Сильные люди тоже ломаются.

… Пробуждение далось Мозенрату с трудом. Его прошлое не давало ему покоя уже несколько дней. Каждый раз он пытался проснуться раньше, но не мог, и приходилось заново переживать кошмары. Заново слышать, видеть и осознавать, что ничего этого уже нет… На дворе вовсю светило солнышко. По всему было понятно, что утреннее. Маг проспал почти целые сутки, но не чувствовал себя лучше. Разве что, боль в груди слегка утихла. Кости у юноши срастались быстро, и о переломах он несильно беспокоился. Гораздо больше его пугало то, что теперь он полностью зависим от Аладдина и его джинна, а также от благосклонности султана Аграбы. Хотя даже оказаться снова в одиночестве у себя дома юноше хотелось больше. По крайней мере, там к нему в комнату не входили каждые полчаса и не перетаскивали туда-сюда… Ксерксиса здесь не было. Удрал, гадёныш. Испугался хозяина. Правда, тогда Мозенрат был похож на огнедышащий вулкан, так что неудивительно, что рыбе стало некомфортно рядом с ним. Но некромант всё равно пообещал самому себе надрать зверушке плавники, как только та появится. Князь попробовал повернуть кресло к столу. Оказывается, оно было ещё и крутящимся. И на колёсиках. Это слегка приподняло настроение магу. По крайней мере, перемещаться по комнате он мог, отталкиваясь от предметов. Ну, ничего, к этому можно было приспособиться. На столе лежала стопка бумаги. Чистой и белой, от которой некромант совсем отвык за старинными книгами и пергаментами. Знаете, чем пахла эта бумага? Бумагой. Нормальной, не прогнившей на дне водоема с водорослями между страниц. И не паутиной вперемешку с двухсотлетней пылью. От неё даже чуть-чуть отдавало древесиной. Рядом стояла металлическая чернильница с гусиным пером. Откуда в Аграбе взялись гуси, некромант понятия не имел. Чернильница тоже была новая, чистая и целая. Не такая, как у Дестана, с истекшим ещё в позапрошлом году сроком годности и тремя капельками чернил на донышке, разбавленных водой и проявлявшихся только на третьем слое. Перо не было сломанным и перемотанным гнилыми нитками, как веретено. В общем, маг даже остался доволен этими деталями, но всё равно не мог смириться со своим положением. Он был калекой, и ничто не могло этого изменить… … В дверь тихо постучали. Некромант, не поворачиваясь к двери, крикнул: -Открыто! Послышался звук опускаемой дверной ручки и тихий скрип двери. Надежда на то, что это джинн пришел сделать перевязку, угасла после прозвучавшего за спиной мага неожиданно негромкого и даже робкого голоса принца: -Мозенрат, ты не занят? В душе некроманта вспыхнуло раздражение. Неужели Аладдин думал, что почти самый сильный волшебник современности может чем-то заниматься без источника своего могущества, о котором, кстати, Мозенрат, к собственному удивлению, вспомнил сейчас впервые с того момента, как очнулся вчера после «переезда»? -Нет, а что? -процедил сквозь зубы колдун, стараясь унять злобу внутри себя. -Я пришёл извиниться, -после небольшой заминки ответил герой. Мозенрата начал распирать истеричный смех, вырвавшийся наружу резко. Запрокинув голову, князь хохотал, как ненормальный, до колик в животе, дергаясь и утирая пальцем выступившие на глазах слёзы. Не понимая причины такого поведения некроманта, Ал уже забеспокоился, не довела ли травма и перспектива пожизненной инвалидности Мозенрата до безумства? Принц даже слегка испугался вида мага, когда тот, уже устав, успокоился и повернулся к собеседнику, со слабой улыбкой проговорив: -Извиниться? Ты думаешь, что я смогу простить тебе то, что сейчас я — жалкий калека? Что теперь я вынужден жить в городе, который я ненавижу, с людьми, которые мне противны, просить чьей-то помощи и принимать её в том, что я мог бы делать сам, если бы не ты? Или ты считаешь, что твои извинения меня чудесным образом исцелят? -голос юноши срывался на крик, он смотрел на Ала с такой злостью, что тому пришлось отступить назад, -На что ты надеешься, герой? Что я великодушно прощу тебя? Так знай же, что этого не произойдёт! Никогда! Внезапно некромант увидел, как в глазах Аладдина блеснул страх. Это был почти детский страх, такой маг видел только один раз и очень давно… Юноша едва заметно вздрагивал от каждого слова Мозенрата, а его руки тряслись непрерывно. Он был даже не напуган, а скорее растерян и… Нет, всё же напуган. Видеть этот взгляд колдун не мог, это возбуждало в памяти слишком тяжёлые для него воспоминания. -Уйди отсюда, -прошипел он, опустив глаза, -И не приходи больше… Ал медленно нащупал ручку двери, открыл её и, всё ещё смотря на некроманта, переступил порог комнаты. В его действиях чувствовалась неуверенность. Он не хотел уходить, не сделав хоть что-то. Но в этот раз его воли не хватило на то, чтобы остаться. … Принц закрыл за собой дверь и только тут смог высвободить эмоции. Облокотившись спиной о стену, он медленно сполз на корточки и со стоном зарылся пальцами в волосы. -Что я наделал…-шептал юноша, качая головой, -Как я мог так с ним так поступить? … Как мог настолько обезуметь? .. Он не знал, сможет ли Мозенрат хоть когда-нибудь ужиться во дворце. Вдобавок, проклятое заклинание могло забрать следующим кого угодно. -А если он тоже…-в ужасе пробормотал Аладдин, -Ведь тогда он исчезнет из-за меня… Ох, это я виноват! Опять… -Эй, Ал! -воскликнул прямо у него над головой Джинни, -Что с тобой? -Я пытался попросить прощения, -отозвался парень, ещё сильнее сжимая пряди в руках, -Но он не стал даже слушать меня. Он меня презирает… И я сам в этом виноват. -Ну, брось! -Синюшный присел рядом с ним, ободряюще улыбаясь, -Все люди совершают ошибки. И пусть твоя обошлась очень дорого для вас обоих, я уверен, когда-нибудь Мозенрат тебя точно простит. Знаешь, я ведь за это время понял, наблюдая за ним, что, хоть он и пытается казаться главным паразитом планеты, в нём есть что-то хорошее. До этого надо просто достучаться… -Это всего лишь слова, -выдавил принц, опустив руки на колени и подняв взор на друга. Джинн на минуту задумался. Психология входила в число его сильных сторон, но с таким случаем он сталкивался впервые. -Слушай, -наконец, продолжил Синюшный, -вот есть два семечка одного и того же дерева. Одно — здоровое и свежее, а другое — испорченное. Оба проросли. Как ты думаешь, какое дерево стало крепче и жило дольше? -То, что выросло из хорошего семени, -не задумываясь, ответил герой. -Так вот, -улыбнулся джинн, -Здоровое семечко — это тепло и любовь, а испорченное — злоба и жестокость. Если Мозенрату подарить совсем немного заботы, в его сердце тоже прорастет семя добра. Надеюсь, ты понял? -Да, -кивнул принц, заметно оживившись, встал и побежал к себе, крикнув уже с другого конца коридора, -Спасибо, Джинни! -Не за что! -откликнулся волшебник, поднимаясь и надевая халат, и уже тише пробурчал, -Стара притча, а работает до сих пор. … Мозенрат вновь отвернулся к столу. В душе было паршивое сочетание раздражения и обиды, причём почему-то на самого себя даже больше, чем на Аладдина. Мало того, ненависть к нему куда-то исчезла, чему князь был совсем не рад. Он внезапно почувствовал, что, как бы противно от этого ни было, но он жалел о том, что велел герою больше не возвращаться. С какого перепугу — непонятно. Наверное, потому что в тот момент взгляд Ала был очень похож на тот, что некромант хранил в своём сердце до сих пор. Который причинял ему жуткие страдания, но выбросить его из памяти было невозможно, потому что тогда станет ещё больнее. -Ну, как самочувствие? -Джинни, как всегда, весело уведомил князя о своём приходе. Мозенрат подъехал к кровати и, опираясь на матрас, осторожно перелез на постель, подняв руками туда же ноги. Теперь известную всему миру поговорку он воспринимал буквально. -Делай уже своё обследование и проваливай, -пробормотал юноша, с усмешкой отвернувшись. Синюшный покачал головой — такой настрой пациента явно не был знаком готовности к беседе. Но для джинна это не было проблемой даже в самых запущенных случаях. -Я слышал, ты всё ещё злишься на Ала, -начал разговор синий волшебник. Некромант не ответил, -Хотя, конечно, глупый вопрос. Но… Он не виноват. Вернее, не до конца. Понимаешь, Аладдин просто вспылил, он думал, что ты заколдовал Сиренит. Город такой, ты, наверное, знаешь. Ал там родился, -после этой фразы Мозенрат вдруг напрягся, и джинн понял, что непонятно почему, но эта информация его заинтересовала, -Сиренит недавно пропал. На него наложили заклинание, которое сначала уничтожило один город, а потом распространилось по пустыне до Аграбы. У нас начали исчезать люди, а вчера утром пропала принцесса Жасмин. Аладдин так переживал, что помчался к тебе, чтобы заставить снять проклятие, а потом просто потерял контроль над собой. Поверь, он случайно толкнул тебя. Юноша молчал. Он хотел показать, что ему безразлично всё, что рассказал Синюшный, но сделать это получалось не очень хорошо. -Ты, наверное, хочешь знать, почему мы подумали на тебя? -продолжал Джинни, заканчивая перебинтовывать мага, -Дело в том, что на месте, где стоял Сиренит, мы нашли черный песок. Сначала Ал думал, что это ты заколдовал город, чтобы уничтожить Аграбу, когда колдовство усилится. Но потом мы поняли, что, если бы ты попробовал наложить такое заклинание, перчатка убила бы тебя. Я же видел, как ты выглядел тогда. Ясно, что магия забрала много твоих сил. Ты уж прости, но такое заклятие было слишком мощным для тебя. Я хотел только спросить — ты не замечал у себя в стране других магов? Возможно, кто-то мог побывать в Черных Песках, а потом заколдовать Сиренит. Несколько минут Джинни стоял, сложив бинты и глядя на юношу. Ответа не последовало. -Что ж, я на другое и не надеялся, -пожал плечами Синюшный. Он направился к выходу, взяв аптечку, но на пороге остановился, -Ты всё-таки подумай насчёт Ала. Ему-то больно. Жену потерял, город в опасности. Теперь ещё и с тобой… Ну, в общем, поправляйся. Судя по последовавшей за этим тишине, Джинни решил на этот раз выйти не через дверь, а сквозь неё. Ну, волшебник, в конце концов. … Некромант ещё долго обдумывал слова Синюшного. Вообще-то, он не хотел прислушиваться к ним. Просто упоминание Сиренита машинально пробудило в парне интерес. Это ведь был его родной город… Мозенрат был встревожен вестью об исчезновении Сиренита. Неудивительно, ведь там маг жил с самого рождения и до похищения Дестаном. Небольшой срок, но это был единственный в жизни колдуна период, когда он был счастлив. С той поры он вообще забыл, что такое счастье. Много раз принимал за него то, что потом вызывало у него отвращение. Но тогда он был хотя бы не одинок… Правда, сейчас юноша привык к отшельническому образу жизни и не представлял себе ничего иного. Вдобавок к этой новости, колдун внезапно понял, что окончательно перестал злиться на Аладдина. Он давно заметил, что труднее всего не прощать, когда больше всего этого хочешь. И наоборот, когда надо что-то забыть, в памяти держится крепче. Именно это его больше всего бесило в жизни. Даже больше постоянных побед героя и невозможности захватить его город. Вот тут Мозенрат сделал ещё одно интересное открытие. Эти две вещи неожиданно не вызвали в нём того гнева, что был раньше. Некромант даже специально прокрутил в памяти все эти случаи: Тердак, которого он, чтобы спасти свою жизнь, отправил обратно, к звёздам… Кристалл Икс, в который Мозенрата заточила принцесса и из которого он выбирался несколько дней… Сирокко, которого попугай Аладдина послал на Край Света… История с попыткой захватить Аграбу при помощи черного песка, кстати, опять провалившейся… Махтар и Хартум промелькнули быстро, но боль от магоустойчивых пут и упавшей на голову штукатурки маг будто почувствовал наяву… И, наконец, обмен телами с самим принцем, закончившийся полётом Мозенрата на шаре за тридевять земель. В тот раз его спасло только то, что Ксеркс вовремя нашёл перчатку и принёс её хозяину, благодаря чему тот смог телепортироваться в Цитадель и потом неделю отлёживался, забыв про еду и сон и проклиная принца всеми известными ему проклятиями. Но ничего из этого уже не вызывало в юноше ярости. Ничего, абсолютно. -Вот это да, -проговорил он, натягивая одеяло на себя и вновь со вздохом понимая, что не простить он не смог. Вот так вот.