Ящик Пандоры

      Все еще проклиная ошибки молодости, Констанс вспоминала события прошлого…       Тони и Констанс неофициально встречались в течение двух месяцев. В тот день они пришли на квартиру Тони, и он подарил ей подвеску — серебряную пластину с черным пентаклем. На обратной стороне была надпись «Моя маленькая ведьма Конни».       Констанс с изумлением смотрела на подарок, думая, что до этого момента никогда особо не любила украшения.       — Я никогда его не сниму, — пообещала она, когда Тони застегивал цепочку с подвеской на ее шее. Его горячие пальцы задержались на ее коже немного дольше, чем это было необходимо. Констанс закусила губу, вспомнив, что Элисон обвиняла ее в излишней чопорности. Она снова повернулась к парню и впервые увидела что-то еще в его темно-шоколадных глазах. Сейчас они были почти черные, как две бездушные скважины. Это был своего рода голод, и Констанс внутренне поежилась. Тони наклонился вперед, будто собираясь поцеловать ее, но в последний момент отстранился, дразня ее. Он подошел к столу, на котором стояли остатки их романтического ужина и горели в лунном свете свечи, и взяв бутылку вина, наполнил бокал Констанс до краев, а затем передал его ей и кивком головы указал на диван.       — Устраивайся поудобнее, — промурлыкал он.       Констанс присела на диван, чувствуя, как болят ноги из-за туфель на шпильках. Они были на размер меньше, но она влюбилась в них с первого взгляда. Тем более, что на них была неплохая акция, а магазин скоро закрывался… Девушка смотрела на свои ноги, не обращая внимания на Тони, который подсел поближе и обнял ее за плечи.       — За нас, — улыбнулась Констанс, поднимая свой бокал и делая большой глоток, чтобы успокоить нервы.       — За нас, — согласился Тони. — Тони и Конни, всего два месяца, а столько чувств… — Рука парня соскользнула с плеча Констанс в вырез платья, и девушка слегка шлепнула его.       — Ты очень красивая, Конни, — пробормотал Тони, наклоняясь и целуя ее в ухо. — И это платье тебе очень идет. Я так рад, что Элисон отговорила тебя носить твои обычные чопорные платья!       — Мои платья не чопорные! — запротестовала Констанс, немного отодвигаясь от парня. Она знала, к чему это приведет, и ей это не нравилось. Она не была готова. Да, в последние пару месяцев она забросила много правил из своего детства, но не нравственные идеалы, и это был один из них. Она не собиралась отдаваться человеку, с которым познакомилась в пабе всего два месяца назад, даже несмотря на то, что он красиво ухаживал, дарил украшения и в одно мгновение мог перенести в Лондон.       Не обращая внимания на слова, Тони продолжал гладить Констанс по позвоночнику, но на этот раз это были неприятные ощущения.       — Возможно, — прорычал он, — я смогу отговорить тебя от этого.       От вина голова Констанс была тяжелой, и она не сразу вникла в смысл его слов, а потом стало слишком поздно. Подхватив ее на руки, Тони мгновенно перенесся в спальню. Из-за этого неожиданного путешествия ее голова закружилась еще сильнее. Констанс почувствовала, как ее опускают на кровать, и услышала злобное хихиканье. Она попыталась встать, но Тони держал ее как в тисках. Он зацепил бретельку ее платья с открытой спиной, позаимствованного у Элисон.       — На самом деле мне гораздо интереснее увидеть, что ты носишь под этим, — сказал он, продолжая поглаживать ее обнаженную спину. Констанс вздрогнула и покачала головой, сопротивляясь его прикосновениям.       — Нет, Тони, — пробормотала она, проклиная вино, из-за которого ее голова была такой тяжелой и только сейчас понимая, что выпила большую часть бутылки. — Не сейчас, я не хочу.       — Ты сама не знаешь, чего хочешь, — хрипло пробормотал он, ложась на нее сверху.       Констанс попыталась сбросить его с себя, уворачиваясь от поцелуев.       — Нет, Тони, — умоляла она. — Нет!       — Это нужно понимать, как да? — ухмыльнулся он, показывая белые зубы.       Девушка почувствовала, что каменеет.       — Это нужно понимать, как нет! — твердо сказала Констанс, тщетно пытаясь скрыть страх в голосе. Она доверяла Тони, всегда доверяла ему, но теперь девушка не была в нем уверена. Конечно, он бы никогда не навредил ей? Безусловно, он не стал бы ее принуждать, если бы понял, как страшно ей было? В ту первую ночь на тауэрском мосту он предложил ей прогуляться и с уважением отнесся к тому, что она испугалась… — Я боюсь, Тони, не надо.       — В первый раз всегда страшно, Конни, — сказал он, потянув вниз бретельку ее платья. Констанс вся сжалась и попыталась оттолкнуть его. Он недовольно заворчал и вдруг перевернул ее лицом вниз, вжимая в кровать всем своим весом.       — Не нужно сопротивляться, — сказал он, добавляя харизмы в голос, но только для того, чтобы сделать его страшнее. И Констанс сделала единственное, что могла в подобных обстоятельствах — призвала свою магию, и отшвырнула парня подальше от себя.       Тони взревел, и этот звук был больше похож на рев взбесившегося животного, чем на человеческий голос. Лицо, которое она когда-то считала красивым, сейчас кривилось от гнева.       — Я все равно получу то, что хочу, маленькая дрянь! — рявкнул он, снова бросившись к ней. Девушка вскочила на ноги и ему удалось ухватить лишь подол ее платья, разорвав его до бедра. Но Констанс уже была готова, и послала в его сторону огненный шар. Он уклонился и шар угодил в кровать, воспламенив ее. — Ты заплатишь за это! — закричал Тони, но прежде чем он снова подошел к ней, Констанс закрыла глаза и направила всю свою магию на исчезновение. Девушка перенеслась на улицу, и ее ноги подкосились. Раньше она никогда не перемещалась подобным образом. Констанс посмотрела на окна квартиры, где она была всего несколько секунд назад, и бросилась бежать. Она прибежала в общежитие колледжа и, проскочив общий блок, закрылась в своей комнате.       — Конни? Конни!       Констанс слышала голос Элисон, несущийся ей вслед, но не остановилась, пока не оказалась в своей комнате. Захлопнув дверь, она прислонилась к ней спиной и сползла на пол, только теперь позволив себе разрыдаться. Ее некогда красивое платье превратилось в груду рваного шелка.       — Конни, что случилось? Он порвал с тобой или что? Конни, поговори со мной, — умоляла Элисон. она по-настоящему волновалась за подругу, но Констанс просто не могла сейчас посмотреть ей в глаза. Она никого не хотела видеть.       Долгое время она просто оставалась в своей комнате, ни с кем не встречаясь, ни с кем не разговаривая и не принимая пищи. Так прошло несколько дней. Элисон не оставляла попыток поговорить с подругой, но все было тщетно.       — Конни, мне сказали, что слышали звуки ссоры из комнаты Тони прошлой ночью…       — …       — Конни, ты должна поесть.       — …       — Конни, он тебя обидел?       — …       — Конни, пожалуйста, выходи.       — …       — Конни, ты там уже два дня. Тебе нужно с кем-то поговорить! Профессор Равенсвинг начинает волноваться, это не похоже на тебя — пропускать лекции.       — …       — Констанс Пандора Хардбрум, если ты не выйдешь сию минуту, я вылью твое бодрящее зелье в раковину!       Она действительно вышла из комнаты спустя три дня. Но Констанс Хардбрум, вышедшая из комнаты, больше не была тем беззаботным и счастливым подростком, каким была еще неделю назад. Ее длинные локоны, которыми ОН так часто восхищался — Констанс не могла вынести звука его имени — снова были собраны в тугую косу, и на ней снова были ее старые, закрытые черные платья. Констанс Пандора Хардбрум была уже совсем не та…       Констанс вынырнула из воспоминаний и тяжело вздохнула. Она перевернула свою мокрую от слез подушку и заставила себя лечь и попытаться уснуть, но уже поняла, что ей этого не удастся. Констанс медленно подняла руку и расстегнула несколько верхних пуговиц пижамной рубашки, нащупала пальцами цепочку, которую не снимала в течение вот уже двадцати лет, и вытащила пентакль, который она когда-то пообещала не снимать. Констанс мрачно подумала, что выполнила свое обещание. Она вертела в пальцах серебряную подвеску, которая за все эти годы ничуть не потемнела и издевательски ярко поблескивала в лунном свете. Да, Констанс хранила этот подарок близко к сердцу, но не по сентиментальным причинам. Двадцать лет назад, сидя на кровати в разорванном платье, с жесткими от лака, спутанными волосами и размазывая по лицу косметику, Констанс приняла решение сохранить эту подвеску, как напоминание о том, что могут сделать люди, и как предупреждение никогда не быть такой доверчивой.       Констанс вздохнула и спустила ноги с кровати, чувствуя ступнями холод каменного пола и надела халат. Пентакль по-прежнему висел поверх ее пижамы. Пришло время рассказать Амелии всю историю. Время, чтобы директриса познала истинную глубину ее связи с Дьяволом, который двадцать лет назад прикинулся очаровательным принцем, желая соблазнить ее.       Констанс тихо шла по коридорам школы к комнате директрисы, стараясь никого не потревожить, но в своем нынешнем душевном состоянии не решаясь использовать мгновенное перемещение. Идя вдоль комнат, Констанс внезапно осознала, что за ней кто-то идет. Украдкой оглянувшись, она мельком увидела маленькую черную тень. Моргана тоже покинула ее комнату и решила последовать за хозяйкой. Констанс остановилась, и ее кошка поднялась на задние лапы, глядя хозяйке в лицо своими изумрудными глазами, будто спрашивая, куда она пошла в столь поздний час.       — Не волнуйся, — сказала Констанс, указывая кошке на свою комнату. — Возвращайся назад, со мной все в порядке, — продолжила она, хотя не могла скрыть тот факт, что ее руки до сих пор слегка дрожали. — Мне не нужно сопровождение.       Моргана осталась стоять, как стояла, и Констанс вынуждена была взять ее на руки и аккуратно развернуть в ту сторону, откуда они только что пришли. Моргана негромко заворчала, будто тоже не хотела будить спящую школу, но с долей возмущения, что заставило Констанс смягчиться.       — Хорошо, ты можешь пойти со мной, если хочешь, — сказала она, и Моргана, казалось, удовлетворилась этим. Они снова пошли по коридору, и Констанс подумала, что недовольна этой неожиданной компанией не потому, что боялась лишних слушателей на своей исповеди у директрисы, а потому, что вспомнила свои собственные слова, сказанные Милдред еще в ноябре, когда кошачье население школы подняло скорбный вой, предупреждая своих человеческих компаньонов об опасности. Констанс знала, что кошки ведьм были сильно настроены на благополучие своих хозяек, и Моргана отлично справлялась с этой ролью.       Заместительница директрисы дошла до комнаты Амелии и тихо постучала.       — Мисс Кэкл? — позвала она. — Директриса, это Констанс, мне нужно кое-что вам рассказать.       Ответа не последовало, и это само по себе насторожило Констанс. Амелия была не из тех, кто чутко спит, но Констанс знала, что в эту последнюю неделю, полную магических возмущений, происходящих из-за ее ночных кошмаров, сон ее начальницы было очень легко прервать. — Мисс Кэкл? — снова позвала она чуть резче и чуть громче. — Вы в порядке?       Ответа снова не последовало, и Констанс услышала ворчание Морганы, которой из-за двери вторила кошка директрисы. Это решило вопрос. Констанс применила отпирающее заклинание и распахнув дверь, в шоке прижала руку ко рту, разглядывая интерьер комнаты…