***
Отчасти она оказалась права. Династия Лоэнграммов продолжилась наследником – Александром-Зигфридом. Для большинства родственников он был принцем Алеком, и только Аннерозе иногда называла его полным именем. Хильдегарде оказалась даже лучшей императрицей, чем можно было представить. Во многом благодаря ей Империя уже семнадцать лет поддерживала прочные мирные отношения с Демократической Республикой Баалат. Трудности были и будут всегда, но Райнхард завещал им мир. Они сохранят его – в память о человеке, победившем все, кроме смертельной болезни. Кронпринцесса Аннерозе не любила ни один из городов. Ни один – кроме этого. Она могла подолгу смотреть в окно, наблюдая за тем, как кипит столичная жизнь. Ленты железных дорог вьются и по земле, и по воздуху. В ясные дни солнце сияет над Лоэнной, и миллионы окон отражают свет еще ярче. Здания причудливой формы отбрасывают глубокие тени, отчего город кажется иллюстрацией к книге о далеком будущем. Самое зеленое место в Лоэнне – Центральный парк. Аннерозе лично посадила в нем первое деревце. Давно превратившееся в ясень-исполин, оно укрывает жителей под своей сенью. Восточнее парка заканчивается строительство оранжереи – подарок Александру-Зигфриду на совершеннолетие. Аннерозе догадывалась, что название, которое принц даст оранжерее, будет связано с его невестой – фройляйн Ян. Будущее уже не пугало Аннерозе. Оно принадлежит им всем, и она верила в это всей душой.Часть 1
26 марта 2016 г. в 11:22
Аннерозе часто снились облака. Она прилетала на них то к зеленеющим лугам, то на опушку леса, то к ее собственному дому, который во снах выглядел ярче и светлее. А спустившись на землю, она могла ходить и ходить по мягкой траве, пока не закончится сон.
Но в этот раз ей приснился город. И на земле, и в воздухе его пересекали ленты железных дорог. Он вбирал в себя солнечный свет, но миллионы окон отражали намного больше. Густые тени резче обозначали контуры причудливых зданий, поэтому город казался ожившей объемной иллюстрацией к фантастической книге. Можно было подумать, что в нем совсем нет места зелени, но тут взгляд Аннерозе упал на огромный парк в самом центре города. А восточнее, под высоким куполом… неужели оранжерея?
Ни один из городов не привлекал Аннерозе. Кроме этого. На это живое чудо, не существующее в реальности, она смотрела во все глаза. «Запоминай», – шепнул внутренний голос.
Вдруг что-то заставило ее проснуться. От неожиданности Аннерозе вскрикнула и села. В комнате было жарко или так казалось после прохлады облаков во сне. Там был очень яркий свет, а здесь – слишком четкие звуки. Тиканье часов, жужжание мухи, стук сердца, отдающийся в голове.
Аннерозе провела ладонью по лбу, вытирая испарину. Духота становилась невыносимой. Почему же так жарко?
Пальцы случайно задели медальон на шее. Он пылал.
– Что?..
Пока Аннерозе расстегивала цепочку, в голове вспышками проносились воспоминания.
Ярмарка минералов почти четырнадцать лет назад. Совсем юная Аннерозе завороженно смотрит на красивый аметист на прилавке, а переведя глаза, замечает Зига, внимательно наблюдающего за ней.
Какой-то прием восьмилетней давности. Обмен короткими фразами:
– Вам нехорошо, госпожа Аннерозе?
– Нет, все в порядке. Просто тяжелое ожерелье.
Через два дня она находит на террасе простой медальон с аметистом в оправе. А рядом с украшением – цветок орхидеи. Зиг…
– Госпожа Аннерозе…
Она повернула голову, полностью уверенная, что никого не увидит, что это воспоминания играют с ней слуховыми галлюцинациями.
Но возле двери стоял Зигфрид Кирхайс, такой, каким она его запомнила, – в форме старого образца, высокий и спокойный. Лицо было серьезным, однако тепло взгляда Аннерозе почувствовала даже на расстоянии.
– Госпожа Аннерозе, не пугайтесь. Это я.
Конечно, это был он – человек, которого она любила. Человек, который погиб четыре года назад.
Ей хотелось вскочить с постели, броситься к нему, обнять его, осыпать поцелуями родное лицо, но слабость и духота все еще не отпускали ее.
На третьем шаге ноги подвели Аннерозе. Она непременно упала бы, если бы Зиг ее не подхватил.
– Все хорошо. Я с вами.
«Ненадолго», – услышала Аннерозе не сказанное. Каким-то образом она всегда знала, о чем он молчит, но сейчас самым главным были его объятия.
– Я скучала по тебе.
Она почувствовала легкость в руке: это Зиг взял у нее медальон.
– Вы никогда не снимали его?
– Никогда.
– Не стоит жить призраками прошлого, госпожа Аннерозе. Не мучайте себя.
В словах было дело или в прикосновении к ее щеке, но слезы подступили к глазам молодой женщины. Лицо Зига на мгновение подернулось пеленой, и Аннерозе быстро-быстро заморгала, только бы снова ясно его видеть, только бы он не исчез.
– Прошлое – это все, что мне осталось. Райнхарду я не нужна.
– Нет, нужна, – впервые он перебил ее. – Райнхард нуждается в вас больше, чем когда-либо. Позаботьтесь о нем, прошу вас.
Ее губы тронула улыбка. Совсем как в детстве, Аннерозе взъерошила челку Зига. Все правильно. Теперь она, а не он, должна заботиться о Райнхарде. Она пока не знала, чем может помочь всесильному императору Галактики, возводящему новое будущее, но Зигу Аннерозе верила. Мертвым должно быть открыто намного больше, чем живым.
Она взяла его руку в свою, надеясь хоть немного согреть, но кожа юноши оставалась ледяной.
Он опустил извиняющийся взгляд.
– Я просил высших вернуть мне сердцебиение, пока я буду здесь, но…
– Они хотели, чтобы я все поняла, Зиг, и я постараюсь, правда.
– Я знаю. Вы сильнее, чем вы думаете, госпожа Аннерозе.
Она склонила голову набок.
– Наверное, странно знать больше, чем любой из живущих.
– Я привык, – он передернул плечом, и в этом простом движении было столько жизни, что Аннерозе снова едва не заплакала.
– Расскажи о своем мире, Зиг. Каково это – быть там?
Такая просьба обязывала ее хранить тайну о посмертии, и Аннерозе была к этому готова. Те, кто отправил Зига, хотели предупредить и помочь, поэтому Аннерозе должна была знать все.
Остаток ночи они проговорили, сидя в креслах напротив друг друга. Она – в снопе лунного света, он – в тени от комода. Молодая женщина, у которой впереди будущее, и юноша, который должен навсегда стать прошлым. Смерть разделила их, но их пальцы переплелись, и было уже не важно, в ком бьется сердце. В эту ночь они оба были живы.
Они скорее почувствовали, нежели увидели, как крадется заря, отнимая у них последние минуты.
– Светает, – глухо сказал Зиг.
Безумное «не уходи» чуть не сорвалось с губ Аннерозе. Конечно, Зиг не может остаться. Ему не место в этом мире, и все слова уже сказаны, кроме последних.
– Я люблю тебя, Зиг. Я всегда буду любить тебя.
Он притянул ее к себе и поцеловал. И это было ответом.
Когда последний солнечный луч ворвался в комнату, Аннерозе еще держала любимого за руку. Но в следующую секунду очертания начали таять. Прикосновение становилось все легче и легче, пока Аннерозе не ощутила под пальцами лишь воздух.
На другой день с ней связалась Хильда фон Мариендорф, секретарь Райнхарда, которая была уже не просто секретарем. А через три месяца, когда они поклонились Аннерозе в зале бракосочетания, ей подумалось, что будущее принадлежит им. Ей очень хотелось в это верить.