Нарния или Англия?

      Сиэлю было нечем заняться.       Редкое явление, но иногда такое всё же происходило: работа с документами исчерпана, встреч на день никаких не назначено, занятий также не планируется, и ничем, решительно ничем заниматься не хочется. И в этот раз, раздумывая, чем же себя повеселить, он упёрся лбом в стол. Древесные узоры расплывчато замелькали перед глазами. Сиэль рассматривал их лениво, даже не пытаясь сосредоточиться и сфокусировать взгляд. Они были тёмными в едва заметную чуть более светлую полосочку, неровную, ломаную и витиеватую. Странно, подумал он, что раньше этого не замечал, и странно, что стол некрашеный.       Вдох. Внимание привлёк запах лакированной древесины. Сиэль начал дышать глубже, прислушиваясь к нему внимательнее, резко выдохнул, дёрнулся и ударился об стол в тот момент, когда дверь неожиданно открылась и с хлопком ударилась об стену. Он мог поклясться, что не слышал никаких шагов в коридоре. Даже Себастьян обычно так не ходит, дабы не заставать врасплох. Он быстро поднял голову в надежде, что вошедший не заметил его оплошности.       На пороге стояла съёжившаяся от громкого звука Анна. Сегодня она выглядела аккуратнее, чем обычно — волосы были не такими взлохмаченными, и шла она более грациозно, не так, будто к каждой её ноге булыжник привязали, вероятно… из-за новой одежды, да. Точно. Сиэль устало вздохнул и снова упёрся лбом в стол — всё ещё не привык к столь непристойной для женщины манере одеваться; однако потом вспомнил, что вести себя подобным образом перед чужим человеком не подобает званию графа.       Сиэль выпрямился и посмотрел на неё прямо. Она быстро пришла в себя, молча закрыла дверь и уже стояла напротив него с какой-то заискивающей улыбочкой. Странно. Обычно она непонятно чего стыдилась, ярко краснела и старалась держаться более сдержанно. — Привет. — Уже виделись, — сухо сказал он, скрестив руки на груди, — Зачем ты пришла?       Не хотелось, чтобы она ходила вокруг да около — терпения не хватит. Пусть лучше сразу скажет, в чём дело.       Ничуть не смутившись такой прямоте, она чуть склонилась к нему, понизила тон голоса и сказала: — Я хочу пельмени.       Опять она смешивает языки! Сиэль не мог сдержать наползающее на лицо раздражение от того, что она вечно усложняет и без того нелёгкую задачу понять её — понять, что она говорит, что она под этим подразумевает, что у неё вообще на уме творится. — Прости, что? — Русское блюдо такое. Варёное тесто с мясом. Его ещё с соусами разными подают.       Он прикрыл глаза, обдумывая, причём тут вообще он. С чего она взяла, что он как-то отвечает за кухню? За такими просьбами надо обращаться к Себастьяну…       Впрочем, у неё просто извращённая логика, это он уже давно начал подозревать. Гораздо важнее то, что она отвлекла его от… Скучания. Он сделал всю запланированную на сегодня работу и начал откровенно скучать, а она пришла и говорит то, что взбрело ей в голову. Может, раз уж на то пошло, предложить ей сыграть в шахматы за разговором? Главное увести этот разговор подальше от бытовых проблем — утомляться, распутывая логические ходы в её голове, совсем не хотелось. Лучше спросить её о чём-нибудь… О будущем, например. — И ещё блины. Это как ваши панкейки, только очень тонкие.       Сиэль открыл глаза. Ещё раз прокрутил сказанное ей у себя в голове. Тяжело вздохнул. — Как что? — Пан-кей-ки, — протянула она.       Сиэль подпёр щёку рукой, лениво рассматривая её. Рубашка на ней смотрится хорошо…       А что касается этих… Штук — блины и пельмени… сейчас Сиэлю слишком хочется покоя и комфорта вместо дегустации неизвестных ему блюд. Можно было бы приготовить ей отдельно, но в таком случае он сам не удержится и… Ладно. Пожалуй, он бы попробовал.       Но всё же к нему обращаться нелогично. — Ты могла бы высказать свои пожелания Себастьяну.       Она в ответ равнодушно пожала плечами, будто для неё совершенно никакой разницы не было. — Так он бы всё равно твоё мнение спросил, зачем мне посредники?       Сиэль снова тяжело вздохнул и потёр недавно ушибленное место.       Анна сама по себе не раздражала, — раздражало то, что, несмотря на её беспечную открытость вкупе с уязвимостью, понять мотивы её поступков порой было действительно сложно, и «разгадывание» девушки часто изнуряло. Можно было бы списать это на менталитет иностранцев: те индусы в его квартире тоже вели себя весьма странно. Они, однако, по крайней мере были прямыми, как стрела. Анна всё в обход делает, непонятными коридорами мыслей ходит; порой, если задать ей вопрос, то ответ вроде бы и получишь, но в итоге останешься лишь в ещё большей путанице. — Хорошо, я скажу Себастьяну, чтобы он позаботился об этом.       Анна в ответ на это широко улыбнулась и запрыгала на месте, хлопая в ладоши.       Сиэль вскинул брови в недоумении — манера поведения сильно изменилась. Будто подменили. Отчего она так резко раскрепостилась? Это произошло после вчерашнего разговора, но в нём будто не было ничего, что могло бы их сблизить, даже только односторонне. — Спасибо-спасибо-спасибо! Я тут умру от тоски по дому скоро.       Последняя фраза зацепила его так резко, что Сиэль аж вздрогнул. Он вспомнил, как она постоянно это повторяла: дом, дом, скучаю, вернуться хочу поскорее, у меня цель вернуться… Чувство обиды кольнуло его; он сам не понял, почему — ему всё равно на то, нравится ли ей здесь, в этом поместье, в созданных им благоприятных условиях. Абсолютно точно ему безразлично это…       И всё же сдержать в себе это жгучее чувство он не мог — в груди горела необходимость сказать что-нибудь язвительное, едкое: — От тоски по дому, да? Неужели моё поместье не кажется тебе достаточно гостеприимным? — Нет.       Она ни на секунду не задумалась. Сиэль напряг плечи, сдерживая себя от явно, как ему казалось, немотивированной агрессии. Анна окинула его взглядом, заметила что-то неладное. — А-а-а, то есть, вы очень гостеприимны, но дело не в этом. Мне тут всё непривычно. Подруг моих со мной нет, современных технологий тоже. Я скучаю по всему, что у нас появилось благодаря технологическому прогрессу.       Это его совсем не успокоило. Он не мог понять, в чём дело; оглядел кабинет задумчиво, поджал губы. Наконец решил, что лучше дальше игнорировать это чувство, пока оно не пройдёт. — Хочешь сыграть в шахматы? — предложил он. — О, почему бы и нет. От книг на английском скоро голова взорвётся.       Этот комментарий почему-то вызвал у него лёгкую улыбку. — Себастьян, иди сюда.       Через секунду Себастьян оказался перед лицом Сиэля, привычно кланяясь ему. Совсем уже перестал формальности соблюдать перед Анной. — Да, мой господин? — Принеси шахматы и приготовь на ужин…       Сиэль запнулся, поскольку напрочь забыл названия нужных ей блюд; перевёл взгляд с Себастьяна на Анну, обращаясь к ней: — Что приготовить? — Пельмени и блины! — с сияющей от довольства улыбкой повторила она.       Себастьян задумчиво потёр подбородок. — На ужин я бы советовал что-то более лёгкое для лучшего качества сна. Могу предложить вам приготовить эти блюда завтра к обеду. — Замечательно!       Анна снова подпрыгнула на месте, вызывая у Сиэля новый поток недоумения. Он продолжал убеждать себя, что не стоит интересоваться этими переменами в поведении излишне, и не стоит лезть к ней в голову, поскольку в лучшем случае это ни к чему его не приведёт, в худшем — вызовет у него фрустрацию.       Через пару минут на столе уже лежала доска с расставленными на ней фигурами; Анна сидела, подперев голову сцепленными ладонями, и впивалась взглядом в доску. — Я в своём городе одна из лучших по шахматам, — внезапно выпалила она и сразу сделала свой ход — выдвинула вперёд пешку.       Да что с ней не так сегодня?       Его ход. — И как ты это определила? — М-м, конкурс, городской конкурс среди детей до четырнадцати лет, — Анна лениво переставила ещё одну пешку, — могла бы занять первое место, но в нашем городе оказался ребёнок получше меня.       Она поджала губы недовольно и откинулась на спинку стула.       Сиэль сделал свой ход. Признаться честно, в шахматы она играла лучше него: чаще он ей проигрывал, чем она ему. С ней играть было попросту интересно. Но она, кажется, относилась к этому серьёзно, тревожась во время ведущей к её проигрышу партии так, словно от этого зависело её благосостояние… Однако он никогда не замечал, чтобы проигрыш уязвлял её эго.       До сегодняшнего дня. — Интересно, кто же мог тебя обойти? — с лёгкой насмешкой спросил он.       Анна, как и ожидалось, сразу вскипела: — Да придурок какой-то!       Анна глубоко вдохнула, будто собираясь начать длинную тираду, но вместо этого притихла и сделала свой ход. — Ну, молодец, я полагаю, — призналась она тихо, — Просто когда я подошла к нему сзади и поздравила его с победой, он никак не отреагировал и просто ушёл, — она надулась обиженно, — Я думала, он грубиян, а потом оказалось, что глухой. Интересно, почему он не надел эту штуку.       Пока она говорила, Сиэль уже обдумал ситуацию и снова сходил. Правда Анна этого не заметила — задумалась о чём-то. Прошло несколько секунд, он заскучал и, желая вернуть соперницу с небес на землю, постучал по столу костяшками пальцев: — Твоя очередь. — Слуховая… машина?       Она смотрела сквозь него. Сиэль наблюдал за ней внимательно — ждал, когда же она очнётся. А она что-то бормотала о слуховой машине.       На короткие несколько секунд солнце вышло из-за облаков. Лучи осветили всю её голову, заставив Анну щуриться, а Сиэль наблюдал — макушка блеснула серебристым, и в этот момент он заметил, что металлический отлив её волос сочетается с её серыми глазами.       Он не был склонен к восхищению человеческой красотой, но тут на мгновение застыл, широко открыв глаза от собственного открытия. Может, это подразумевалось под фразой «женщины — украшение мира»? Сиэль никогда раньше не замечал в других людях того, что приносило бы удовольствие его взору. — Она же так называется, да? Слуховая машина?       Она снова смотрела ему в глаза. Сиэль быстро одёрнул себя и, откинувшись на спинку кресла, как бы вальяжно прикрыл глаза на несколько секунд.       На самом деле лишь для того, чтобы не разглядывать явно. — Понятия не имею, о чём ты говоришь.       Анна постучала себе по уху, пытаясь что-то изобразить. — Слуховая машина. Это такая штука, которая помогает глухим слышать лучше.       Она снова сделала свой ход, совсем не раздумывая, и оплошала. Считай — лишилась слона. — У вас наверное её ещё не придумали. Медицина в двадцать первом веке куда лучше.       Сиэль подумал, что сейчас подходящее время, чтобы сменить тему разговора на что-то более интересное. Будущее.       В последнее время он часто думал о нём перед сном. И когда отвлекался от своих дел. И в карете тоже размышлял об этом, только не решался спросить у всегда сидящего напротив человека: как выглядело бы будущее?       Должно быть, рассказывать пришлось бы много о чём, поэтому он и не заводил об этом разговор. Никак не мог подобрать подобающий вопрос, не знал, с чего начать эту беседу, как развернуть её — а тут донельзя подходящий момент для этого, ещё и со сразу готовой темой. Он наклонился вперёд, к ней, посмотрел на неё пристально — теперь солнце скрылось за облаками, а рассматривать продолжать всё равно хочется, проскочила у него фоновая мысль. Смотреть в её непривычно спокойные сегодня глаза. — Расскажи мне больше о развитии медицины.       Она возвела очи к потолку, погружаясь в собственные воспоминания. — Ой, тут много чего рассказать можно, — она поджала губы задумчиво, сощурила глаза, разглядывая узоры над собой, — Женщины меньше умирают при родах, дети меньше умирают при рождении, простуды легче проходят, антибиотики изобрели…       Сиэль прервал её на середине предложения: — Что такое антибиотики?       Он заметил, как от его попытки повторить слово у Анны на лице расплывается улыбка, которую она безуспешно пыталась подавить. Хотелось возмутиться, но она быстро пришла в себя и склонилась над столом, сосредоточившись на вопросе: — Есть такие маленькие существа, их можно увидеть только в электронный микроскоп. Называются бактерии. Они вызывают болезни. А антибиотики — это другие живые существа, которые человек съедает, чтобы те уничтожили бактерии.       Сиэль едва успевал усваивать сказанное. Точнее, он не успевал: осознавал всё с запозданием. — Ещё есть вирусы — это существа ещё меньше, чем бактерии. Они тоже вызывают болезни, но против них бесполезно бороться. — Почему? — спросил Сиэль.       Анна пожала плечами, будто ответ и так был максимально очевиден: — Потому что лучше нашего организма это ничего не сделает.       Сиэль несколько секунд молчал, осмысляя новую для него информацию. Вирусы, бактерии, антибиотики… Обо всём этом он впервые слышал. И даже толком не подозревал, что болезни вызывают другие, более маленькие организмы в его теле. Это просто в голове у него не укладывалось. Он даже на секунду подумал, что она зачем-то выдумывает, хоть и звучало это абсурдно. — В такие вещи очень сложно поверить, — признался он.       Всё же хотелось получить от неё какие-нибудь доказательства, ибо всё озвученное ею выглядело скорее как научная фантастика.       Анна хмыкнула. По её лицу расползлась самодовольная ухмылочка, и она, гордо выпрямившись, ответила: — Реальность всегда оказывается удивительнее любой выдумки. К тому же, вам пока что просто не хватает уровня развития технологий, чтобы убедиться в правдоподобности моих слов.       Значит, подтвердить она это никак не может. Печально: ощущать себя доверчивым ребёнком, верящим авторитету на слово, никак не хотелось. Сиэль подпёр голову ладонью, заново прокручивая в голове всё, что только что ему рассказала Анна, пытаясь осмыслить это. — А твои мигрени у нас тоже могли бы вылечить. С твоим достатком точно могли бы. Может, ты хотел бы эту проблему решить?       Сиэль едва заметно поморщился. Опять изображает заботу. Ещё и из мыслей вытащила. — Нет смысла об этом рассуждать. К тому времени, как ты сможешь вернуться к себе домой, я уже отдам свою душу Себастьяну.       Анна громко вздохнула и отвела взгляд в сторону. — К тому же, я уже говорил тебе, твоего будущего может уже не существовать из-за эффекта…       Послышался щелчок ручки. Оба повернулись в сторону двери одновременно — в кабинет вошёл Себастьян с письмом. — Господин, пришло письмо от Мидфордов. Думаю, это срочно.       Сиэль мгновенно собрался и посерьёзнел. — Давай сюда.       В одном только конверте чувствовалось напряжение. Зачем присылать срочную корреспонденцию? Сиэль разрезал печать на конверте, чувствуя на себе ещё более нервирующий любопытный взгляд, но был слишком сосредоточен на новой проблеме, чтобы что-то высказать.       Письмо было написано его тётушкой Фрэнсис. Чем дольше он читал, тем больше бумага жгла пальцы. Хотелось смять, отбросить куда подальше и забыть её, как страшный сон. Кто-то снова пустил слух о разладе между ним и его невестой. Более того, выдумали какую-то любовницу.       «Любовница» эта сидела сейчас перед ним и наблюдала за каждым изменением в его выражении лица; кажется, если бы могла прочитать письмо в отражениях его зрачков, то непременно именно это бы и сделала. Больше в уме Сиэля таких «любовниц» просто не возникло — он редко выбирался на светские мероприятия и мало с кем контактировал из высшего общества.       В письме, естественно, говорилось о том, что ситуацию надо медленно исправлять, репутацию отношений вытаскивать из грязи — и два приглашения на бал, для Фантомхайва и его дворецкого, прилагались к нему же.       В уме снова замелькали мысли об Анне. Снова она стала самой большой проблемой в ситуации. Брать её с собой нельзя — это равносильно признанию в личных связях с ней, однако не брать её с собой значит оставить её в опасности, ведь за ней увязались жнецы. В прошлый раз один из них подловил её в тот момент, когда она находилась вне зоны досягаемости Сиэля. Повторять такой трюк было опасно. Теперь он не собирался выпускать девчонку из своих цепких рук. Пускай будущее уже изменилось под её воздействием, всё же потенциально она могла бы принести ему большую пользу. Было бы глупо с его стороны халатно отнестись к вопросу её безопасности.       Солнце вышло из-за облаков, вновь освещая кабинет. Сиэль невольно поднял глаза, снова разглядывая эту проблемную леди перед ним. На этот раз она не щурилась, позволяя ему убедиться в том, как привлекательно серебристый отлив её волос перекликался с её серыми глазами. — Эм… Сиэль, всё в порядке?       Наверное, его взгляд выглядел испытующе. — Всё плохо, — сказал он, с равнодушным выражением лица впечатывая бумагу в стол ударом ладони, — О моей помолвке снова пошли слухи. Я пойду с Элизабет на бал без вас обоих.

***

      Во мне всё кипело.       Сиэль неделю назад дал прочитать мне письмо от Фрэнсис Мидфорд, матери Элизабет. Женщину я эту видела только в полнометражках — мангу не читала, — но хорошо запомнила эту даму по её зацикленности на соблюдении порядков.       И, конечно, Сиэля она в очередной раз обвиняла в том, что он ведёт себя неподобающе. Водит непонятно кого с собой на балы. Это я-то непонятно кто?!       Ладно, надо успокоиться: это справедливо. В этом мире я и правда ни для кого ничего не значу. Оттого вдвойне обидно, когда мне лишний раз тыкают в то, что я в глазах остальных в лучшем случае создающая проблемы девица.       «Любовница». Господь упаси от таких любовниц, которые о голову любимого разбивают тяжёлую посуду, потому что «приревновали к законной невесте»! Людям в девятнадцатом веке, видимо, совсем заняться нечем, раз такие небылицы выдумывают — я ведь никаких знаков заинтересованности не подавала… С другой стороны, это же девятнадцатый век. Викторианская эпоха. Я-то может и не подавала, а они увидели. Бедные ханжи. Ну да Бог с ними уже, увы, мне каждого не достать и не вытрясти из их голов всякие глупости… Несмотря на то, что кулаки у меня зудят уже несколько дней. — Знаешь, я тоже совсем не рад происходящему, — хмуро отозвался Сиэль, скрестив руки на груди, — Но твоё угрюмое лицо прямо передо мной делает всё в разы хуже. — Что есть, то есть, — буркнула я. Лицо у меня и правда было надутое от недовольства, — Я просижу в карете несколько часов наедине с Себастьяном. Здесь ни книгу почитать, ни поспать не получится. — Это всего лишь три часа.       Я всплеснула руками: — Это целых три часа! Мне даже выходить нельзя!       Сиэль горько усмехнулся: — Что ж, если тебя это успокоит, я тоже не развлекаться буду. Большие скопления людей мне не нравятся: в таких местах всегда душно и шумно. Танцы делают ситуацию ещё хуже.       Почему меня должен успокоить тот факт, что он тоже будет страдать, я не поняла, но это действительно помогло мне отвлечься. Отвлечься на мысли о том, что он каким-то разговорчивым в последнее время стал. — Тогда, думаю, нам вдвоём понадобится наесться чего-нибудь сладкого по прибытии домой.       Увы и ах, в этом месте сладости — это чуть ли не единственный способ снять стресс. Не получится здесь включить видеоигру и убить всех зомби, отчаянно избивая клавиши в процессе, или заказать с маминой карточкой что-нибудь из Китая… Можно только отвлечься на услаждение своих вкусовых рецепторов, на время позабыв о переживаемом каждый день ужасе бытия. Ну или написать рассказ о том, как ты победоносно сражаешь всех зомби. Главное потом не забыть кинуть исписанную бумагу в камин, иначе высока вероятность найти себе проблем, ведь не подобает леди…       Сиэль прервал мои мысли фырчанием: — Глупости какие.       Мне оставалось только закатить глаза и обратно надуться недовольно.       Вскоре карета прибыла к месту назначения. Сиэль вышел, и после этого я, по моим ощущениям, добрые двадцать минут провела в одиночестве, развлекая себя думами о всяких мелочах, пока лежала на сидениях в полутьме и разглядывала потолок — окна были занавешены, мне ведь нельзя было даже в окошко посмотреть: а вдруг увидит кто!       Да, было принято решение меня вместе с Себастьяном оставить в карете, чтобы он за мной приглядывал. Ведь если с Сиэлем произойдёт беда, тому всего лишь стоит активировать печать контракта и призвать своего демона, а я вот, если нарвусь на неприятности, смогу разве что печально позавидовать тому, что у кого-то есть всесильный защитник, прежде чем жалобно пискнуть и умереть.       Позже в карету вернулся сам Себастьян. Я сразу приняла сидячее положение. На моё кратковременное счастье, мы оба сделали вид, будто я не приняла сейчас «неподобающую для леди» позу в карете. Предпочла откинуть в сторону тот факт, что это немного подозрительно — я была уверена, что он меня должен с секунды на секунду отчитать, раз уж всё видел. — Леди Анна, разрешите мне задать один вопрос?       Я вздрогнула и, будучи в растерянных чувствах, без задних мыслей просто кивнула ему. — В вашем мире можно вылечить амнезию?       Вопрос ударил меня как поезд. Я чуть не завопила ему в лицо. — Думаешь, дело в физиологии? Да у него же буквально плёнка воспоминаний потеряна! — Пожалуйста, разговаривайте тише, юная леди.       Ой-ёй. Вот опять. Не могу держать себя под контролем. Что я, ребёнок что ли?!       Я поджала плечи: стыд от собственной эмоциональности обжёг мне лицо; захотелось взяться за щёки, чтобы хоть как-то охладить неприятно тёплый румянец. Всё тело напряглось. Но я быстро отвлеклась на более важные вопросы: он хочет затащить Сиэля в мой мир? Он хочет обмануть его, вылечить его, поглотить его душу? Он воспользуется мной? — Да, в нашем мире можно вылечить амнезию в некоторых случаях. Насколько я помню, он потерял воспоминания из-за травмы головы, он же буквально головой вниз упал в воду…— я вздрогнула от того, что сама же и собиралась сказать, — Так что привести его в наш мир и вылечить вполне возможно.       Мы замолчали. Я начала нервно кусать костяшки своих пальцев, бегая глазами по всему и без того маленькому помещению. Стало душно. Стало тесно. Дышать нечем. Хочется выйти.       Почему он сказал «ваш мир», а не «будущее»? Спросить или не спросить? Может, я просто накручиваю?       Воротник давит на шею. Надо выйти. Надо выйти. Надо выйти. — «Ваш мир»? — Маленький разговор со жнецом прояснил мне кое-что.       О нет. Персонажи делают что-то за моей спиной. Чёрт, нет, блять, люди вокруг автономные. И демоны тоже.       Его улыбка сейчас кажется ещё более жуткой. Живот скручивает, когда смотрю на его лицо. — Перемещения во времени невозможны. Вы из другого мира. Хотя, может, вы и так это знали? — Себастьян «любопытно» наклонил голову. Именно что «любопытно». Мне кажется, он всё уже знает. — Я знала. П-просто разницы не ваде-не вижу, поэтому не сказала.       Почти правда. Разница есть, но она небольшая. Меня же за эту маленькую ложь не прикончат в этой карете?.. В ней Сиэлю ещё ехать домой…       Я вцепилась обеими руками в обивку сидений. Ну уж нет, я либо останусь жива, либо назло им залью тут всё своей кровью, чтобы ему неприятно было смотреть. — Вы лишняя в этом мире.       Я хотела чем-нибудь едким отозваться, но изо рта издался только невнятный хрип. Себастьян, посмотрев на меня, насмешливо поднял брови: — Боже мой, я не хотел вас так напугать, правда… Вы очень впечатлительны, леди Анна. Я лишь хотел предложить вам сделку.       Горло прихватило. Я попыталась набрать воздуха, но вместо этого зашлась в приступе кашля, который оставил меня, и без того напуганную, задыхаться. — Держите, попейте.       Он протянул мне открытую флягу. Отравил? Поебать.       Когда я залпом выпила половину жидкости, шум в ушах поутих. Когда я поняла, что ему нет резона отравлять жидкость, ведь удобнее убить меня голыми руками, стало легче. Когда до меня дошло, что если мне предложили воды, то и убивать не собираются, разум внезапно собрался в кучу. — Что за сделка? — спросила я хрипло. — Думаю, вы в курсе, что мой господин уже исполнил свою месть, однако потерял память об этом событии. Всё, что мне нужно — это вернуть ему воспоминания. Вы находите способ вернуться в свой мир, а я вам в этом помогаю. — Как ты его в мой мир затолкаешь? — Думаю, мы с этим тоже разберёмся.       Сиэль позволит мне вернуться только когда отомстит. Но он уже отомстил. Эта дилемма меня и раньше мучила, ведь по сути я сама лишила себя шанса, когда сбила цепь сюжетных событий на том балу с Транси — теперь между Клодом и Себастьяном нет заговора, Сиэль не точит зуб на Алоиса как на того, кто опозорил род Фантомхайв, значит и «повторно отомстить» уже не может, а бурно кипящей фантазии, которая могла бы мне позволить ещё один способ «мести», у меня нет.       А тут… Мне предлагают обойти условия нашего договора «Сначала месть, потом дом» и сразу вернуться домой. Это же… Мечта какая-то.       Вряд ли Сиэля можно будет убедить разговорами о том, что у него амнезия, и ему нужно пойти со мной и полечиться в моём мире. Скорее он будет убеждён, что я придумала глупую мошенническую схему по тому, как вернуться домой и оставить его самого с носом. Надо будет придумать что-нибудь другое.       Чертовщина какая-то. По сравнению с казавшейся до этого невыполнимой задачей эта проблема звучит просто как творческое задание по литературе. — Ну так что, заключаем сделку?       Себастьян снял перчатку и протянул мне голую, бледную, как полотно ладонь с чёрными ногтями.       Глубокий, рваный вздох. Желудок всё ещё крутит от страха, словно в стиральной машинке.       Я протянула свою руку в ответ. — Договорились.