Wishing on a star (Pt. 1)

Фрею окружают враги. Во всех смыслах этого выражения: конечно, она счастлива, что наконец-то воссоединилась со своей семьёй, но только вот она всё ещё не совсем уверена, что готова к тому, насколько это небезопасно – носить фамилию Майклсон. Особенно, когда ты единственный член семьи, не обладающий бессмертием. И, самое обидное, что все эти самые враги – и не её враги вовсе. В данный момент, враги под вопросом принадлежат Нику, набиравшему их на протяжении тысячи лет, и потерявший защиту от них в виде кровной связи в один момент. До этого, это были враги Элайджи, и Ребекки, и Ника, и, немного, Кола, и снова Ника, и все они целились в неё, потому что она была мощным оружием на стороне Первородных, но она же была и самым слабым звеном. Самая старшая в их семье, она прожила в сотни раз меньше, чем её браться и сёстры, и да, у неё не было такого богатого опыта в жизни как у них, не было того же полнейшего разочарования в людях и мире в целом. Она была старшей, она взрослела, а не оставалась маленькой девочкой, но вот пожить, пожить она так и не успела. И, в отличие от её родственников, у неё не было вечности впереди – только одна человеческая, хоть и немного продлённая, жизнь. Так можно ли винить её в том, что она хочет эту жизнь прожить, а не провести, прячась по чердакам и отбивая атаки многочисленных сверхъестественных существ, ненавидящих её семью? Можно ли винить её в том, что она хочет попробовать кофе во всех кофейнях Нового Орлеана, или в том, что она хочет пойти танцевать в клуб? В том, что она хочет излить душу незнакомцу в баре или поехать посмотреть мир? Только вот фамилия её всё ещё Майклсон, а значит, что её, и так короткая, человеческая жизнь может оборваться в любой момент, потому что Фрею окружают враги. *** Баки один. То есть, конечно, у него, наверное, есть Стив и его кучка свободолюбивых героев с крыльями и суперсилами, но только он всё ещё чувствует себя как армия одного человека, эдакий швейцарский нож, всё ещё чувствует себя как Солдат, иногда. Он точно не чувствует себя как Баки Барнс – лучший друг Стиви из Бруклина (не Капитана Америки, нет, нет). Иногда, он думает, что это как палитра: Баки был синим цветом, Солдат – красным, и теперь, когда к нему начали возвращаться воспоминания обоих, он был ни тем и не другим, но он был и тем и другим одновременно. Переводя на метафору с палитрой, теперь он был фиолетовым цветом – чем-то абсолютно новым, неизведанным и непонятным даже ему самому. Только вот другие люди продолжали относиться к нему по-старому – кто-то, как к Солдату, кто-то, как Стив, как к Баки. И он уже не знал, как объяснить всем, что он уже больше никогда ими не будет. Особенно тяжело было с его бывшим лучшим другом – это для того прошло всего несколько лет, а для него самого прошли десятилетия, в течение которых, он, естественно, изменился. И Баки старался, честно старался снова стать тем же хорошим другом, хорошим человеком, которым его помнил Стив, но все его попытки перекрывались привычками и рефлексами, приобретёнными Солдатом. И всё, конечно же, полетело к чёрту благодаря тем самым привычкам, когда он, пытаясь защитить себя, случайно развязал настоящую, полноценную войну между Стивом и младшим Старком. И дальше, дальше последовало несколько дней наполненных размышлениями о том, как он портит все, к чему прикасается, и логическими цепочками, и приведшие к кульминации его экзистенциального кризиса, заключающейся в побеге в другой город и заглушении своих печалей в местном баре. Алкоголь помогает, конечно, и он может притвориться, что он нормальный парень, которого, может, кто-то ждёт дома. Пьющий пиво, смотрящий бейсбол, флиртующий с девушками и разговаривающий с незнакомцами в баре. Только вот, Баки совсем один, потому что всё, к чему он прикасается, летит к чертям, и самые близкие ему люди – это только что встреченные в баре незнакомцы. *** Фрею окружают враги. В прямом смысле – несколько десятков вампиров окружают её кольцами на пустой площади, и она не уверена, что её жизнь не оборвётся этим вечером, потому что эти самодовольные кровососы всё продумали. Ник и Хейли прячутся где-то вместе с Хоуп, Элайджа, Кол и Финн в разных концах города, справляются с диверсиями, призванными отвлечь их внимание от неё, и её магия пузырится под её кожей, тщетно пытаясь найти выход наружу, потому что их враги сделали что-то, чтобы заблокировать её силы. Вампиры ухмыляются в предвкушении того, как разорвут первородную ведьму на части, упиваясь её испуганным выражением лица и своим превосходством. Фрея, если честно, всё ещё мысленно зовёт их «Вампиры», или «Враги», или «Угроза» - потому что они для неё все уже на одно лицо и сил запоминать их имена просто нет. А ещё, они, также как и предыдущие, не очень отличаются оригинальностью, и используют самый заезженный план из всех возможных – план, который она раскусила ещё в свой первый заход. Так что Фрея распрямляет спину, улыбается, поднимает руки в универсальном «я сдаюсь» жесте и подаёт знак. Вампиры не понимают, что происходит – небольшие деревянные колы пронзают сердца одного за другим, прилетая неизвестно откуда, и, уже через минуту, ведьма стоит победительницей в центре площади, окружённая всего лишь посеревшими трупами её врагов. Фрею окружали враги, но это ничего: ведь на крыше дома напротив, Баки совсем один со своей снайперской винтовкой, и он вовсе не прочь доказать себе и незнакомке из бара, что даже если из-за него всё летит к чертям – это не обязательно плохо. P.S. Фрея облегчённо выдыхает, чувствуя, как магия, больше не скованная, снова начинает течь в естественном состоянии, и машет рукой подходящему к ней Баки. - Ну что, - говорит она, - Нью-Йорк? Раз уж, благодаря тебе, у меня появилось несколько свободных дней, я не против показать Железному Человеку, что такое настоящая магия. - Ты уже решила надрать ему задницу по полной, не так ли? – приподымает краешки губ Баки, и позволяет Фрее взять его под руку, как будто они самая обычная парочка, просто гуляющая по улицам Нового Орлеана. - Абсолютно! – широко улыбается в ответ она, показывая ямочки на щеках. И, может быть, это только начало их истории. А бардак, оставшийся за ними на площади, пусть убирают её братья.