Парадигма любви

*** - Ай, блядь, зараза, - шипел Виталик, ковыряясь в увесистом автоматическом замке, - щас кто-нибудь заявится, и нам - пиздец! Дуй на угол, кажется, там кто-то есть. Сделай так, чтоб там никого не было. Я послушно потрусил в указанном направлении и осторожно выглянул из-за угла. Где-то в другом конце коридора приоткрылась и снова закрылась дверь, скрывая рослую фигуру в камуфляже. - Кто-то ушёл, - пробормотал я. - Не видел, кто это был? - Кто-то незнакомый, по-военному одет. Но не бежал, не спешил, в мою сторону даже не оглянулся. - Это заебись! Отлично, открыл, - басист нырнул в тёмный проём, - заходи, - Виталик поманил меня пальцем, и я, как в голливудских фильмах, на цыпочках и согнувшись, подлетел к нему. - Сигнализации тут вроде бы нет, иначе б уже орала, если только не тайная какая, - басист задумчиво почесал небритый подбородок. - Ну мы ж не в Подземелье, тут так всё хорошо, всё замечательно. - Это и настораживает, Володь. Тут всё слишком хорошо, поэтому мы со сранья тут тихаримся. Действительно, в 5 утра мы торчали в административном блоке, забравшись туда тайком через окно, выходившее на практически отвесный спуск, с одной целью - выяснить, что же тут нечисто. Не могло быть тут всё хорошо. Виталика на этот счёт наточила пустыня, а Подземелье отучило вообще хоть кому-то доверять, даже если хотелось. И беда была в том, что здесь именно хотелось и даже очень. Мы торчали тут третий месяц, хотя, может, меньше, может, больше - время-то летело стрелой горящей. И до сих пор у нас дебет с кредитом не сошлись. В том смысле, что я сам слышал, что в Зелёных Зонах царит Арса - главная конторка, поработившая весь мир, захававшая мозг народа, что-то среднее между КГБ и КПСС. Даже Кипелов, - ох, зря я его упомянул, аж глаз задергался, - говорил, что тут злодейства творятся. Рабовладельческий строй и всё такое. Конечно, Валера мог и наврать с три короба, но его слова совпадали со слухами, царившими среди охраны бункеров. Если мировому злу и был резон напиздеть мне, то охрана-то бункеров в большинстве своём была лишь исполнителями, вообще не при делах. Доселе ни одного раба мы не видели. Всё было замечательно, что и пугало. Виталика определили в охрану внешнего кольца, под начало Неверова. Майор несказанно обрадовался, что у него появился выносливый и опытный помощник. Его отряд контролировал стену, ограждающую ЗеЗ-7 от пустыни, и прилегающие территории. Причем, звал его своей правой рукой - Виталя спас ему жизнь, с одного удара превратив голову напавшему на того лазуну в кровавое мозговое желе. Откуда взялась эта дикая тварь - неизвестно, но вот, пока остальные там, включая моего давнего просветлённого знакомого, щёлкали набором кальцита в количестве 32 штуки, мой басист сравнял лазуну зад с ушами. Даже автомат не понадобился. Ему дали лишний выходной и спросили, есть ли у него воинское звание. Виталик честно ответил, что за распитие технического спирта на подмосковской военной базе он получил лейтенантские погоны и сослан в запас. Неверов куда-то написал бумагу о присвоении очередного звания и переводе на действительную службу, но процесс застрял в пути, так как курьера съели лазуны и представлением закусили. Что до моей персоны, так я был волен выбирать, куда мне свои руки и голову применить. Инженерное дело я позабыл, а, положа руку на сердце, годился разве что музейным экспонатом в медицинский отдел. Дошутился, умник, там и оказался. Ольга Николаевна, проникшаяся ко мне с первого взгляда, забрала к себе. Вот сидел и перебирал бумажки, мог и не перебирать, мог спокойно пить чай, размешивая сахар градусником, и читать чью-нибудь медицинскую карту, казавшуюся интересным романом. А втихаря, когда моя начальница не видела, пытался порыться в недрах стеллажей и папок, желая отыскать хоть что-то, что указывает на Арсу. Если она есть и так влияет на весь мир, то она априори оставила где-то следы. Если Арса контролирует мозги людей, то вполне возможно, что релаксирующие по бункерам граждане подвергаются каким-то медицинским процедурам, а значит эти данные вполне могли быть где-то здесь. Конечно, под большим замком и секретом, но порой, как говорил мой сосед-следователь, преступление помогала раскрыть маленькая драненькая бумажка. Всё в мелочах, скажем так. Виталик разделял мою точку зрения, именно поэтому мы вломились в помещение, которое на карте, раздобытой басистом обозначалось архивом ЗеЗ-7. На удивление тут не было охраны, просто замок, пусть и сложный, замудрённый. Нечего скрывать или тут придерживаются мнения, что если хочешь что-то спрятать, это надо положить на довольно видное место. Резная деревянная дверь, мимо которой мы проходили не раз и не два, правда, в рабочее время, всем своим видом говорила, мол, тут ничего нет. И вообще, ребята, идите ешьте абрикосы и играйте в футбол. Вот так тут всё и было устроено: народец днём работал - кто во что горазд. А вечерами торчали по сугробам с абрикосами и мячом в обнимку. Впрочем, кто-то предпочитал видеосалон, кто-то рыбалку, кто-то грядки. В общем, как будто дома, дома... По-моему, я уже и забыл, что такое мой дом. А вообще-то у меня были родители, заботившиеся о сыне-раздолбае, была девушка, ну просто, чтоб была. А здесь я живу в комфорте на полном содержании, еще и деньги платят - кроме шуток по окончании месяца нам выдавали зарплату советскими рублями. Да только она была не нужна - какие деньги в апокалипсис? Всё было типа бесплатно, какой-то антиутопический коммунизм. И, как я понял, многое производилось тут своими силами. Оказывается, были не просто бункеры, а бункеры, куда было вывезено оборудование с производств. И каждый житель ЗеЗ мог заказать себе новые шорты, допустим, деталь для бензопилы или пылесоса. Если нам требовалась какая-то вещь или предмет, например, мы сразу же попросили гитары, то их привозили тут же, вручали с улыбкой, как в американском макдональдсе. Да, здесь все улыбались, люди, жившие рядом с нами, улыбались едва ли не круглосуточно. Человек, который всегда смеется, что-то вроде... А нам с Виталиком как-то даже неудобно было, через пару часов ответных улыбок лицо заклинивало. Ну что еще добавить? Мы тщательно высматривали в людях двойное дно, но не видели его. Вот если б на территории ЗеЗ был алкоголь... Уж два профессионала бы - это я так скромно о себе с Виталей - справились бы допросом соседей, но без него разговор "глыбже" не шёл. Не покидало ощущение поверхносности окружения. Сознание рисовало картину навроде забора, покрашенного, с висящими на нём ленточками и приветливо приоткрытой калиткой, но в неё не заглянуть. Блестки улыбок и болтливости не давали смотреть в самую суть людей. Ну что они улыбаются, что у них всё хорошо, что за наркотик оптимизма в их головах? Кстати, о головах, головы у каждого жителя ЗеЗ были перевязаны красными лентами - и волосы не мешают, и показывают, что человек здоров и бодр. Вот больных в ЗеЗ точно не было, ну максимум кто-то обжирался абрикосами или падал с лестницы, резал палец и так далее. Я имел прекрасную возможность наблюдать людей, обращавшихся в нашу типа больничку. Что-то резало глаз, и совершенно случайно мелькнула мысль, что люди в ЗеЗ за редким исключением похожи друг на друга: все высокие - в кои-то веки я смотрел на человека на равных, а не сверху вниз - стройные, даже те, кто в возрасте, талию у каждого также перехватывала красная лента, уже вторая на теле. У многих хорошо развита мускулатура, ну да, физический труд, ну да, здоровое питание, ну да, спортивные залы, но для меня здесь сильно пахло каким-то лагерем роботов-клонов. Интересно то, что отличались какими-то дефектами фигуры и здоровья те, кто прибывал из бункеров, ну и руководство ЗеЗ. И это было крайне странно: ну неужели люди, решающие судьбы других, не могут позаботиться о себе? И ах да, они не улыбались, ну точнее улыбались, но редко, по поводам, а не беспричинная радость в 64 зуба. Мужчины и женщины, старики и дети - да, тут были дети, привезённые из бункеров, - всё были похожи, казалось, что даже черты их лиц совпадают. Как-то ночью я проснулся от кошмара и страшной мысли: что если здесь тоже ставят опыты, клонируют людей, размножают... Рассказал Виталику, тот задумался, но сказал, что без доказательств, мои мысли - это паранойя и результат психической травмы. Но басист признавал, что что-то тут нечисто, вот и стояли мы в архиве и задумчиво глядели на стеллажи папок. - Так, Вов, перебираем самые потрепанные папки, которые явно доставали чаще остальных. Начнём с этого, у нас пара часов, - Виталя ободряюще сжал мою руку и рванул в узкий проход, тут же смачно чихнув и выматерившись. - Здесь по алфавиту, а на стеллажах даты указаны. Думаешь, с чего начать? Тут следов много, что папки вытаскивали. - С самых новых, с наших дней, а потом посмотрим. Погоди, не трогай, ты ж перчатки должен принести был. Ух, я маразматик. Я хлопнул себя по лбу и достал хирургические перчатки. Ну хотя бы так отпечатки не оставим, вдруг поможет. Хотя для полного счастья ещё надо, чтоб пот не капал, слюна, частички кожи и волосы не сыпались. Но обошлись перчатками, да и потрёпанные документы лучше всего не касаться дрожащими сосисками не в оболочке. Я прижался спиной к углу стеллажа и вытащил ближайшую папку, грозившуюся по виду рассыпаться прямо в моих руках. Обложка была настолько залапана, что я при свете фонарика смог разобрать только год начала формирования дела - 1991, да и срок хранения - 75 лет. А почему именно столько? Что случится через 75 лет? Терминатор придёт? Предельно осторожно я открыл папку и увидел пожелтевшие от времени листы с поблёкшей краской. Это были какие-то благодарности сотрудникам ЗеЗ-7, зачастую посмертные. Сухие строчки гласили, мол, мужественно работал, съели, убит, пропал без вести. Интерес мой угасал, ну а что такого? Мы не за этим пришли. Логично же, что особенно в первые месяцы после апокалипсиса люди гибли при исполнении своего долга, пытаясь вывезти других в защищённые территории. Может, здесь есть и те, кто отдал свою жизнь, спасая мою. Но я отбросил эти мысли, не за тем пришли. Эти люди погибли, им вечная память, а нам-то ещё тут жить. А время неумолимо щёлкало где-то в голове. Нужно было найти что-то более полезное. Следующая папка была продолжением первой, за ней третья, четвертая. В моей голове мухой о стекло билась мысль, мол, да почему же они такие затёртые. Рядом стоящие дела тех же годов - я проверил - а они нетронуты, а бумага та же, даже код производителя такой же. Что-то в этом должно быть. Но я чувствовал, что не способен решать загадки. Я на автомате, точно счётчик в сберкассе, листал страницы, и вдруг глаз зацепился за карандашную пометку напротив чьего-то досье. С небольшой фотографии три на четыре на меня смотрело волевое лицо немолодого офицера. Сощурившись, я смог прочесть: "Полковник Маркус Админарайтес, год рождения 1960-ый, год смерти - 1991, глава ЗеЗ-7". И вот тут меня замутило, погоди-ка, ребятки! Неверов и иже с ним упоминали некоего Маркуса, который в отпуске, и которого совсем недавно замещает сам Неверов. А согласно этим данным полковник мертв уже давно, хотя странность номер два в том, что фотография его явно не принадлежит 31-летнему мужчине. Ну я могу допустить, что радиация его резко состарила, но... - Виталь, - позвал я басиста, методично шарящего по полками и немного матерящегося. - Что у тебя тут? - Помнишь, Неверов про Маркуса рассказывал? - Ну помню, и что с того? - Так посмотри, мертвый он с 1991 года. Мир немного сходит с ума? - Ну-ка, погоди, - Виталик перевернул страницу. На обороте красовалась красная надпись "живой" и чуть ниже карандашом же дописано "пока живой", а ещё ниже "уже нет" - гелевой ручкой с чёрной пастой. Басист обслюнявил палец и потёр край надписи. - Совсем свежая. Интересно, полковник умер, но остался жив, прожил ещё долго, а теперь мёртв. Вот такой отпуск в ЗеЗ-7, - усмехнулся басист. - Получается, вот она первая ложь, до которой мы докопались. Правда, что нам это даёт? - Да перспектива билета в один конец, белье и тапочки белые включены в стоимость поездки. - СОООЮЮЮЗЗЗЗ НЕРУУУШИМЫЫЫХ РЕСПУУУУУБЛИК СВОБООООДНЫХ, - дико заорал громкоговоритель за окном. - Твою налево! Мотаем отсюда, - басист потянул меня за руку. Надо же, два часа пролетели минутой. Со скоростью звука мы вылетели из архива, скидывая в ближайшую подсобку все свои лишние вещи. Запыхавшись, мы всё-таки успели к общему сбору. В этом было что-то от армии или тюрьмы: каждое утро в 7 часов жители дома собирались во дворе, делали зарядку, а потом шли на завтрак. Пропрыгав почти час по влажному асфальту, я понял, что люто хочу спать, не есть, не пить, а именно спать. Может, забить на работу? Из полудрёмы меня вывел голос, скажем так домоуправляющего. - Володя, тебе плохо? - Виталик, где ты? - только и подумал я и рухнул без сознания на что-то чуть мягче асфальта. *** - Ну вот, повязочку можно и снимать. На снимочке у нас всё замечательно, как новенькая косточка, - Бергер, сощурившись, внимательно рассматривал рентгеновский снимок. - Побегаете ещё, властелин. Только больше без травм подобных. - Да постараюсь, - Кипелов сорвал с ноги ненавистную повязку. - Кстати о тупых тяжёлых предметах одушевлённого свойства. Как они там? - Судя по наблюдениям моей дорогой супруги всё идёт по плану. Оба ни о чём не подозревают, пока ещё совсем рано. Их немного откормили, пролечили. Они живут и радуются жизни. Чтоб человеку не обращать внимание на самого себя, можно занять его делом, чтоб забывал даже дышать, но это жестоко, это же не наши методы. Наш метод в том, чтоб люди сами себя делом занимали. Вот в настоящий момент они старательно перебирают архивные бумажки. Давно богом данная жена моя хотела там прибраться, но у неё аллергия на пыль. А так господа хорошие пусть соберут её на самих себя. Мне интересно, они хоть что-нибудь там найдут? - А там есть что искать? - Да ничего там нет. Ну стоящего, про наше общее дело точно нет. Наверное, они докопаются до личных дел сотрудников. Подозрения появятся, точнее не так, подозрения там уже изначально, появятся основания для них. Чуть больше психического равновесия, как бы странно не звучало. А в то же время я хочу немного на них надавить. - Каким образом, герр доктор? - В зонушках-то наших царит мир да благодать, всем хорошо, всем комфортно. Как насчёт щепотки безудержного веселья? Не просто ровненький рай, а персонально для наших голубков что-то такое, с подвывертом. - Если я правильно понимаю, вы планируете устроить им дурдом на выезде? - Именно, Валерий, именно. Моя дорогая фрау Бергер получит ценные указания в ближайшее время. Если, конечно, таможня даёт добро. Даёте же? Ну и славно. Тогда голубкам поставим цветомузыку, а вас, властелин, я попрошу начать подготовку ко второму акту марлезонского балета. Где эта ваша нимфа подземных прерий? Доктор Галауэр считает её безумной, доктор Веймаер - близкой по духу, то есть крыша съехала, как-то получилось причинение тяжкого вреда здоровья по... кхм-кхм... по башке. *** То действительно были звёзды. Уже стемнело за окном, и серебрянные брызги рассыпались по ясному небу, как по стеклу. Володя всё не приходил в себя. Какими только способами его не пытались пробудить. Супруге СемёнСемёныча и не снилось. Поколебавшись под тяжёлым взглядом Виталия, Ольга Сергеевна ввела бессознательному Володе безымянный препарат, который должен был бы растормошить спящего красавца, но эффекта не принесло. Точнее непосредственная начальница гитариста заявила, что он должен вскоре проснуться, что препарат "Ансон" довольно сильный, применяется в бункерах для пробуждения особо глубоко спящих, но Володя так и пребывал в царстве Морфея, тупо спал, лежа на спине, вытянув руки вдоль тела и слегка запрокинув голову. С тревогой Виталий смотрел то на него, то на пищащие датчики - на всякий случай Володю подключили к системам мониторинга. Но в то же время он не мог не любоваться. Матерясь, мол, чего он стоит и смотрит, надо ж в чувство приводить, он всё-таки не отрывал глаз. Тёплая розовая кожа поблёскивала в темноте, светлые волосы золотистыми искорками переливались в свете настольной лампы. Бункерско-подземельная бледность сошла, солнце ЗеЗ-7 подарило гитаристу ровный загар. Болезненная худоба немного скрасилась жизненными соками, пульсирующими под кожей. Виталий не отрывал глаз, чувствуя, что созерцает произведение искусства, которое не просто на расстоянии где-то, а вот совсем рядом, к нему можно прикоснуться. Оно его, принадлежит ему... Оглянувшись, и, поняв, что его оставили одного, басист наклонился и поцеловал любимого человека. Чётко, сурово, по-мужски. Ему показалось, что от прикосновения обветренных губ ресницы Володи дрогнули, но нет, глаза остались закрытыми, а дыхание было всё таким же ровным. Мерное сопение убаюкивало. Слегка подвинув Володю на койке, басист растянулся рядом и по-хозяйски сложил руку на него. Что-то неумолимо пульсировало под мозолистой ладонью, медленно, в своём ритме. - Ольга Борисовна, - позвал Виталий, - я тут вздремну с ним. - Конечно, конечно, а я сейчас вернусь. Нужно кое-что уточнить. - Что именно? - Дополнительные причины такого состояния, это не кома, не астральная каталепсия, ему не требуется поддерживающая терапия, ему требуется... даже не знаю что, но узнаю. Если что - кричите, - взмах белого халата и женщина исчезла за дверью. Торопливо стуча каблучками Ольга Борисовна вошла подсобку, совершенно в другой стороне от своего кабинета. В дальнем углу на столе стоял телефон с обрезанным проводом. Бесшумно женщина набрала несколько цифр. - Позови моего мужа, остолоп! Копытами телефон держать неудобно? Бергера позови, живо!