Пункт назначения 3: продолжение истории

      Долго Венди держать в больнице не собирались. По истечение двух недель в палату к ней пришёл доктор и сообщил, что после обеда ей снимут гипс, а к вечеру уже можно будет собирать вещи и освобождать палату. Венди, конечно, уже давно хотелось домой. На больничной еде она похудела и побледнела. Больничные сутки она проводила в полной скуке, живя от завтрака к обеду, от обеду к ужину, а там уже скоро отбой, а с утра снова подъём, завтрак… и так все две недели. До обеда заходил врач на обход. Он был очень болтлив и забывчив, мог рассказать одну и ту же истории несколько раз, даже не всегда помня, о чём говорит. Поначалу Венди это забавляло, потом это начало её утомлять и она с нетерпением ждала, когда этот горе-врач, наконец, уйдёт.        После обеда всегда приходил Кевин, а после него постоянно забегала Джули. Они всегда задавали одни и те же вопросы, типа: «Как ты?», «Нога не болит?» и всё в этом духе. Венди также отвечала одними и теми же словами «Нормально», «Не болит» или «Почти не болит». Гипс на ноге уже сильно надоел ей. За эти две недели, что она провела здесь, она научилась так ловко передвигаться на костылях, что Джули просила её забрать их с собой, говоря при этом: «Тебе гипс снимут, костыли заберут, а ты без них уже и ходить, наверное, разучилась. Забирай с собой, будешь на них прыгать. Ты с ними быстрее, чем со здоровой ногой без них.» Венди за подобные шутки грозилась кинуть костыль в сестру и один раз даже ткнула им в Джули со словами: «Молчи, дура, посмотрела бы я на тебя, будь ты на моём месте.»       Часто приходила её мать. Начинала разговор с чего-нибудь пустякового. С погоды, или спрашивала, что сегодня было на завтрак. Сводила же беседу она всегда к одному. Опускала взгляд и, припустив слезу, начинала говорить, о том, что за полгода два раза чуть не потеряла обеих дочерей. Боялась, что их и её кто-то проклял. А после начинала наоборот радоваться тому, что оба раза сёстры остались живы. Венди не могла спокойно слушать её. Она понимала, что когда-нибудь им не повезёт, и тогда…       Венди чувствовала себя хорошо, только когда приходил Кевин. С ним она была откровенна во всём. Он не пустозвонил, как врач, не вставлял глупые шутки, как Джули. В общении с ним у неё не было преград, хотя и говорили они об одном. Сначала разговор начинался как обычно, с вопросов о том, всё ли нормально, потом плавно переходил на аварию в метро, потом речь заходила о горках и почти всегда заканчивалась на Джейсоне. Вот и сейчас разговор шёл, примерно, в том же русле.  — Я смотрю гипс всё ещё при тебе? — говорил Кевин.  — Да, пока. Но его, вот-вот, должны снять. Медсестра заходила, сказала, что минут чрез пятнадцать придет.  — Так ты её ждёшь, выходит?  — Ага, только вот, пятнадцать минут уже давно прошли, а её всё ещё нет, — говорила Венди, откусывая однобоко красное яблоко.  — Динамит тебя. Ты готова-то с гипсом расстаться. Джули говорит, что без него тебя не узнаёт.  — Я попрошу чтобы мне его отдали, и ночью я её в него закатаю, — съязвила Венди, плохо выговаривая некоторые слова, из-за недоеденного яблока, заставив Кевина улыбнуться.  — Как спалось? — продолжал Кевин. Венди дожевала яблоко и сильно изменилась в лице. — Нормально. Если не считать моих снов, — ответила она сниженным голосом. — Снов? И что же тебе снится? — Джейсон, — громко и очень обозначительно ответила девушка. Кевин не стал её расспрашивать дальше, поняв по ответу Венди, что у неё нет желания об этом говорить. Но Венди продолжила сама.  — Он не снился мне почти полгода. А теперь почти каждую ночь. И до аварии в метро — Венди говорила с большими паузами, словно старалась удержать слёзы, но лицо её было спокойно, взгляд потуплен и устремлён в одну точку, так что если даже и сорвалась бы одна слеза, она непременно высохла бы не успев упасть со щеки.  — Ты всё ещё его любишь? — очень спокойно, без лишней дрожи в голосе, спросил Кевин. Венди была немного смущена таким резким вопросов, поэтому ответила не сразу, но всё так же спокойно:  — Конечно, люблю. Я знаю, прошло полгода, знаю, что его уже не вернуть, но… не могу, не могу просто так забыть, не могу его отпустить. Не могу.       Венди было тяжело говорить на эту тему, поэтому ей стало намного легче, когда дверь открылась и в плату вошла медсестра с большими большими ножницами в руках. За ней вошел врач с вопросом: «Кто тут всё еще с гипсом?» — Я, — отозвалась Венди. — Ну, это не надолго, — сказал доктор и попросил медсестру снять гипс.       Медсестра была молодая. На вид ей было не более двадцати пяти лет, но по её серьёзному взгляду и отточенной сноровке можно было сказать, что она работает здесь уже не первый год. Разрезав гипс, медсестра резко переломила его поперёк и легко сняла его. От гипса на ноге у девушки остались белые полосы, и небольшое облако белой пыли витало в воздухе. — Попробуйте встать, — попросил врач.       Венди послушно встала с кровати, опираясь сначала только на здоровою ногу, затем потихоньку оперлась на обе. — Попробуйте пройти.       Кевин, сидевший всё это время рядом, взял Венди за руку. Она держась за него медленно, прихрамывая, стала передвигаться по палате. Почувствовав, что может идти, Венди перестала держаться за Кевина и тот ее отпустил. Венди сделала пару уверенных шагов, но, неудачно наступив, почувствовала сильную боль и стала терять равновесие. Стоявший рядом Кевин, вновь успел вовремя её подхватить. — Ничего, бывает, — говорил доктор — а ногу надо расхаживать, поэтому больше ходите. Пускай ваш друг помогает вам первое время.  — Хорошо, — садясь на кровать, сказала девушка.  — Все, вот ваша выписка, — врач протянул Венди лист бумаги с ужасным, плохо отксерокопированным текстом и поваленными, как деревья, прописными врачебными буквами — можете освобождать палату.