Фрэнки? Какая Фрэнки?

- Адам, что с тобой? Тебе нехорошо? - Да плющит его с бодунища, - снисходительно покачал головой Питтман. Эшли участливо отняла от головы содовую и великодушно протянула музыканту: - Водички надо? Увидев перед собой тоненькую женскую руку, Ламберт весь покрылся холодным п̀отом, в красках представляя, как он вчера… кувыркался в кровати С ЖЕНОЙ СВОЕГО ДРУГА! Что такое на него нашло? Как теперь с этим жить? Сердце в груди разрывалось на части при мысли о том, что Айзек обо всем узнает. А что, если Софи в порыве раскаяния сама выложит ему все как на духу? Господи… Наверное, нужно проявить мужественность, собраться с духом и признаться самому. Первым. Чтобы не было потом недомолвок, косых взглядов и плевков в спину. Как раз в этот самый момент в гостиную вплыл полусонный Карпентер и, почесав затылок, сверкнул своей безумной улыбкой: - Всем доброе… что у нас там? Солнцестояние! Сколько время-то? Тююю, мать твою! Ли, ты что, мало бухла закупил? Еще только полдень, а народ у тебя уже на ногах! Теряешь форму, чувак! - О, Айз! – обрадовался Черри. – А где твоя драгоценная супруга? Сладко нежится в объятиях Морфея? У Ламберта по спине пробежал холодный липкий ручеек. Вот оно. Момент истины. Сейчас он скажет, что Софи спит как убитая, потому что всю ночь где-то пропадала и вернулась только под утро без лифчика… - Софи? – беззаботно откликнулся Айзек. – Нет, она вчера домой уехала. Рано – еще десяти не было. У нее так разболелась голова, что она попросила меня перед всеми извиниться, а я… Я пошел, увидел всех вас и понял, что до моих извинений вам как до Сеула босиком! ЧТО? ДОМОЙ? ТАК СОФИ НЕ БЫЛО ЗДЕСЬ НОЧЬЮ??? Но… Адам не знал, смеяться ему или плакать. Он уже успел ужаснуться, проклясть себя, смириться, заготовить речь и почти настроился совершить «явку с повинной», а тут… такой поворот! Но что же тогда получается? Если Софи была дома, значит, с ней он не спал! Как же тогда ее нижнее белье оказалось в доме Черри в его кровати?! За полтора часа, прошедших с момента его пробуждения, эмоции внутри музыканта словно катались на американских горках: то шок, то облегчение, то снова шок, то опять отпускает… Но червячок сомнения все равно продолжал гложить его изнутри, и он решил попытаться как-нибудь обратить все в шутку, но при этом тихонько разузнать, что же здесь все-таки произошло? - Ха! Как же лифчик Софи оказался в доме Черри отдельно от нее самой? – Адам изо всех сил широко улыбнулся, с преувеличенной непринужденностью взял бутылку минералки, с размаху плюхнулся на диван и… аж закусил губу от жгучего дискомфорта в самом интересном месте. Упс. А это еще что такое? Похоже, что когда он проснулся в компании своего похмельного головокружения, он старался двигаться максимально плавно и не делать резких движений. Но стоило ему хорошенько встряхнуть свою пятую точку… вскрылись интересные подробности! Нет, ну во второй раз переспать с женщиной – такой грех Ламберт еще мог бы себе как-то отпустить, но ДОВЕРИТЬ ЖЕНЩИНЕ ТАКОЕ??? Да и потом… ЧЕМ?! Страпонов в спальне он вроде бы не обнаружил, как и иных подходящих по форме и размеру предметов. Чертовщина какая-то… Тут надо заметить, что стадий опьянения у Ламберта было три. Первая называлась «Мачоберт». После первых пары рюмок он начинал активно совращать все доступные объекты мужского пола в радиусе мили: не пропускал ни одних штанов, позволял себе разные вольности вроде шлепков по мягким местам потенциальных жертв, п̀ошло шутил и нагло поигрывал бровями, смущая неопытных юнцов. Вторую стадию можно было условно назвать «Танцберт», ибо приняв уже достаточное количество алкоголя, певец непременно прорывался на танцпол и выделывал там такие кренделя, что даже стены сгорали от стыда, а завсегдатаи ночных клубов – от зависти: уж больно хорошо выдрессировала его Брук и научила виртуозно управлять своим почти двухметровым телом. А вот третья… Третья стадия была самой интересной. Потому что в случае превышения допустимых пределов спиртного в его организме происходило что-то такое, от чего Ламберт превращался в полную противоположность себе самому. Он становился… абсолютной девчонкой! Кокетливой, жеманной. Пьяненько хихикал, стыдливо покусывая чуть приоткрытые влажные губы и томно опуская совершенно блядские глаза с поволокой. В такие моменты он нуждался только в одном – опытном и чутком любовнике, который будет с ним нежным и осторожным и не сделает больно. Последнего Ламберт боялся больше всего. И, наверное, именно поэтому соглашался быть снизу только в пьяном виде, чем большинство его партнеров нагло пользовалось. Ведь это же такое чудо! Глэм-король, кумир миллионов - тихий и покорный, доверчиво хлопающий густо накрашенными ресницами и робко раздвигающий ноги, непроизвольно сжимаясь и жмурясь от страха… КТО ЖЕ ЭТА БЕССТЫДНИЦА, КОТОРАЯ ВОСПОЛЬЗОВАЛАСЬ ЕГО СОСТОЯНИЕМ?! - А где вы его нашли? – хитро прищурилась Брук и подсела на диван рядом с музыкантом. - Это Лэмбо его где-то выкопал! – махнул рукой Черри. - Не «где-то», а в кровати! - возмущенно отреагировал Адам. – Кстати, это вообще-то твой дом! Поэтому ты должен знать, откуда у тебя в гостевой спальне лифчик Софи! - Чтооо? – вытаращился Айзек, забирая из рук фотографа знакомый предмет, а потом упер руки в бока и притворно рыкнул на Ламберта: - Эй, ты что, совратил мою жену? - А то! – певец решил шутить до победного. – Пока ты тут извинялся перед всеми, я съездил к вам домой, совратил Софи, а потом выкрал у нее бюстгальтер, привез сюда и спрятал в кровати у Черри, чтобы все подозрения пали на него! По-моему, идеальное преступление! Все дружно засмеялись, а бюстгальтер тем временем оказался в руках у Брук, которая внимательно рассмотрела этикетку и резонно заметила: - Слушайте, а почему вы решили, что он принадлежит именно Софи? Если она вчера уехала рано, он вообще может быть чей угодно! - Эшли говорит, что видела такой у Софи! - Ха! Ну и что с того? Смотрите, это лифчик Victoria’s Secret. У меня самой полно белья этого бренда – мне оно очень нравится! Мало ли в Калифорнии одинаковых лифчиков? - В Калифорнии-то может и немало, но в отдельно взятом доме – это уже подозрительно, - прищурился Ламберт. - Эй, а с чего вы взяли, что его вообще потеряла ЖЕНЩИНА? – вклинился в беседу Питтман. Несколько пар глаз тут же посмотрели на него как на идиота, но ответить решился один Карпентер: - Монте, чувак, я щас открою тебе секрет. Ты не поверишь! ЛИФЧИКИ НОСЯТ ТОЛЬКО БАБЫ! Потому что у них есть сиськи! Надеть лифчик НА НИЧТО невозможно! - Еще как возможно, - скептически фыркнула Эшли. – Вы что, не видели Ванессу Паради? - И Киру Найтли! Гы! – хихикнул Черри. Но Питтман был невозмутим: - Я, кажется, только что слышал, что Адам обнаружил его у себя в кровати? Как думаете, Ламберт полез бы в кровать с Ванессой Паради? - Ни за что! – подтвердил певец. – А вот с Джонни Деппом… - Боже, заткнитесь! – закатил глаза гитарист. – Адам, с кем ты вчера пошел спать? - Я не помню! – жалобно проскулил певец и спрятал лицо в ладонях. - Так. Хорошо. Тогда вопрос ко всем. С кем вы вчера видели Адама в последний раз? - Я его вообще не видел. Я в бассейне плавал! – отозвался Айзек. - Эшли? - Эээ… Не помню. - Фрэнки! – вдруг осенило Брук. – Точно! Я видела его с Фрэнки! - Фрэнки? Какая Фрэнки? – насторожился певец. - Фрэнки Штейн! – радостно воскликнула Брук, гордая от того, что оказалась единственной, кто вспомнил хоть что-то. - Кстати, а кто это был? - Да хрен его знает, - пожал плечами Черри. - Я вообще вчера половину народа так и не опознал. - Да уж. А с таким гримом – это вообще труба, - согласилась Эшли. – Она еще и зеленая была. - Что, настолько пьяная? – встревожился Ламберт. - Да почему пьяная-то? – всплеснула руками Эшли. – Говорю же: ЗЕЛЕНАЯ! Рожа у нее зеленая была! Это же Фрэнки Штейн! - Эээ… - музыкант растерянно оглядел своих товарищей. – Я тут что, один не понимаю, о ком вы говорите? - Ты что, Адам? – удивилась Брук. – Фрэнки Штейн – это девушка-покойница, героиня Monster High! Типа дочка Франкенштейна. Она вся зеленая, у нее глаза разного цвета и швы по всему телу, потому что ее папа из кусочков собрал! А из шеи болт торчит! - Ужас какой, - скривился Ламберт. – И что я с ней… делал? - Да ничего. Просто я видела, как вы мило беседовали, ты ее обнимал и лез целоваться! - К ЗЕЛЕНОЙ ПОКОЙНИЦЕ С БОЛТОМ В ШЕЕ??? Я?! Тем временем с улицы послышался шум двигателя и три коротких сигнала клаксона. В доме у Черри этот условный сигнал означал: «Открой ворота!». На площадку перед домом въехал знакомый белый седан, и в дверях особняка появился Рэтлифф. - О-о-о! Томми! – Черри кинулся к нему навстречу, едва не задушив в своих медвежьих объятиях. – Рад тебя видеть, чувак! Жалко, что ты вчера не смог приехать – у нас тут было весело! - Прости, дружище, - виновато пожал плечами блондин. – Непредвиденные обстоятельства. В следующий раз обязательно! Всем привет! – он заглянул в гостиную и помахал рукой. «Привет, Томми!» - почти хором отозвались друзья. - Давай, проходи, - засуетился фотограф. – Еще не все проснулись, поэтому тебе достанется больше пива! - Ништяк! – одобрительно кивнул Рэтлифф, проходя в гостиную, но почему-то остановился в дверях, встретившись взглядом с сидящим в банном халате Ламбертом, и торопливо пробормотал: - Я сейчас вернусь, окей? Пойду руки помою с дороги, - и, не дожидаясь ответа, сиганул на второй этаж. - А у тебя что, ванная только на втором? – удивился Питтман. - Ванная – да. А помыть руки можно и вон там – за барной стойкой, - пожал плечами Черри. Почувствовав неладное, Адам поднялся и тоже отправился наверх, чтобы проследить за гитаристом. Подозрения тут же оправдались: белый затылок прошмыгнул в ту самую гостевую спальню, где сегодня ночевал певец. Войдя внутрь и прикрыв за собой дверь, блокируя таким образом пути к отступлению, он сложил руки на груди и предупредительно кашлянул. - Томми? - Да, Адам? – невозмутимо ответил голос откуда-то снизу, вслед за чем из-под кровати вынырнула пушистая светлая челка. - А можно узнать, что ты там делаешь? - Я? Ищу кое-что. Вот это! – он достал и повертел перед глазами Ламберта зеленые полосатые гетры. – Я оставил их здесь. Вот, приехал забрать. - И когда же ты успел их оставить? – съязвил музыкант. Рэтлифф сначала непонимающе захлопал глазами, а потом как-то очень загадочно повел бровью: - Вчера. - Как это вчера? Вчера тебя здесь не было! - А что, если я скажу, что был? - Томми, хватит валять дурака! Ты ведь только что разговаривал с Черри, и он подтвердил, что тебя вчера не было. - Он просто меня не узнал. Оказывается, меня вообще никто не узнал. Это забавно, - он сверкнул своими блестящими темными глазами и хитро прищурился. - Кстати, тут было еще кое-что, кроме гетр. Не поможешь мне найти? Женский лифчик. Черный такой, в красный горошек. Ламберт в испуге даже потерял равновесие и схватился за стенку. Всю его напускную суровость как рукой сняло. - Лифчик?! Он что, был… НА ТЕБЕ?! - Вообще-то да. А ты совсем ничего не помнишь? Тебе надо меньше пить, Адам. Хотя… Тут он состроил такую похабную гримасу, что Ламберт не удержался и взвизгнул, принимая оборонительную позу: - Стой! Ты меня сейчас разводишь, да? Не надо. Я не идиот! Вчера… Тебя здесь не было! А сюда я пришел с девушкой! - Угу, - кивнул Рэтлифф и стиснул зубы, изо всех сил стараясь не заржать. - Да! Есть даже свидетели! Брук сказала, что видела, как я обнимался с этой… как ее… Франни… - ФРЭНКИ, - вежливо уточнил гитарист. – Господи, я тебе всю ночь повторял: она Фрэн-ки. Фрэнки Штейн! Потому что ее папа – Фран-кен-штейн! Неужели ты так и не запомнил? Отец собрал ее из частей тел разных людей. Черт, Адам, ты вообще отстал от жизни! ЧЕРТ, АДАМ. ИМЕННО ТАК. Вчера ты так нажрался, что обжимался с бабой (!), одетой зеленой покойницей (!!), а потом привел ее в спальню (!!!), где она оказалась еще и мужиком (!!!!), который в итоге тебя… Ламберт, ты превзошел себя! А впрочем… Ну кому еще могло прийти в голову нарядиться дочкой Франкенштейна?.. Он медленно опустился в стоящее у стены кресло и обреченно опустил голову: - Так это правда… был ты? - Я, Адам. - И мы с тобой… Опять? - Ага, - Рэтлифф улыбнулся - уже без иронии и сарказма, подошел и присел рядом на подлокотник кресла, утыкаясь носом в растрепанную темную макушку. - Ты снова нашел меня… Я никому не сказал, что приеду. Знала только Софи, потому что она одолжила мне лифчик. Фрэнки нужны были сиськи, и мне больше не к кому было обратиться. Знаешь, как мы мучились, пихая в него поролон! Я решил сделать самый сложный грим, а чтобы еще больше сбить с толку – выбрал женский образ. Хах, говорят, они мне хорошо удаются. Цветные линзы, лицо, разрисованное швами… Знаешь, мне всегда было интересно, как и почему ты на протяжении стольких лет все время находишь меня? Вокруг тебя столько парней. Столько знаменитостей ежедневно пытается запрыгнуть к тебе в постель, а ты… Среди толпы мультяшных фриков ты все равно нашел МЕНЯ даже в образе зеленой перешитой трупачки! КАК? - Но… Я не знал, что это ты! – развел руками Ламберт. - О, да. Та часть тебя, которая уже лыка не вязала, не признала бы и родную мать. Ты вообще на ногах еле держался! Но другая часть - та, что здесь, в этой постели сказала: «Возьми меня, Томми…». Знаешь, какие у тебя в этот момент глаза? Знаешь, каково это – смотреть в них и видеть, что ты позволяешь всё. Раздеть тебя, согреть тебя, потому что ты дрожишь. Любить тебя до изнеможения... Сконфуженный музыкант вздохнул: - Но под утро ты все-таки ушел. Так ведь? Снова сбежал. Почему, Томми? - Не знаю, Адам… Так где лифчик? Мне нужно вернуть его Софи. - Ты не ответил мне. - Мне сложно ответить на этот вопрос. - Тогда просто перестань убегать! Или тебе нравится играть в догонялки? - Там пиво уже теплое, наверное, - уклончиво мотнул головой гитарист, встал и, сунув гетры в карман, поспешно вышел за дверь. - Я все равно найду тебя! – крикнул ему вслед Ламберт. – Я снова тебя найду. Ты и сам это знаешь…