***
Третья мировая подходила к официальному концу, и пока Каге Конохи, Ивы и Суны за закрытыми дверями в последний раз обсуждали что-то перед самой церемонией, недавние противники толпились в просторном зале, ожидая выхода глав своих деревень. В воздухе удушливым облаком висела напряжённость; если что-то всё же пойдёт не так, шиноби были готовы впиться старым врагам в глотки. В этой войне погибли оба товарища Анко по команде — сразу после мясорубки на мосту Каннаби во время разведки попали во вражескую засаду; обидные и глупые смерти. Орочимару-сенсей после этого погряз в своих исследованиях, и даже здесь, на подписании мира его не было, хотя Третий и настаивал на присутствии всех Саннинов. Она осталась совсем одна. Анко бродила по залу, говоря себе, что ищет Какаши, на самом же деле бесцельно, когда чуть было не врезалась в проходившего мимо — тот вовремя увернулся. — Внимательнее, — холодный голос неприятно опалил слух. — Извините, — буркнула Анко без тени раскаяния, поворачиваясь, и замерла. — Ты. Рыжеволосый кукольник смерил её безразличным взглядом. Казалось, даже не узнал. — Битва у переправы, месяцев пять назад, — зачем-то сказала она. — Я помню, — всё так же холодно ответил он. Повисла пауза. Анко не знала, что хотела сказать ему, но что-то хотела точно — может быть, вспылить, накричать, немедленно вызвать на бой?.. Но зачем? Он ведь просто противник, с которым она не закончила бой, — такое бывало и до него, и после, на войне массовое сражение нередко разводит. Да и к тому же не станет ведь она, ученица одного из Саннинов, только-только повышенная до джонина, ставить под угрозу всё происходящее сейчас лишь ради того, чтобы выяснить, кто из них сильнее! Но что-нибудь сделать однозначно хотелось. Почему не уходил он, оставалось загадкой. Неизвестно, сколько бы они ещё так простояли. Окончание их переглядкам положили двое быстро подошедших шиноби Суны. — Сасори-сан, вот вы где, — проговорил один из них, подозрительно поглядывая на Анко. — Чиё-сама приказала вас найти. — Уже иду, — отозвался он и, отвернувшись, размеренно зашагал прочь; товарищи последовали за ним. Анко проводила его взглядом, пока рыжая макушка не исчезла в толпе, и раздражённо цыкнула. Что-то было не так с этим парнем: с его лицом, взглядом, тоном… И вдруг поняла: голос его вовсе не был холодным. Он был безжизненным.***
— Анко, быстрее! Ты что, химе, которая пальчик занозила? Чего копаешься? — А снаряжение проверить, что, не надо уже? — по привычке огрызнулась она. Ибики навис над ней мрачной, тёмной глыбой. — Ты ротик-то свой не открывай, девочка, — проговорил он таким тоном, что любого бы прошиб ледяной пот. — Продолжишь выступать — переведу в архив, бумажки разбирать будешь. — Ну Ибики-сан, ну вы же душка, — пропела Анко, обольстительно улыбаясь. — Вы же не станете выгонять такого ценного для отряда человека… Капитан взял её за шиворот и потащил к другому краю тренировочной площадки; благо, сейчас на ней было немного народа. Сопротивляться шефу, который был в два раза крупнее неё, было бесполезно. — Ты мне про «ценного» заикаешься? — процедил Ибики, разворачивая её в нужном направлении. — Вот он ценный. Анко посмотрела, куда он хотел. Там, в стороне ото всех, упражнялся Итачи; отрешённый, но в то же время сосредоточенный, он замер на секунду, а затем в мгновение ока выхватил кунаи и метнул их — клинки сталкивались друг с другом в воздухе под чётко выверенным углом и меняли траектории, поражая такие мишени, которые обычно казались недосягаемыми. — Он — Учиха Итачи, — пробурчала Анко, оттягивая ворот водолазки, который от захвата Ибики сильно сдавил горло. — А ты Митараши Анко. Я — Морино Ибики, — он фыркнул и отпустил её. — Посрать мне на имя. Выкладываться на полную в моём отряде будет каждый. — Поняла, поняла, — отозвалась Анко, демонстративно поправляя форменный жилет. — Разрешите продолжить тренировку? Ибики сверху вниз пристально посмотрел на неё. — Ты бы не задиралась, девочка. В АНБУ ты попала, но из него и вылететь можно. — Разрешите продолжить тренировку? — сухо повторила она. Махнув рукой, Ибики отошёл, предпочитая наблюдать со стороны. С ним у Анко были вполне нормальные рабочие отношения: он, как начальник отдела, в который её определили, нещадно гонял её, «делая из неженки нормальную куноичи», как он выражался, а Анко в отместку дерзила ему и, хотя вечно получала за это по шапке, прекрасно знала, что шефу нравится эта её черта — мало кто в Конохе решался разговаривать с ним подобным образом.***
— Я слышал, ты сегодня опять поцапалась с Ибики-саном, — Какаши смотрел на неё с явным осуждением. — Зачем? Они сидели в кафе в стороне от оживлённых улиц и наслаждались зелёным чаем и данго. — А может, нравится он мне, хочу закадрить? — отмахнулась Анко, больше заинтересованная сладостью, чем разговором. Теперь взгляд Какаши стал удивлённым и даже опасливым. — Ты… — Шучу. — Понятно, — он вздохнул облегчённо, немного помолчал и сменил тему: — Как тебе работа в отряде? Всё ещё не скучаешь по обычной жизни? — По чём скучать-то? — протянула Анко, медленно водя пальцем по краю кружки. — Ты же знаешь, у меня после этой треклятой войны никого не осталось, только сенсей, а он с головой ушёл в какую-то свою науку. — Ассистировать не предлагал? — Предлагал, а как же. Вот только взгляд у него был… совсем странный. А я боюсь, когда у него такой взгляд. Какаши на это только пожал плечами — ну разумеется, куда ему понять, когда его учитель — сам Четвёртый Хокаге, легендарная Жёлтая Молния, Человек с большой буквы и миротворец. — Какаши, Анко! — к столу пошёл Учиха Шисуи, их одноклассник по Академии. — Сто лет вас не видел. — Ши-чан! — Анко лукаво блеснула глазами и расплылась в ехидной ухмылке. — А похорошел-то как, возмужал!.. — А ты всё та же, Анко Митараши, — Шисуи улыбнулся совершенно беззлобно. — Служба в АНБУ на тебе никак не отразилась. И тебе, — он ткнул пальцем в появившегося за его спиной парня, — стоило бы брать пример. — Не понимаю, чем вызвано подобное предложение, — невозмутимо произнёс Итачи и кивнул товарищам. — Какаши-семпай, Анко-семпай. Какаши вполне дружелюбно кивнул ему в ответ, а вот Анко отвернулась, жуя данго. «Ходячий памятник ответственному ученику, — хмыкнула она про себя. — И его мне Ибики в пример ставит?» — Ничего, если мы присоединимся? — не дожидаясь реакции, Шисуи уселся на свободное место. Итачи, поколебавшись миг, тоже сел. — Как жизнь вообще? Что нового? — Ну, с тех пор, как мы виделись в прошлый раз — это же было месяцев восемь назад, кажется? — сделала себе татушку, — Анко повела плечами, сбрасывая пальто и открывая руки; на левом плече горел алый символ спецотряда. — Классная, да? — Анко, уймись, — мягко осадил её Какаши. — Это не та вещь, с которой стоит шутить. Она пожала плечами и вновь оделась, при этом обратив внимание, что Шисуи больше внимания уделил её груди, хорошо очерченной облегающей майкой, чем татуировке. Веселья ради придвинулась к нему. — Ши-чан, гормоны донимают? — прошептала она ему на ухо с деланным участием. — Шестнадцать уже ведь — самое время знакомиться с миром ласк и удовольствий… — Анко, да ну тебя! — Шисуи вспыхнул и поспешил отодвинуться, да так порывисто, что чуть не свалился со скамьи. — Вообще уже… такие вещи… — О-о, ты так мило краснеешь!.. — Слушай, ну правда, завязывай… — И не подумаю, пока не признаешься, что… — Я не совсем понимаю, — пока она продолжала наседать на его друга, обратился Итачи к Какаши, — по какой причине Анко-семпай называет Шисуи «Ши-чан». — Это ещё с Академии повелось, — отозвался Какаши, беря с новой тарелки, принесённой официанткой, палочку с данго. — Шисуи всегда было смутить проще всех, вот Анко к нему и пристала. Итачи задумчиво кивнул, продолжая наблюдать за ними. Анко видела это и, оставив Шисуи в покое, повернулась к нему. — Что ты делаешь в АНБУ? — прямо спросила она. — Ты — наследник клана Учиха и по идее должен помогать отцу в полиции. Какого бидзю забыл в спецотряде? — Анко… — укоризненно покачал головой Какаши. Шисуи вздохнул. А вот Итачи, спокойно глядя ей в глаза, ответил: — Я служу там, где могу принести наибольшую пользу. Анко прищурилась. — Клану или деревне? — Деревне и клану. «Странный ответ», — почему-то подумалось ей, но дальше пытать его расхотелось. Итачи притягивал своей тайной, но Шисуи был однозначно забавнее. «Тайн мне хватает и на службе», — решила Анко и вновь переключилась на подкалывание Шисуи.***
События начали развиваться стремительно в тот самый день, когда, по ироничному стечению обстоятельств, Анко должна была пойти на своё первое полноценное свидание — ей самой всё было некогда заводить нормальные романы, и Куренай проявила инициативу и решила свести её с Умино Ирукой, начинающим сенсеем Академии. Ирука был милым, и чтобы не обижать его и заботливую подругу, Анко согласилась, прекрасно при этом зная, что ничего не получится — не под стать такой парень той, которая к своим восемнадцати ухитрилась затащить в свою постель почти всех самых привлекательных холостяков Конохи. Шисуи ещё держался, но Анко слишком дорожила дружбой с ним, чтобы наседать — он не Какаши, с ним переспать и остаться приятелями не получится. И вот когда Анко уже приняла душ (она только вернулась с дежурства в резиденции Хокаге) и просовывала голову в узкий ворот водолазки, в раздевалку ворвалась Югао — волосы растрёпаны, маска висит на боку. — Анко, вот ты где! — воскликнула она. — Скорее, вызывают всех, кто в штабе. — Что случилось? — быстро заканчивая одеваться, спросила Анко. На долю секунды Югао замялась. — Твой сенсей… Продолжать было не нужно. Анко застегнула жилет и нацепила маску, и куноичи выбежали в коридор. Миновав несколько лестниц, они оказались в холле и вместе с товарищами преклонили колено перед Четвёртым Хокаге. — Уже давно ходили слухи, что Орочимару-сан занимается незаконными и опасными исследованиями, — начал он посреди тишины. — Хирузен-сама решил это выяснить и пришёл к нему в лабораторию. Увы, предположения подтвердились, и когда Хирузен-сама приказал Орочимару-сану сдаться, тот отказался и атаковал учителя, после чего сбежал. На данный момент он покинул пределы Конохи. Анко почувствовала, как ёкнуло сердце. «Ксо, сенсей…» — Поисковые группы должны быть отправлены немедленно, — продолжал тем временем Четвёртый. — Орочимару-сан похитил несколько свитков с секретными техниками деревни, и мы не можем допустить, чтобы они оказались утрачены для Конохи. Рассчитываю на вас. Он исчез в вихре Хирайшина, и в тот же миг капитаны команд стали созывать своих подчинённых. Пробравшись сквозь толпу, краем глаза отметив Какаши, подле которого уже тенью маячил Итачи, Анко встала перед Ибики, ожидая приказа. — Нет, — отрезал он. — Ты остаёшься. — Почему?! — возмутилась она. — Ты — его ученица. — Я не пристрастна!.. — Ага, тогда я — дух добра из детских сказок. — Очень может быть, — огрызнулась Анко. — Ну Ибики!.. — Никаких. Споров. С капитаном, — отчеканил он. — Уйди, не мешай работать. Обида вспыхнула в груди, кровь прилила к щекам, но Анко сжала кулаки и сдержалась — субординацию всё же следовало соблюдать. — Есть, — просто сказала она и побрела к выходу из штаба. «А может… — подумала она, остановившись уже у подножия лестницы, — может, мне самой?..» — Анко, — подошедший Шисуи редко когда бывал так серьёзен. — Третий хочет тебя видеть. — Зачем? — мрачно уточнила она, хотя и сама догадывалась. — У него есть вопросы касательно Орочимару-сана…***
Нельзя сказать, что тот случай так уж испортил ей жизнь — то, что она после зачисления в спецотряд практически полностью перестала общаться с учителем, многие знали. И всё же неприятный осадок остался; в детстве Орочимару-сенсей был для неё всем миром, в юности — объектом преклонения и подражания, а вот теперь — целью. Не сразу, но Анко получила место в группе, занимающейся поиском Орочимару. В этом во многом помог Ибики, рабоче-приятельские отношения с которым у неё всё крепчали, а также (кто бы мог подумать) Учиха Итачи; назначенный главой команды, он получил разрешение самому набрать подчинённых и захотел видеть среди них Анко. Почему? Ну, официальная версия была, что Анко лучше прочих понимает стиль действий и мыслей бывшего сенсея. На самом же деле… да Рикудо этого парня не разберёт. Но что второе дно было, Анко не сомневалась. А то и третье, с Итачи станется. За полгода поисков они достигли мало чего — сведения были обрывочными, Орочимару хорошо скрывался. Много времени команда проводила за пределами Конохи и Страны Огня, идя по призрачному следу, обозначавшему путь неуловимого Саннина — всё без толку. Однако они не сдавались; капитан был упёрт, Анко — не меньше, и товарищи, Дарума и Такеши, также не заикались о том, что это дело может остаться неоконченным. Ходили слухи, что Орочимару начал собирать вокруг себя группу, привечая нукенинов S-ранга. Это было плохо; такие шиноби сами по себе очень опасны, а сбившиеся в кучу, да ещё и под руководством хитрого интригана — вдвойне. Неизвестно было, кого переманил на свою сторону Орочимару, как и то, что он задумал, — но что это добром не кончится для Конохи, было вполне очевидно. В одну из разведывательных миссий их команда разделилась: Итачи и Дарума отправились в сторону границы со Страной Дождя, где должны были встретиться с Джирайей-самой, а Анко и Такеши направились в Страну Водопада — по сведениям информаторов, там недавно была серьёзная заварушка. Судьба вновь показала себя злобной ироничной сукой, сведя их в одной точке. — О-о, — Орочимару улыбнулся с хищным умилением. — Анко-чан, не думал, что ты будешь так настойчива. Под маской АНБУ Анко прикусила губу. Да, Кьюби её дери, она мечтала, просто грезила встречей с бывшим учителем, но… не в хреновом же глухом лесу, по чистой случайности, когда команда не в полном составе! Да ещё и он… — Твоя ученица? — безразлично уточнил стоявший рядом с ним Сасори. — Да, моя милая подопечная, единственная, кто выжил, — Орочимару недобро оскалился. — Впрочем, надолго ли это? «Кажется, у нас проблемы…» Анко и Такеши приготовились к бою. Двое шиноби спецотряда могут достойно противостоять двоим нукенинам S-ранга, но вот выиграют ли — хороший вопрос. Орочимару никуда не спешил; он улыбался, глядя на настороженных и напряжённых донельзя АНБУ. Сасори вынул из рукава свиток и раскрыл его — в облаке дыма возникла марионетка. — Не может быть… — прошептал Такеши с тревогой. Анко тоже узнала черты этого лица, которое видела когда-то много лет назад на церемонии. Сейчас это лицо было деревянным. — Третий Казекаге. «Понятно, почему Орочимару захотел с ним союз, — как-то отстранённо подумала Анко. — Если он завалил Третьего Казекаге и сделал из него марионетку — он грёбаный гений». Впрочем, она имела об этом отступнике достаточно информации, чтобы знать — это действительно так. То ли отдавая должное силе противников, то ли банально не желая терять время, Сасори начал сразу с железного песка — Кеккей Генкай Третьего. «Значит, его человеческие марионетки действительно сохраняют способности прототипов. Хреново». Её стихией был Огонь, что не слишком удобно в борьбе против такого Кеккей Генкай, поэтому Анко переглянулась с Такеши и сместилась, оставляя кукловода ему — у товарища основным был Ветер, а в дополнение — Молния. Однако оказалось, что противники имеют иные планы: Орочимару стремительно направил нескольких змей в Такеши, а в саму Анко прилетел сформированный из железного песка конус. Увернувшись от него, куноичи была вынуждена отпрыгнуть ещё несколько раз, спасаясь от новых песчаных фигур, — противник теснил её прочь. «Хотят нас разделить, — догадалась Анко. — А вот хрен они…» Додумать не дала очередная атака, более опасная, чем предыдущие. Вынужденная уклоняться каждую секунду, Анко и опомниться не успела, как они отошли на несколько километров — грохот столкновения техник Футона доносился издалека. Теперь Сасори продемонстрировал, на что действительно был способен. Его контроль марионетки был совершенен, и ею одной он, казалось, был одновременно во многих местах, делая выпад за выпадом. Анко отбивалась и контратаковала, но железный песок в защите был не хуже, чем в нападении. «Ксо, ксо, ксо! — мысленно восклицала Анко; она понимала, что если не перехватит инициативу, то не продержится в таком темпе долго. — Нужно найти слабое место…» Вместо слабого места Сасори показал ей нечто поистине невероятное. Весь железный песок собрался вместе и сформировал что-то, поначалу походившее на большую чёрную и блестящую снежинку, но постепенно разраставшееся, заслоняя собой небо. А затем это нечто обрушилось на землю, дробя деревья и камни, круша всё. Анко стоило больших усилий извернуться и не быть нашпигованной на острые иглы, которые были кругом. Она оказалась на земле, лицом в пыли, но хоть жива после такой атаки — и то ладно! Сасори, кажется, этого не ожидал. — Ты ловкая, — чуть менее флегматично, чем обычно, заметил он. — Хотя, — добавил, когда куноичи уже поднялась на ноги, — недостаточно. Анко поняла, что произошло, прежде, чем почувствовала разрывающую боль, распространившуюся от левого бедра по всему телу. Опустив взгляд, она обнаружила царапину, разорвавшую кожу. «А в песке был яд… — пронеслась мысль, когда Анко упала на колени, не в силах стоять. — Ну конечно…» Железный песок вокруг исчез, отозванный марионеткой, и куноичи упала на бок. Она была наслышана о ядах Скорпиона Красных Песков и не питала иллюзий относительно собственных шансов выжить. Злобная сука судьба. Сасори подошёл ближе, остановился, молча наблюдая за тем, как Анко медленно теряет сознание. Наслаждался ли он или что-то решал для себя?.. — Иронично, — наконец произнёс он. — Всё кончается так, как должно было кончиться ещё тогда, у переправы во время Третьей мировой. — Ещё помнишь? — хрипло усмехнулась она. — Я всегда всё помню, — отозвался он и вновь замолчал. Надолго — Анко, так и не дождавшись его слов, отключилась.***
Их нашёл патруль из Такигакуре через два дня: её, едва живую, и тело Такеши. Орочимару-сенсей был безжалостен, как всегда. «Почему я жива? — мрачно спрашивала себя Анко раз за разом после возвращения в Коноху и похорон. — Чем я лучше Такеши?.. Нет, это должна была быть я…» И она запила — по-чёрному так, страшно. Все деньги, какие были в доме, спустила на выпивку, а после, когда они кончились, придумала перебраться куда-нибудь в Югакуре и зарабатывать на рюмку передком. — Как шиноби-то я ноль, — бормотала она, обращаясь не то к настольной лампе в спальне, не то к цветку в горшке, который в её унылую квартиру когда-то давно припёрла Куренай. — Разделал меня, как сопливого генина… Осуществить гениальную задумку ей не дали трое: Шисуи, Итачи и Какаши. Курс реабилитации под их контролем был суровее любой тренировки Ибики. Этот садист тоже приложил руку к исцелению, поделившись душещипательной историей дяди, который, когда пришёл печально знаменитый кризис среднего возраста шиноби, тоже отчаянно запил. Под чутким руководством друзей Анко выкарабкалась, но о возвращении в АНБУ, само собой, речи уже не шло. Она вновь, как в тринадцать, стала рядовым джонином, ходила на банальные миссии, предпочитая подолгу не задерживаться дома, — работа отвлекала от любых проблем, помогала сосредоточиться. Постепенно вернулся и интерес к жизни, и прежняя весёлость, и старые шутки в адрес Шисуи, на которые тот, ставший уже лейтенантом полиции, реагировал всё так же эмоционально и мило. Какаши тоже покинул спецотряд — Четвёртый доверил ему воспитание удивительной и многообещающей команды генинов, состоявшей из Узумаки Наруто, сына Четвёртого, Учихи Саске, младшего брата Итачи, и Харуно Сакуры, умненькой девочки из обычной семьи. Таким решением все остались довольны, даже Итачи, когда узнал, позволил себе улыбнуться — а улыбку его увидеть можно было так же часто, как уставшего Гая. Жизнь правда наладилась… И всё же Анко отчётливо понимала: ей чего-то не хватает. Чтобы исправить это, хотелось сделать что-нибудь — отвратительно знакомое чувство.***
Случай, подговорённый судьбой, не иначе, представился как всегда неожиданно. Анко была на задании — доставка свитка, ничего такого. Нудно, скучно, предсказуемо — такая вот жизнь, раз ухитрился вылететь из спецотряда. Когда они остановились во вшивой гостиничке на окраине большого города — денег на место поприличней не было, — её напарник, блеклый джонин за сорок, стал приставать: всё тянулся руками, норовил пощупать. — Грабли убрал, — резко осадила его Анко. — Эй, ну что ты ломаешься? — он заискивающе посмотрел на неё. — Все говорят, что ты никогда не прочь… — Ах, все говорят?! — вскинулась Анко. — Вот пускай эти «все» тебя и ублажают! Она выскочила на улицу и на всех парах двинулась к выходу из города — сейчас ей хотелось побыть одной, подальше от этого недоумка. «Этот придурок!.. — мысленно метала она гром и молнии. — «Все говорят»… Подумаешь! Все говорят, что Итачи не человек, но это же не так! Натрындеть много чего можно, и хрен это окажется правдой!..» Столкновение прервало ход её мыслей. — Внимательнее. «Это. Блять. Нереально». — Ты? — спросила Анко не то насмешливо, не то устало — сама не была уверена в итоговой интонации. — И ты, — Сасори обвёл её взглядом. — Уже не АНБУ, я слышал. — Вылетела за пьянку, — безразлично поделилась она и уточнила: — Добивать будешь? Он склонил набок голову. Вполне человеческий вышел жест для нукенина с его послужным списком. — А ты хочешь? Анко не знала точно, поэтому пожала плечами. Судьба уже шутила с ней столько раз — пускай, дура, подавится от возможности такого охрененного выбора, как бы насолить Анко ещё больше. — Ну, хотя бы не здесь. Тут он был прав, и Анко беспрекословно последовала за ним дальше по дороге. Они вышли за городскую черту и углубились в лес. Через некоторое время Сасори остановился. — А тогда спас ты меня зачем? — бросила Анко ему в спину вопрос, который раньше, сразу после случившегося, очень мучил её. Теперь уже это было не столь важно. — Я бы загнулась от яда задолго до того, как подоспела бы помощь. Зачем вколол противоядие? Сасори не ответил. Он развернулся, внимательно глядя ей прямо в глаза; куноичи вдруг показалось, что кукольник видит её насквозь не хуже, чем Учихи своим Шаринганом. — Точно хочешь? — ещё раз спросил он. Анко вновь пожала плечами — уже показала же один раз, что не знает, зачем уточнять по второму кругу? Пусть всё решает дура-судьба. Ну, и конкретно этот вот нукенин. Сасори плавным движением вынул кунай и подошёл ближе. Анко не отступила и зачем-то расставила руки — пожалуй, показывала, какая она хорошая мишень. И глаза закрывать не стала, как делали многие, — хотела видеть лицо человека, который её убьёт. «А ведь мы могли сделать это намного, намного раньше. Я бы тогда не подпортила жизни стольким хорошим людям». Он подошёл совсем близко, вновь остановился. Откуда эта медлительность? В бою он никогда не медлил, не любил ждать чужого хода. Всё-таки, что не так с этим парнем?.. И вдруг она увидела: в его глазах была в точности такая же пустота, как у неё самой. Вот тогда-то Анко зажмурилась. Она зареклась смотреть на свою пустоту, потому что это неизменно приводило её к слезам и желанию напиться до зелёных Кьюби. И чёрт возьми, она тысячу раз пожалела, что смежила веки, — как бы хотелось видеть выражение его лица, когда кукловод её поцеловал! Она инстинктивно протестующе замычала и отпихнула его. — Какого хрена?! — заорала Анко. — «Добить» не значит «поцеловать»! — Ты показала, что тебе всё равно, — неожиданно едко возразил он. — Так что я сам принял решение. — Реше… Что?! — Будешь и дальше кричать, заткну тебе чем-нибудь рот, — спокойно пообещал Сасори, притягивая её к себе. — Не сопротивляйся, это всё равно не поможет. И Анко поняла, что не будет сопротивляться дольше, чем того требует приличие.***
Она особо и не отбивалась — и теперь, лёжа без одежды в траве, ощущая её мягкие касания и собственную усталость, радовалась этому. Сасори стоял рядом и уже надевал защитную майку-сетку, вместе с ней словно бы возвращая себе обычную отрешённость. Впрочем, теперь ему было Анко не провести — она видела, как могут гореть его карие глаза. Закончив одеваться, Сасори обернулся и некоторое время молча смотрел на неё. — У тебя красивое тело. — Мм… — расслабленно протянула в ответ Анко. Она помнила о том, что он превращает шиноби в марионетки — и сейчас ей было удивительно на это плевать. Потянувшись было за плащом, Сасори остановился, передумав, и сел на траву рядом с ней, вновь рассмотрел. — Думаешь, какая бы отличная из меня получилась кукла? — спросила Анко, следя за ним из-под полуопущенных век. — Неплохая — бесспорно, — задумчиво отозвался Сасори. — Но вот что отличная — вряд ли. — Почему? — это задело. — Я недостаточно сильна для твоей коллекции? — Дело не в силе. Дело в том, что даже я не могу придать человеческим марионеткам одну важную характеристику, присущую людям: живость. Анко взглянула на него удивлённо и вскинула бровь. Сасори пояснил: — Считается, что часть красоты человека заключена в душе — и это правда. Я утверждаю вовсе не голословно; я видел людей с душой и без неё — в виде марионеток, сделанных из их тел. И, поверь мне, ни одна марионетка по красоте не может сравниться с живым человеком, — он усмехнулся. — Лишить тебя души и красоты было бы кощунством. — Ты псих, ты знаешь об этом? — почти весело уточнила Анко. — Такой вот псих-псих. — А разве ты сама здорова? — хмыкнул Сасори и вдруг улёгся, устроив голову на её животе. От прикосновений волос стало щекотно, а от его дыхания — жарко. — Я ушёл от Орочимару. — Чего так? — Не сошлись на почве Искусства, — Анко понимала, что кукловод лжёт, но настаивать на честном ответе не стала. Её разум, постепенно выныривавший из неги, захватила другая, куда более занимательная мысль. — А давай сбежим? — предложила она, не особо надеясь на согласие, скорее на обвинение в глупости. Поэтому удивилась, когда услышала простое: — Давай.