Новый мир на обломках старого.

«Горизонт. Горизонт в нашем понятии это что–то красивое, куда заходит солнце или же садится. Когда небо становится красивым: розовым или же оранжевым, этим любуются влюбленные, а кто–то художник, он смотрит, а потом его рука плавно вырисовывает увиденное. Красивое зрелище и вот сейчас, с этой полуразрушенной высотки в Токио, я наблюдаю рассвет. Понятия не имею, сколько сейчас времени, да и все равно, более это не имеет значения. Время потеряло свою значимость, да и мир канул в лету. Полуразрушенная планета, полуразрушенные города, миллион ни за что погибших жизней. Просто потому, что однажды человек возомнил себя Богом, попытался изменить геном. Зачем-то человеку нужно было выбирать будущее, комбинируя нужное ДНК, расставляя нуклеотиды, словно по велению волшебной палочки, дополнять неполные, чтобы они были «чистыми», без изъянов. Быть совершенными... Но что, в итоге, мы получили? Бесконечную войну. Сражаясь за все и ни за что одновременно. Мы выстроили мир несбывшихся надежд, идя по головам и проливая на землю кровь. То, что должно было стать пропуском в новый мир, быть прорывом в генетике, искоренило человечество. Что же осталось от нас? Лишь горстка тех, кто выстоял против всего мира, против стихийных бедствий, против мести умирающей планеты. Наши жизни, кажется, не стоят ничего, но это не так. Мы те, кто готовы сражаться за свою жизнь, за место, под все еще горящим над нашими головами солнцем. Не важно, насколько сложно строить мир на развалившихся надеждах, на разрушенной земле, в разрушенных городах, мы его построим, во что бы то не стоило.» - Снова пишешь? – тихие шаги за спиной, ты всегда ходишь тихо, хотя ты совсем не маленький и совсем не щуплый. Мне нравится то, как ты двигаешься, как подходишь сзади, или же окликаешь меня, когда я куда–то спешу. - Как всегда, - отвечаю я, показывая тебе слегка помятый блокнот, его листки пожелтели от долго хранения на пыльной полке. Я понятия не имела, сколько ему лет и как долго он лежал там, где ты его взял. Просто однажды, ты принёс его мне и сказал, что мне понравится. И мне действительно понравилось. Я любила записывать мысли, но было просто негде. В мире более нет продовольствия, а все записи делались на каких–то старых огрызках, на вырванных из старых книг листах. Иногда мы закрашивали их белой краской, чтобы напечатанные буквы не сливались с буквами, написанными нами. - Что сегодня? – твой голос спокойный и нежный, словно бархатный. Слышу шум твоих ботинок, и ты садишься рядом, я улыбаюсь, смотря на закат, который кажется красивее чем что–либо, что мне доводилось видеть в этом прогнившем мире. - Сегодня о мире, о закате. - И каков же мир в твоем видении? - Такой, какой есть, но я смотрю в будущее, я верю, что оно есть. - Ты права, оно есть, - ты приобнимаешь меня за плечи, а я кладу голову тебе на плечо, слегка поворачиваясь к тебе и смотря в глаза, пальцами аккуратно покручиваю ручку в ладони. - У нас получится? – робко спрашиваю я, находя твою руку и поглаживая любимые пальцы, они касаются моих и под ласковые поглаживания переплетаются, словно это замок, который нас связывает. Я знаю, что на наших мизинцах есть маленькие красные ниточки, которые крепко завязаны и никогда не смогут развязаться. Как бы далеко мы не ушли друг от друга, они всегда будут связывать нас. Всегда. - У нас получится, - улыбаешься, поглаживаешь мое плечо и слегка наклоняешься, я прикрываю глаза и наши губы встречаются в чувственном поцелуе. Ты ласкаешь мои губы неспешно, нежно, словно я состою из песка и вот вот растворюсь, оставляя тебя одного. Мои губы льнут к твоим, я откладываю свой старый дневник и поглаживаю свободной рукой твою щёку, ощущая, как в груди растекается тепло, опутывая меня с ног до головы. Это я называю счастьем. Отрываешься и снова улыбка, улыбка, от которой на сердце сразу становится хорошо, проблемы уходят куда–то далеко на задний план, а мир, мир не кажется таким уж и прогнившим. Когда я впервые увидела тебя в «Бесстрашии», все, что я разглядела в тебе, это сурового и скрытого наставника, но чем больше я находилась бок о бок с тобой, тем больше осознавала, что ты не такой, каким кажешься на первый взгляд. И не ошиблась. Ты вдруг слегка отстраняешься, и я выпускаю тебя из объятий, замечая, что ты тянешься в карман штанов, что–то доставая, не пытаюсь заглянуть тебе за спину, чтобы увидеть. Знаю, что сам покажешь. Ты смотришь на меня серьезно и что–то зажимаешь в кулаке, заинтересованно смотрю на тебя с немым вопросом, а ты раскрываешь ладонь, и я смотрю на предмет в твоей руке. Коричневый медиатор на цепочке, цепочка ветхая, тоненькая, но видно, что серебряная, я даже понятия не имела, где ты мог её достать, но кажется, это для тебя что–то очень важное. Ведь ты умеешь играть на гитаре, поэтому мы вместе с Араки на день твоего рождения отыскали гитару, с трудом нашли, починили, вставили новые струны и даже обернули в подарочную упаковку. Я запомнила твой взгляд, он был настолько благодарным, что мы с Араки могли лишь улыбаться друг другу, понимая, насколько счастливым сделали тебя, подарив такую, казалось бы, незначительную вещь. Тогда, ты впервые играл этим медиатором, еще тогда на нем были некоторые царапины, видимо ты всегда таскал его с собой, тогда я осознавала твою привязанность к этой вещице, но не затрагивала эту тему. Если ты захочешь рассказать мне об этом - расскажешь, а я буду внимательно слушать и крепко сжимать твою руку. Сейчас ты аккуратно расстегиваешь цепочку, и я аккуратно убираю волосы на бок, чтобы позволить тебе надеть на меня то, что так было значимо для тебя. Когда медиатор соприкасается с кожей, я невольно трогаю его пальцами, ощущая царапины на пластмассовой поверхности. Сколько же пережил этот медиатор? Но я не решаюсь спрашивать, я лишь поднимаю глаза. Ты кладешь руку мне на шею, мягко поглаживая. - Однажды я расскажу тебе его историю, - говоришь, указывая взглядом на мой новый талисман, и я обнимаю тебя за шею. Твои руки обвивают мою талию, кладешь голову мне на плечо и прикрываешь глаза, а я прикрываю их следом. Меня слегка обдаёт легким ветром, но мне не холодно, потому что здесь ты. Я сжимаю тебя в объятиях сильнее и просто вдыхаю твой запах, который стал для меня родным. Мы столько прошли вместе, я готова пойти за тобой куда угодно, только с тобой. - Я никогда его не сниму, обещаю, - шепчу я тихо и чувствую, как твои руки сжимают меня сильнее, просто от того, что ты счастлив. - Ну что, поиграешь нам еще разок? – слышим мы голос рядом и перед нами стоит азиат со светло–коричневыми волосами, широко улыбаясь. На нем старые потертые кеды цвета хаки, светлая футболка, слегка растянутая и висящая на нем, как на вешалке, черные штаны, рюкзак малинового цвета за спиной, кажется, будто бы он стащил его у какой–то девчонки, и гитара. Я отрываюсь от тебя и улыбаюсь. Араки. Наш союзник и лучший друг, мы отстраняемся друг от друга, и он протягивает тебе гитару. Отпускаешь меня, забирая инструмент, я развожу костер из старых, помятых газет с помощью зажигалки, обставляя наш маленький костер, осколками многоэтажки из бетона. Мы садимся вокруг костра на небольшие сидения из старой, уже не пригодной для носки одежды, я улыбаюсь Араки, когда он протягивает мне чернику. Ягоды - это все, что теперь можно найти на природе, но это лакомство заставляет вспомнить о детстве, когда мир еще не был так плох. Но я не могу сказать, что мне больно, вспоминать детство, то, что мир тогда был лучше. На самом деле, это приятное чувство ностальгии. Ты начинаешь играть, приятная мелодия наполняет полуразрушенные стены нашего временного пристанища, нет сейчас мира, от которого ничего не осталось, нет сейчас холода, что опутывает опустевшие улицы. Есть только ты, я, Араки, маленький костер и гитара. Это наш маленький мир, хоть и всего на пару мгновений. Не важно, как много или мало у нас возможностей, мы сможем построить новый мир из останков старого, просто потому, что мы вместе.