Идеальная женщина

Тайная лаборатория на то и была тайной, чтобы о ней никто не прознал, даже Хокаге. Так им всем проще жилось. Орочимару к конфиденциальности всегда относился с серьёзностью. Он был тенью внутри другой тени, опорой и барьером от посягательств чужаков на деревню. Сеть его приспешников развернулась по всему миру как искусно сотканная паутина. Но была в его отточенной системе одна-единственная брешь, которая прознала об этом (конкретно о лаборатории, весьма расплывчато — о влиянии на мир) не от молчаливых работников при помощи грубой силы, — хотя те в любом случае ничего не выдадут, ибо знают, что за это им светит, — а лично от Орочимару. И даже без пререканий. На то, не поверите, была особая причина. — Орочимару! Что бы ты не делал, сворачивайся! Мне нужно внимание! Саннин мысленно ругнулся, избавляясь от покрытых кровью перчаток, халата и повязки на лице. Наруто не знала эти коридоры и вполне могла потеряться даже со своим чутким лисом внутри. Но ты попробуй с ней поспорить. На девятом месяце беременности и без того несахарный характер Наруто стал ещё хуже: она, будто маленький ребёнок, нуждалась во внимании, помощи, еде, удобстве — это было вполне нормально для других, для самого же Орочимару казалось… По сути, девушка вынашивала вторую себя. Мужчину всегда бросало в дрожь, когда он вспоминал это. Громкий голос стал звучать всё отчётливее, как и топот ног — удивительно, как одно хрупкое создание способно наделать столько шума, пусть и специально. Кабуто отвлёкся от препарирования эксперимента номер семнадцать и махнул рукой скучающей позади Таюе, мол, подойди, нужна твоя помощь. Девушка просияла: редко когда она заменяла в работе самого господина Орочимару. Вышеупомянутый уже успел второпях промыть руки и раздать последние указания вдохновлённой Хокумон. За дверью тем временем стало больше голосов. — …Д-девушка, не трогайте эту дверь! — немного нервно прикрикнула рыжая куноичи, тут же осекаясь. — Ой, Наруто-сан, это вы… — Карин-чан! Рада видеть тебя! — Наруто выдержала паузу, несвойственную для её болтливой натуры, очевидно для того, чтобы крепко обнять свою троюродную сестру, насколько это позволял большой живот. — Что ты делаешь в этом змеином логове? Или тут где-то балбес-Саске шляется? Девушка смущённо кашлянула, поправляя очки на переносице: — Нет, как вы могли подумать!.. Работаю не покладая рук, Наруто-сан. — А где мой благоверный, не подскажешь? Если я не увижу его через минуту, клянусь, высвобожу Кьюби прямо тут и его любимая лаборатория врастёт в землю ещё крепче, но в виде руин. Наруто не видела Орочимару уже неделю, а всё из-за этой его «важной работы», будь она неладна. Цунаде, наблюдавшая за протеканием беременности джинчуурики, не переставала сетовать на нерадивого трудоголика, который уделял жене недостаточно внимания. То есть, всего двадцать четыре часа в сутки. Намикадзе постоянно нервничает, а этот змеиный ублюдок не может выкроить из своего расписания хотя бы лишний час. Как он вообще будет воспитывать собственную дочь?.. — Наруто, — саннин рывком распахнул дверь операционной; девушка поморщилась: из помещения слабо дохнуло медикаментами и свежей кровью. От самого супруга, впрочем, пахло также. Карин быстро прошмыгнула обратно в свой кабинет, оставшись незамеченной, а блондинка уже повисла на шее мужа, расплываясь в счастливой улыбке: — От тебя несёт кровью и смертью, но я наконец увидела тебя, так что прощаю, — она замялась на секунду и решительно добавила: — Даттебайо! Всё, что оставалось сделать Орочимару — обнять её в ответ и прижаться сухими губами к виску. Наруто может сколько угодно ворчать на него и даже злиться, но она не будет делать это дольше пяти минут, потому что любит. И где-то глубоко внутри даже понимает. Папа, когда она была маленькой, только-только занял пост Четвёртого Хокаге, потому они проводили вместе достаточно мало времени. Мама тоже обижалась, но всегда с пониманием смотрела на супруга, когда тот извинялся за долгое отсутствие. Быть шиноби выше уровня джонина — это тройная ответственность: за себя, за семью, за работу. Она оседает на плечи непомерным грузом, и нужно иметь мужество и силы, чтобы её принять. Орочимару всегда был ответственным человеком. И он не любил безрассудство. — Как ты попала сюда? Где твоя охрана? — мужчина принялся осматривать нерадивую девчонку на наличие повреждений. Чакра джинчуурики в период беременности весьма нестабильна, а чтобы попасть в подземелье нужны немалые усилия. — Я от него ускользнула, — улыбается ещё шире. И ведь видно, не врёт! Неловкая, с огромным пузом, неустойчивой чакрой — и ушла от Какаши. Орочимару незаметно оскалился: по-моему, надо бы проверить этого сероволосого засранца на каком-нибудь полигоне. Может, он слишком стар для Анбу? — Ты хоть понимаешь, какая опасность таится в наших лесах? Чем ты думаешь вообще? — он несильно встряхнул её, заглядывая в глаза. Наруто испуганно сглотнула — так змея смотрит на добычу, прежде чем одним рывком схватить её мощными челюстями и перекусить артерию на шее. Частые нападения дезертиров Четвёртой Мировой не давали покоя всем деревням — неуловимые, наглые и трусливые ублюдки, кучкующиеся в целях выживания и, о Ками, захвата власти. Один такой, под номером семнадцать, лежит сейчас на операционном столе и под введённым Таюей препаратом претерпевает…метаморфозы. Вот прямо сейчас и претерпевает. Орочимару прикрывает Наруто уши и уводит в другой конец коридора, в свой кабинет. Вспышка чакры и истошный вопль пациента остаются почти проигнорированными. Голубоглазая источает осуждение, но молчит, покорно следуя за мужем. Всё-таки, из любой ситуации можно было найти плюсы: Минато не выёбывается насчёт человеколюбия, а просто даёт отмашку, мол, делай, Змей, что хочешь — это твоя территория. Поимка, захват, исследования — это ли не жизнь? — Я, конечно, рада, что ты занят работой, но ты не забыл случаем обо мне? Блондинка присаживается на небольшой белый диванчик и с любопытством осматривает кабинет. Всё белое-белое, стерильно-чистое и аккуратное: мебель, полы, стены, лампочки, заменяющие солнечный свет, стеклянные шкафы с папками и пробирками. Посреди всего этого эстетического великолепия Орочимару казался чёрным пятном из-за длинных угольных волос. Мужчина берёт в охапку несколько свитков и присаживается рядом с супругой. Тяжело вздыхает, распускает ленту в собранных волосах. — Не неси чепухи, Нару-кои, — его голос непривычно нежен, интимен. Бледная рука ложится на живот, тут же получая в ответ тычок. Дочь пинается. — Она мне не верит? Намикадзе пожимает плечами, не оценив шутки: — Если поверю я, поверит и она. Джинчуурики бесхитростно тянет мужчину за воротник плаща и ловит губами его губы. Хищные змеиные зрачки скрываются под сомкнутыми фиолетовыми веками, руки становятся всё мягче и аккуратнее. Все эти эмоции, которые девушка испытывает, увлекают его. Он счастлив. Даже если это иллюзия. Ему всё равно, что война была проиграна, что его поглотил багряный мрак Бесконечного Цукуёми. Мечта Орочимару — живые родители и любимая женщина — осуществилась, и плевать с высокой колокольни на всё остальное. Он попал в свою личную сказку, в которой война обошлась малой кровью, Коноха процветала — и пусть, что без половины бойцов, зато с этой, как старик Хирузен всегда говорил, хвалёной Волей Огня. Орочимару знает, что тело уже не принадлежит ему, что сознание уже покинула трезвость, но гендзюцу работает и будет работать, пока он не проживёт свою новую жизнь так, как захочет. Уже ради этого стоило бы поддержать Обито и Мадару раньше… Это лучше, чем обломки прошлой одинокой жизни, в которой после его смерти были обчищены его лаборатории, а малыш Саске стал героем для мира как убийца своего, на минуточку, сенсея. Лучшего сенсея. Мужчина улыбается сквозь поцелуй, зная, что Наруто в его руках не эфирная, как и мир вокруг. Эта иллюзия идеальна. Здесь Орочимару — вторая рука своего тестя, Минато, и тайный разработчик медицинских препаратов-усилителей. Видимая легальность, огромный заработок и кон-фи-ден-ци-аль-ность. Какое хорошее слово. Да и Данзо уже давно помер, некому крысятничать и спускаться до грязного шантажа. — Хочу тебя-я… И мороженое, — отпрянув, шепчет Наруто. Орочимару щёлкает её по носу и разворачивает один свиток: — Второе могу предоставить прямо сейчас, а вот с первым придётся пару часиков подождать. — Ждать? — недовольно. — Ну тогда в два раза больше мороженого, даттебайо. — Я это предусмотрел, — на колени джинчуурики приземлилось ведёрко с мороженым и большой ложкой. Кьюби внутри не даст ей даже охрипнуть, не то что заболеть. Их связь за период беременности сильно укрепилась: куноичи нуждалась в его чакре и внимании всё больше хотя бы потому, что переживала за своего будущего ребёнка и за то, что этот самый ребёнок не выносил даже запаха рамена. Для Наруто это был глубочайший шок, пережить который помогли объятия мужа и, как ни странно, поглаживание лисьей шерсти в глубинах подсознания. — Есть что-нибудь почитать? — спустя полчаса тишины и лопания мороженого поинтересовалась блондинка. Орочимару медленно поднял глаза с бумаг и вздёрнул бровь. — Только не твои медицинские штучки и эксперименты, а то меня стошнит. Саннин не стал добавлять, что её эксперименты — это то, от чего действительно может стошнить. Клубничное мороженое с солёной рыбой, горелые спички, огурцы с медовым пирогом… Орочимару при виде этих «деликатесов» хотелось бежать. А зная, что Наруто будет и ему предлагать попробовать, то далеко бежать. — Я тебе и не позволю их читать, Нару-кои, — саннин встал из-за стола и ненадолго вышел из кабинета. Вернулся с нехилой стопкой журналов. — Это от Карин. — Ой, спасибо ей большое! — пролепетала девушка, принимая глянцевую макулатуру. А Змей глядел на неё и глядел, не понимая, почему… Почему именно Наруто. Она ведь была парнем в своём мире. И Орочимару никогда особо не обращал на него внимания. Весь его интерес был холодно-медицинским и хищническим. Но, чёрт возьми, какая сейчас разница? С девушкой-Наруто оказалось на удивление хорошо: она была одновременно взрывной и мягкой, непримиримой и покладистой, а ещё у неё глаза всегда светятся чем-то тёплым, как солнце. Змей не помнил, какой была его жизнь в этом мире до «попадания» в своё тело — это, наверное, можно было счесть единственным недостатком Вечного Цукуёми, но он казался столь мелочным, что его наличие никак не могло испортить изворотливому саннину жизнь. Всё, что отпечаталось в сознании — победа в войне, собственная помолвка и трагично всхлипывающий из-за этого «прекрасного события в жизни молодых» Минато. Все дальнейшие события жадно утянули его за собой, отметая все попытки сопротивления, ограниченные, к слову, лишь сомнениями из отряда «а в свою ли мечту я попал, всё слишком хорошо — это странно». Орочимару впервые доверился своим желаниям. Родители, семья, работа… Он стал похож на обычного человека. Тело было молодым и его не хотелось портить бессмертием от переноса души. Орочимару принял себя и это оказалось проще, чем выглядело поначалу — он вновь стал двадцатипятилетним парнем, с памятью прошлого себя и техниками прошлого себя — практически всё осталось при нём. Что погубило его прошлого? Что вынудило покинуть родную деревню? Его больные амбиции. Сейчас Орочимару другой и поэтому, наверное, сумел привлечь внимание химе-Намикадзе. Да и сам влюбился, как мальчишка — едва той восемнадцать стукнуло, повёл под венец. Да и сейчас не отстаёт: заботится изо всех сил, разрывается на две части — семья и работа. Иногда что-то перевешивает, но в целом… Наруто контролирует этот баланс своим присутствием и от этого внутри даже теплеет. Он больше не один. Кушина его не любила, но принимала. Минато уважал и пытался держать ближе к себе. Им, как родителям, было позволительно контролировать мужа своей дочери. Им было позволительно знать, в безопасности ли Наруто, не жалеет ли она о своём выборе. Это было нормально. Непривычно, но нормально. Орочимару вскоре освободился от дел. Развалившись на диване боком, он приглашающе похлопал ладонью по кожаной обивке. Наруто отвлеклась от созерцания полок с большими пробирками (её привлёк оранжевый цвет жидкости) и умостилась рядом, спиной к нему. Мужчина придерживал её за живот, она вырисовывала ногтями на его бледной кисти водовороты. — Вспоминаю наше первое свидание в парке, после совместной миссии… Ты, я и папа в кустах, зелёный от негодования. Мои любимые белые тюльпаны были такими большими, эх. Сейчас такие не цветут, — Орочимару, скрыв усмешку при упоминании тестя, прислушался. Она редко говорила о прошлом, а если и говорила, то нечто такое, отчего хотелось и плакать, и смеяться. Все её воспоминания — это комья эмоций и чувств. На них нельзя реагировать иначе, особенно сейчас, когда Наруто настолько чувствительна из-за своей беременности. — Наступила осень, Нару-кои. Сейчас ничего не цветёт. Но если ты хочешь тюльпаны, я их достану. Он найдёт. Если надо. Если ей хочется. Наруто запрокидывает голову, врезаясь макушкой в его грудь: — Правда? — Правда. — Спасибо, — она помолчала немного, а потом внезапно захихикала. — А ты помнишь, как через месяц после нашего свидания Саске-балбес подарил Сакуре букет из магазина Яманака? А потом та путаница с записками и доставкой, мы букеты наоборот получили! — они сплели пальцы вместе. Наруто почти заворожённо наблюдала за контрастом кожи — мягкая бронза и ледяной пепел. — У меня была записка «Ты выйдешь за меня замуж?», а у неё «Ты будешь со мной встречаться?» Какую Сакура тогда истерику закатила, они ведь уже три года вместе были! Разбила дом Итачи, залетев туда по ошибке, когда тот телевизор смотрел, эх… Саске потом и поместье брату чинил, и извинялся перед ней, — под конец джинчуурики заливисто смеялась. Саннин расплылся в лёгкой улыбке. Даже немного жаль, что он этого не помнит. — А помнишь, как на свадьбе Шикамару и Темари Тен-Тен букет поймала? Помнишь? — на это мужчина лишь кивнул. Это он прекрасно помнил, так как событие произошло буквально этой весной, но ждал очередной шутки от веселящейся жены. — Под длинным голубым платьем до пола — сандалии; сенбоны в рукавах с усыпляющим раствором — вырубать ожидаемых противниц, когда те столпились возле невесты с букетом… Она мчалась, как быстрая лань, от стола к сцене, как… как… э… — на секунду голубоглазая призадумалась и почесала затылок, но её неожиданно озарило сравнение, — как мой папа, когда от злой мамы с девятью хвостами из волос убегает! Орочимару прыснул. Уместное сравнение. Но на месте Минато мог быть кто угодно — и Джирайя, и Какаши, и сам Орочимару. Стыдно признаваться, но эту женщину он почему-то совершенно искренне боялся и даже не из-за того, что она джинчуурики и делит чакру Кьюби со своей дочерью. Было в ней что-то такое, что проявилось ровно тогда, когда он пересёк порог их дома в качестве жениха Наруто. — …А как её сбил отчаянный Неджи? Помнишь? Подножкой! — продолжала тем временем Намикадзе. — По нему было сразу видно желание жениться на ней! О, этот его обречённый взгляд, когда она всё-таки успела ухватить букет… У меня аж мороз по коже пробежал… Помню, все мужики — причём ты был во главе, — немой укор во взгляде, — спаивали бедного. Орочимару фыркнул, мол, не было такого. Наруто недовольно прицокнула, но тут же растаяла от лёгкого поцелуя в ухо. «Хочу тебя-я… И мороженое…» — Да, весёлые же были времена… — просипел Змей, подхватывая супругу на руки. Работу он закончил, пора выполнять забытое желание.