***
Рэд проснулся ещё до рассвета. Спал крепко и почти без снов, будто его, как машину, выключили и снова включили. Рядом с ним свернувшись в клубок спал Лип, подложив тонкую кисть под щеку. Его лицо выглядело совсем детским и сердце мужчины дрогнуло. Он никогда не оставался на ночь так долго. Обычно, когда Рэд бывал у парня, все ограничивалось быстрым сексом, после чего Лип забирал дозу и выставлял дилера за дверь. Сейчас все было иначе, словно между ними протянулась ниточка, связывавшая их вместе. Протянув руку, он любовно отбросил со лба юноши прядь спутанных волос и мягко поцеловал губы. Лип слегка пошевелился, но не проснулся, только съёжился сильнее. — Я обязательно спасу тебя, — прошептал Рэд одними губами и осторожно поднялся с кровати. Ему нужно было идти. Оставлять парня одного было тревожно, но Рэд верил ему, а дела, которые он запланировал, не требовали отлагательств. Взяв на столе маленький кусок смятой бумаги, он быстро набросал записку: «Вернусь к обеду, дождись меня», и, накинув на плечи куртку, осторожно покинул квартиру, закрыв за собой дверь.***
Окончательно Липа разбудил шум. Кто-то ломился в соседнюю дверь так, что его собственная едва не срывалась с петель. — Чёрта лысого им нужно? — проскулил Лип, зарываясь в одеяло, старательно делая вид, что и здесь никого нет. Когда всё стихло, надёжности ради, юноша пролежал под одеялом ещё десяток минут, после чего поднялся, окидывая взглядом своё скромное жилище: местами облезлые обои, минимум мебели, подоконник утыканный сигаретными окурками, раскиданный мусор и грязные вещи, остатки засохшего чего-то на полу, пустые бутылки и куча посуды. Лип тяжело вздохнул, наконец осознав во что превратилась его жизнь. Убедившись, что остался один, собирая по кусочкам произошедшее вечером, парень на подкашивающихся ногах прошёл на кухню в поисках какой-нибудь еды. Внутренности старого холодильника транслировали безрадостную картину «последнее, среди морозной пустоты». Вытащив остатки съедобных продуктов, Лип наскоро соорудил яичницу и горячий чай. Пусть и не барский, но завтрак, лучше всего усваивался за столом. Заметив кусочек бумаги с предусмотрительно оставленным сообщением, парень невольно улыбнулся. Жизнь менялась буквально на глазах. Первую половину дня Лип старался занять себя чем угодно, лишь бы как можно меньше поддаваться соблазну, всё ещё лежащему на дне банки. Он навёл порядок в квартире, вычистив её до блеска: выбросил старые приборы для курения травы, жгуты и иглы, стёр со стен ругательства и изображение гениталий, насколько ему позволила краска, которой они были искусно намазаны на ровную поверхность стены, собрал старые тряпки, одним только видом напоминавшие бывшую одежду и перемыл посуду. Единственной загадкой, оставшейся без ответа, было его обещание, данное дилеру. Всё, что Филип знал о мужчине, едва ли можно было назвать полным досье: зовут Рэд, толкает дурь, отлично трахается. Но раз уж мужчина решил вытащить Липа со дна человечества, то на первое время для совместного будущего хватит с лихвой. Когда дел в доме больше не осталось — за окном начало темнеть. Город медленно погружался в состояние, в котором Лип запомнил его: горящие огни вывесок, шумная музыка баров, состояние отречения от бытия.***
Рэд опаздывал. Недопустимо и непозволительно. Обещав, что будет к обеду, возвращался затемно. Первая часть его планов прошла идеально: он съездил домой, собрав скромные пожитки, которые уместились всего в одну спортивную сумку, затем он заехал в клинику. Сочинив легенду о друге, который попал в плохую компанию, едва ли не со слезами на глазах убеждая, что ему требуется помощь, добился того, что Липу выделили место. Предстояло самое трудное: Рэд собрался отойти от дела и это было равносильно остановке движущегося локомотива одной рукой. Торговля наркотиками, как и любой нелегальный бизнес, не признавала потери людей. Выйти оттуда можно было лишь по частям. В пяти разных пакетах. И Рэду было страшно. Он не боялся смерти, не страшно быть убитым. Страшно, что если он умрет — Лип останется совершенно один. Рэд был последней соломинкой, за которую парень мог ухватиться и если с дилером что-то случится — сгинет и Лип. Решившись помочь любимому человеку, Рэд взвалил на свои плечи огромную ответственность и не имел права его подвести. Но даже сейчас он нарушал обещание бессовестно опаздывая. Нервно поглядывая на часы, Рэд умолял время замедлиться, а машину ехать быстрее, вдавливая педаль газа в пол. Ещё, ещё немного.***
Раскурив одну из последних сигарет, Лип вернулся туда, откуда начал: жесткий матрас и мысли о неизменности бытия. — Всё это чушь собачья, — взвыл парень закрывая голову руками и прижимая к груди колени. Рэд не приедет, потому что так устроен свет. Никому нельзя доверять. Никто не поможет, кроме себя самого. Борьба хороша, когда в ней есть смысл. Когда ты бьёшься за цель, которая важнее глупых желаний, но с каждым делением часов, что минутная стрелка оставляла позади, Лип понимал, что по большому счёту, стараться ему не за что, ведь его тело, сгорающее изнутри, бывшее когда-то в лучшем состоянии, чем сейчас, не нужно было никому. Лип понимал, что в лучшем случае, если он сможет спастись от того, что сделал с собой, его ждёт совершенно не радужная перспектива работать в какой-нибудь забегаловке за гроши, пытаясь найти смысл хоть в каких-нибудь мелочах. Такая жизнь напоминала ему болото, в котором прозябали его родители до самой старости, пока столь же бесславно как жили, не ушли в сырую землю. Умирать, так с музыкой. Лип поднялся с места, вытащил пакет с порошком, спрятанный прошлой ночью, систему, с помощью которой он делал это уже десятки раз и вернулся на исходную. Черпнув в ложку воды, он аккуратно высыпал туда наркотик, нагрел, превращая в густую суспензию и набрал шприц. Туго затянув руку жгутом и нащупав едва проступающую вену в локтевом суставе ввёл иглу. С этого момента все пути назад отрезаны раз и навсегда. Бурлящим водопадом удовольствия раствор понёсся по венам, внося смертельно-опасный дурман в голову юноши. Жгут вместе со шприцем с шумом упали на холодный пол. Эффект не заставил себя ждать и Лип опустился на матрас, видя перед глазами сумасшедшие картинки. Как же ему было хорошо. Очень хорошо.