Три часа ночи

Джеймс выдохнул, сонно потерся щекой о бедро Клинта, на котором лежал и, коснувшись губами на удивление нежной кожи с внутренней стороны, спросил: – Может, сходим куда–нибудь утром? – В смысле, ты приглашаешь меня на свидание? – приподняв голову с его живота, уточнил Бартон. – Или просто хочешь позавтракать чем–то нормальным вместо дрянного кофе и батончиков из автомата? – Первый вариант, – отозвался Барнс. – Ну, и второй тоже, да. – Ладно, – пожал плечами Клинт и скользнул ладонью по его колену. – Ладно, – Джеймс перебрался на подушку и, прежде чем лечь, улыбнулся ему той улыбкой, от которой мир неизменно становился чуть лучше. Десять минут спустя задремавшего было Бартона будто подбросило шокирующим, как ведро ледяной воды, осознанием – свидание, Барнс позвал его на свидание. Он рывком сел и посмотрел на успевшего заснуть Джеймса. Их отношения начались внезапно и странно, а развивались стремительно под недоумевающими взглядами команды. Они спали вместе, вместе спасали мир, гуляли с Лаки и иногда с подачи Сэма посещали группу психологической помощи. Но свидания… Это было чем–то из другой жизни, и, возможно, желание Джеймса пойти с ним на свидание означало, что он не против сделать их отношения более… нормальными. Клинта накрыло паникой – о нормальных отношениях он знал еще меньше, чем о свиданиях. Он выскользнул из постели, а потом и из спальни, захватил телефон и, пройдя мимо лестницы, ведущей на крышу, остановился посреди гостиной, включив свет. Позади послышался стук когтей по полу – Лаки, ночевавший в кухне, пришел посмотреть, кому не спится, а увидев хозяина, потрусил к нему. Клинт погладил пса, ткнувшегося мокрым носом ему в ладонь, и озадаченно посмотрел на трубку в своей руке. На самом деле никто из тех, кому он мог позвонить, понятия не имел о нормальности. Бартон бросил телефон на диван, взглянул на себя в зеркало, пытаясь прикинуть, как выглядит – и это было совершенно абсурдно, учитывая, что на нем было ничего, кроме разбросанных по коже красных отметин. Лаки улегся возле дивана и положил голову на лапы, с интересом наблюдая за ним. Клинт пригладил волосы. Подумал. Снова взъерошил, но через секунду решил, что раньше было лучше. Его взгляд упал на приоткрытую дверь шкафа, и он торопливо перебрал в памяти свой гардероб, надеясь, что у него будет возможность выбрать между парой чистых маек или не очень мятых рубашек. Мысль о том, что Барнс уже тысячу раз видел его голым, в пижаме, всех шести майках и четырех рубашках из шкафа, почему–то даже не пришла ему в голову. Клинт волновался так сильно, как ни на одной из самых опасных миссий. Он хотел, чтобы все прошло идеально – потому что это был Джеймс. Да, никто из тех, кому он мог позвонить, понятия не имел о нормальности. Однако кое–кто, возможно, хотя бы бывал на свиданиях. Бартон поднял телефон, набрал номер и, прижав трубку к уху в ожидании ответа, посмотрел на часы – до утра оставалось не так уж много времени. – Три часа ночи, – вместо приветствия произнес Старк после нескольких длинных гудков. – Не похоже, что ты спал, – фыркнул Клинт и обреченно признался. – Мне нужна помощь. – А я говорил, что переехать из Башни было плохой идеей, – заметил Тони. – Да неужели? – хмыкнул Бартон. – Меня, знаешь ли, нервировала камера слежения в моей спальне. – Я заботился о твоей безопасности! – тоном оскорбленной невинности заметил Старк. – Твой отморо… кхм, недавно размороженный Барнс все еще может слететь с катушек в самый неподходящий момент. Ладно, что стряслось? Он исчез, напал на тебя или на кого–то другого? – Боже, Тони, – Клинт закатил глаза, будто Старк мог видеть его сейчас. – Ничего такого. Он просто… У нас свидание. Прямо с утра. – О, – прокомментировал Тони после секундной паузы. – Ну… Тогда почему ты звонишь? – Что мне делать? – выдохнул Бартон. Старк в трубке кашлянул: – Попробуй посмотреть на ситуацию под более привычным углом. Будь ты с девушкой, куда бы ты повел ее утром? – В моем районе? – усмехнулся Клинт. – Никуда. – Тогда хорошо, что Барнс не девушка, – вздохнул Тони. – Бартон, расслабься. Он назвал завтрак свиданием, но это все еще просто завтрак, так что и веди себя как обычно, – он помолчал мгновение и добавил. – Заказать вам столик в каком–нибудь приличном месте? – Да, – с облегчением в голосе отозвался Клинт, – спасибо. – Я позвоню, а… – на том конце провода что–то упало со звонким грохотом, – а сейчас иди спать, – договорил Старк. – Тебе, кажется, тоже пора, – фыркнул Бартон. – Спокойной ночи. Он сбросил вызов и плюхнулся на диван. Лаки тут же запрыгнул к нему и устроился рядом, положив морду на его колено. Клинт почесал пса за ухом, откинул голову и хлопнул себя по лицу ладонью. Это было нелепо. Каждое утро они с Джеймсом наощупь вползали в кухню, только чудом умудряясь не наступить на лапы вертевшегося под ногами Лаки, путали чашки и обменивались сонным бурчанием типа «Я не буду это есть», «Где сахар?» или «Этой кофеварке место на помойке». Любой завтрак вне дома и без собачьей шерсти в качестве приправы формально мог бы сойти за свидание. Бартон подтянул к себе плед, потому что начал замерзать, и потревоженный Лаки недовольно завозился, укладываясь обратно. Клинт вновь посмотрел на шкаф, через полминуты созерцания взял сотовый и нашел в списке недавних вызовов еще один номер. – Чува–а–ак… – страдающе протянул Сэм, ответивший только секунд через тридцать. – Три часа ночи. – У меня проблема, – виновато откликнулся Клинт. – По средам и пятницам с пяти до семи, – проворчал Уилсон, но трубку все же не положил. – Что случилось? – Свидание, – выдохнул Бартон, – я должен понять, что могло бы ему понравиться. – И ради этого ты разбудил меня посреди ночи? – неверяще переспросил Уилсон. – Мне–то откуда знать, это ты с ним третий месяц живешь и… не только. – Ладно, ладно! – тут же свернул тему Клинт. – Извини. Может, ты… эм… одолжишь мне приличную футболку? – Тебе что, пятнадцать? – фыркнул Сэм. – Не парься, все вещи Барнса поместились в дорожную сумку, когда вы уезжали из Башни. Вряд ли он вообще обращает внимание, как ты одет. Что он сейчас делает? – Спит, – ответил Бартон. – Вот и последуй его примеру, – зевнув, посоветовал Уилсон. – Да, – согласился Клинт. – Да, ты прав. Пока. Он положил телефон на журнальный столик, с неопределенным сдавленным звуком рухнул лицом в потертую плюшевую подушку и с головой накрылся пледом. Это было действительно глупо. Они с Джеймсом постоянно таскали одежду друг друга, и это выходило так же естественно, как забираться вдвоем в душ по утрам и просыпаться больше от прикосновений, чем от прохладной воды. Это было таким же само собой разумеющимся, как то, что Бартон по пути домой заезжал в кондитерскую, делая крюк в пару кварталов, потому что Джеймсу нравились их маффины. Или то, что Барнс не забывал захватить пластыри в ближайшей аптеке, которая, кажется, и на плаву-то держалась только за счет этих покупок. Бартон понимал, что у него не было причин для волнения – как бы ни прошло их очередное общее утро, им обоим понравится. Но он был влюблен в Джеймса по уши, абсолютно все, связанное с ним, было для него важно, и он отчаянно не хотел ничего испортить по собственной глупости. Лаки встал лапами ему на спину и вопросительно обнюхал. Взъерошенный, как воробей, Бартон выбрался из–под пледа – и из–под двадцати килограмм веса сверху заодно – и в очередной раз потянулся за телефоном. – Клинт, – проговорил быстро ответивший на звонок Стив тем мягким осуждающе–всепрощающим тоном, от которого морально неподготовленные суперзлодеи сами сдавались и добровольно шли в тюрьму. – Три часа ночи. – Я знал, что ты не спишь, – у Бартона, к счастью, к этому тону был иммунитет. В конце концов, Фил Коулсон и Ник Фьюри появились в его жизни гораздо раньше, чем Капитан Америка. – Дело в Джеймсе. Ничего не случилось! – заверил он Роджерса прежде, чем тот успел спросить. – У нас вроде как свидание с завтраком. Мне срочно надо выяснить, что он любит. Рядом со Стивом что–то упало почти с тем же звуком, какой Клинт слышал десять минут назад, когда разговаривал с Тони. – Вероятно, Бак… Джеймс в состоянии сам сделать заказ, – произнес Стив с ноткой непонимания в голосе. – Я не о еде, – с тяжелым вздохом потер лоб Клинт и запустил пальцы в золотистую шерсть Лаки. – Карамельный латте и побольше карамели, сэндвичи с тунцом, пережаренный цыпленок, ветчина толщиной больше, чем хлеб, пицца с морепродуктами и китайская лапша на вынос, тут все просто. Я о том, что делает его счастливым. – Ты, – ответил вдруг Роджерс и, кажется, улыбнулся. – Я думаю, это ты делаешь его счастливым, Клинт. Ошарашенный этим простым открытием, Бартон перестал гладить пса, и тот нырнул носом под его ладонь, подкидывая ее и требуя продолжения. – Клинт? – позвал Стив. – Ты там? – Да, – очнулся тот. – Ему раньше нравились фиалки. – О… – просиял Бартон от внезапно посетившей его идеи. – Хорошо. Спасибо тебе. – Доброй ночи, – пожелал ему Роджерс и отключился. Клинт проснулся от того, что Джеймс, горячий как печка, прижался к нему со спины, накрыл его ладонь своей левой, прохладной, переплетая их пальцы, и выдохнул ему в затылок. – Привет… – сонно проговорил Бартон, не открывая глаз. – Привет, – Барнс притянул его ближе к себе, целуя в плечо. Клинт расплылся в улыбке. Комнату наполняли солнечный свет и тонкий цветочный аромат. Маленький букет фиалок из нескольких соцветий стоял в чашке прямо на полу возле той стороны кровати, где спал Джеймс. – Откуда они? – Цветочный магазин через две улицы работает с семи утра, – произнес Бартон, поворачиваясь в его руках, и не смог удержаться от новой улыбки. Барнс, лохматый, не до конца проснувшийся, с красными полосами от подушки на щеке и двухдневной щетиной, выглядел таким домашним и родным. Клинт скользнул ладонями по его скулам, отводя с лица пряди растрепанных отросших волос. – Ты принес мне цветы? – уточнил Джеймс, глядя с легким недоверием в светлых голубых глазах. – Ты же все еще любишь фиалки? – ответил вопросом на вопрос Бартон и приподнялся на локте. Барнс подался к нему мягко и тягуче, с сонной плавностью опрокидывая на подушку, и прижался колючей щекой к его плечу, мимолетно касаясь губами местечка между ключиц. Клинта захлестнуло нежностью – Джеймс всегда был таким осторожным с ним, будто снова и снова спрашивал разрешения прикоснуться, будто это все еще было их первое утро вместе. Но в его глазах плясали черти, и Бартон каждый раз терял голову от этого контраста. – Я выгулял Лаки, когда ходил за цветами, – долгим, полным обещания, гладящим движением он провел ладонью от запястья Барнса до стыка металла с живой кожей и назад. Под его пальцами пластины щелкнули, сдвигаясь и смыкаясь плотней. Джеймс немного отстранился и предвкушающее улыбнулся. – Он сыт, и у него достаточно воды, – продолжил Клинт, чуть приподнялся и дотянулся до ямочки у него на подбородке. – Значит… – отозвался Барнс, в ответ мягко целуя Бартона в уголок губ, – времени у нас… – попытался он договорить на выдохе, но Клинт поймал его губы своими, увлекая в поцелуй. Они целовались мучительно долго и как будто лениво, сплавляясь, смешиваясь, так, что губы почти потеряли чувствительность, а собственного вкуса каждого из них уже было не разобрать. Захваченный прикосновениями Джеймса, уверенной силой его крепкого тела под ладонями и ощущением тепла, быстро растекавшегося по венам и наполнявшего низ живота ноющей тяжестью, Бартон не сразу услышал, как звонит его собственный телефон. – Боже… – выдохнул он, с трудом отрываясь от губ Барнса, ярких, потерявших четкий контур, наощупь нашел сотовый на прикроватной тумбочке и не глядя нажал кнопку ответа. – Что? Джеймс приник к его шее, и Клинт задышал чаще. – Кажется, я не вовремя? – весело фыркнул в трубке подозрительно бодрый для десяти утра Старк. Бартон хотел что–то сказать, но у него перехватило дыхание, потому что в этот самый момент Джеймс по–кошачьи грациозно соскользнул вниз по его телу, отпихивая в сторону одеяло. – В общем, не спешите, – усмехнулся Тони. – Перезвони, когда сможешь, и я сообщу подробности. – Да… – выдохнул Клинт, пусть это и относилось больше к Барнсу, обнявшему его за бедра, чем к Старку. Он выронил телефон и запустил ладонь в волосы Джеймса, перебирая их, мягко откидывая назад, чтобы не мешали, и уже предчувствуя, что через пару минут придется сдерживаться, чтобы не тянуть за гладкие пряди слишком сильно. С тихим стоном Клинт сполз ниже, под ладони, теплую и холодную, но одинаково жадные, и почувствовал первое влажное касание губ. Джеймсу никогда не хватало терпения, он двинулся вперед сразу же – медленно и почти до конца, поднял потемневший, поплывший взгляд, и Бартон закусил нижнюю губу, не в силах отвести глаза. Через миг Барнс опустил ресницы, и Клинт выгнул шею, вцепившись свободной рукой в простынь. Джеймс погладил его по бедрам – бережно, едва ли не с трепетом, и все поплыло, как в тумане. Клинт скользнул ступней по его правой лопатке, инстинктивно пытаясь вернуть ласку. Тот вздрогнул, едва слышно застонал, не прерываясь, и Бартона словно опалило жаром. Барнс опустил ладонь ему на живот, с нажимом провел вверх и остановился на груди – там, где заполошно колотилось сердце. Клинт стиснул его запястье так, как будто не собирался отпускать больше никогда в жизни – или как будто боялся, что все исчезнет прямо сейчас. Джеймс иногда обнимал его так отчаянно крепко, что трещали ребра, и это было то же самое. Они были одинаковыми в неотпускающем, всегда зудящем где–то на обратной стороне век сомнении, что все происходит на самом деле и не растает с рассветом. Клинта уже не пугало то, как сильно они оказались похожи, как глубоко они успели прорасти друг в друга, просочиться под кожу. Все, чего он хотел – чтобы это продолжалось вечно. Джеймс ускорился, и Бартон потерялся в сладком одуряющем мареве, подступающем все ближе. Несколько бесконечно долгих мгновений он балансировал на грани, не позволяя себе сразу рухнуть за край и цепляясь за ощущения: за размеренный, ровный ритм, за каплю пота, стекающую по виску, за мягкость волос Барнса между пальцами. А потом его все же накрыло, будто швырнуло девятибалльной штормовой волной на самое дно, даже горло перехватило спазмом. Клинт дал себе всего пару секунд и как только вспомнил, как дышать, притянул Джеймса к себе за мокрый подбородок и накрыл его рот поцелуем, требовательным, глубоким и благодарным. Барнс наугад нашел его руку и потянул ее вниз. Бартон едва успел прикоснуться к нему – не задумываясь и не подстраиваясь, так же, как прикасался бы к себе – и почти тут же почувствовал, как Джеймса тряхнуло крупной дрожью. Барнс расслабился резко, будто отпустили пружину, рухнул на постель рядом, вжимаясь, идеально вплавляясь каждым изгибом под взмокшей голой кожей. Обнимая и успокаивающе поглаживая Джеймса по спине вдоль позвоночника, Клинт ощущал теплое чувство, сжимающееся под ребрами и пронизывающее щекочущим восторгом от макушки до пяток. Не включая свет в гостиной, Бартон прошел в кухню, налил себе воды и прижал сотовый плечом к уху. Лаки у него за спиной удивительно быстро для пса его размера прошмыгнул в приоткрытую дверь спальни. Тони ответил на звонок так быстро, будто ждал прямо с телефоном в руке. – Три часа ночи, – впечатленно констатировал он и присвистнул. – Это вообще физически возможно? – Даже не начинай, – вяло огрызнулся Бартон. Спать хотелось невероятно, и он позвонил только потому, что это касалось свидания с Джеймсом. – Ладно, – легко согласился Тони. – Я просто удивляюсь, что ты жив и даже можешь разговаривать. – Старк, – Клинт надеялся, что получится угрожающе, но вышло просто устало. – Ты был прав, в твоем районе действительно нет приличных мест, – перешел к делу тот, – так что я заказал столик на двоих в очень милом и уютном кафе, которое нравится мне. Правда, оно в Париже. – Что?.. – просипел от изумления Бартон. – Да, – подтвердил Тони. – Мой самолет в вашем распоряжении, вылет запланирован на пять тридцать. – Утра? – уже зная ответ, но все–таки еще надеясь на лучшее, спросил Клинт. – Ага, – бросил Старк, – машина приедет за вами в четыре, то есть, через час. Подожди секунду. Похоже, он прикрыл трубку ладонью, но Бартон все равно услышал приглушенный разговор: – Тони, – неодобрительно проговорил Стив, и Клинт изумленно округлил глаза, – ты вообще собираешься спать? – Десять минут! – заверил его тот. – Не могу понять, почему уровень компрессии нестабилен. – Эй, Тони, – позвал Бартон. – Да, – поднес телефон к уху он. – Кажется, я что–то пропустил, – осторожно заметил Клинт. – Пожалуй, тебе и самому пригодится романтический завтрак в парижском кафе. Старк озадаченно помолчал и ответил: – Очень может быть, но… Вот черт. – Все в порядке, – рассмеялся Бартон. – Но мне придется отдать Наташе двадцатку. Давай, вперед. Удачи. Он сбросил вызов, допил воду одним глотком и направился было назад в спальню, но в этот момент его сотовый зазвонил. Клинт посмотрел на дисплей, нажал кнопку ответа и удивленно произнес: – Кейт? – Мне просто интересно, – недовольно буркнула она, – почему ты позвонил всем, кроме меня? Думаешь, я ничего не понимаю в свиданиях? – Эм… – совершенно растерялся Бартон. – Нет, я… Ты в курсе, что нормальные люди в три часа ночи обычно спят? – Правда? – хмыкнула Кейт. Клинт прислонился лбом к дверному косяку. Ну конечно, никто из тех, кому он мог позвонить, понятия не имел о нормальности. – А у меня, между прочим, есть идея, – сообщила тем временем Бишоп. – Какая? – оживился Бартон. – Гениальная! – воодушевленно ответила она. Через пару минут Клинт вернулся в спальню, бесцеремонно вытянул одеяло из–под Лаки, устроившегося на его половине, и улегся под бок к Джеймсу. Тот, не просыпаясь, сполз щекой с подушки ему на плечо. Бартону казалось, что он только успел закрыть глаза, но когда открыл их снова, за окном уже было светло. Лаки, вклинившийся посередине, лежал на нем задними лапами, а на груди Джеймса – мордой. Клинт повернулся, пытаясь отвоевать для себя немного пространства, однако доспать ему все равно не удалось – через несколько секунд телефон, поставленный на беззвучный режим, завибрировал от нового полученного смс. «Буду через десять минут, и надень штаны», – написала ему Кейт, и Бартону пришлось выбираться из постели. Ветер взметнул волосы Джеймса, удивленно смотревшего на плед, расстеленный прямо на крыше и прижатый с четырех углов корзиной для пикника, большим бело–зеленым стаканом с карамельным латте, таким же с капучино и пакетом с маффинами из кондитерской за два квартала отсюда. В середине был пристроен неизвестно откуда взявшийся кувшинчик для сливок, в котором стояли фиалки. Клинт любовался Барнсом и не мог перестать улыбаться от вида постепенно загорающегося в его глазах восторга. Джеймс перевел на него сияющий взгляд и рывком подался вперед, сгребая в медвежьи объятия. – Парни, – Кейт взбежала по лестнице, ведя за собой на поводке Лаки. – Я погуляю с вашей собакой, если вы вдруг… – наткнувшись на увлеченно целующуюся парочку, она выгнула бровь и наклонила голову к плечу. – Ясно, я верну вашу собаку вечером. Джеймс забрался правой ладонью под рубашку Бартона, чувственно гладя его голую поясницу, а второй бесцеремонно скользнул чуть ниже. – Или часам к трем ночи, – сделала вывод Бишоп. – Или к утру. Пошли, приятель. Похоже, в ближайшее время они не отлипнут друг от друга. Лаки посмотрел на нее с таким говорящим выражением умных глаз, что Кейт прыснула: – Да, я тоже гадаю, когда закончится этот медовый месяц. Клинт счастливо улыбнулся в губы Джеймса. Да, решительно никто из тех, кому он мог позвонить, понятия не имел о нормальности – но это свидание, определенно, обещало стать лучшим в мире.