, произнёс Малфой, окидывая девушку взглядом. — Если я не скажу это сейчас, то потом будет уже поздно, а я не хочу мучиться от того, что не смог с тобой объясниться... Я долго думал над этим и понял: я люблю тебя. Возможно, тебе это покажется странным и непривычным, но это так. Я долго не хотел признаваться себе в этом, но чем больше я упрямился, не желая признать очевидное, тем сильнее чувствовал, что не смогу без тебя...       Гермиона опешила. Малфой испытывает к ней чувства? Мир точно сошёл с ума!       — Малфой, я... — неуверенно выговорила она, — я тоже люблю тебя, люблю уже давно, но мы не можем быть вместе... Мы слишком разные...       Она понимала, что Люциус и Нарцисса Малфои будут не в восторге от выбора сына, понимала, но не могла отступить. Малфой полностью занял её мысли, и это было приятно. Но она также была уверена, что, признайся она ему в своих чувствах, в неё уже летела бы Авада. С самого начала девушка считала его своим заклятым врагом, но она и мысли не допускала, что Малфой за короткое время смог настолько сильно измениться. Она не думала, что Малфой способен любить, а сейчас убеждалась в обратном.       — Мне плевать на это, — хрипло произнёс слизеринец. — Никто не заставит меня отступить от своих целей. Ни мать, ни, тем более, отец. Я давно уже всё решил, и меня не волнует, кто что подумает или скажет. А теперь ответь мне: ты хочешь быть со мной?       В его глазах читалась мольба. Гермиона поняла, что от неё сейчас зависит его судьба, поняла, что её ответ важен для него, и если она откажет, может произойти непоправимое. Гермиона сделала шаг к нему и подняла глаза.       — Да, — после минутного молчания, показавшегося Малфою вечностью, выдохнула она. — Я хочу быть с тобой, Драко.       И она потонула в его нежных и крепких объятиях. И наплевать, что они абсолютно разные.