Цель оправдывает средства

КИРК ХАНТ Это какое-то безумие. Одержимость. Ничего общего с желанием или страстью. Даже не похоть. И, конечно, не любовь. Что-то другое, непонятное и… пугающее. Как это можно назвать? Я не знаю. Когда мысли и чувства не только выходят из-под твоего контроля, но их даже невозможно объяснить самому себе — вот что пугает. Но ведь должна быть какая-то причина, почему меня замкнуло на Стоуне? А то, что именно на нём и именно замкнуло, сомневаться уже не приходилось. Плохо, что об этом знаю не я один, но просто отлично, что в курсе моего бзика оказался лишь Алан, а не весь наш курс, как могло случиться. Алу бы я, наверное, и так рано или поздно рассказал, между нами секретов нет. Но он — молодец, сам допетрил и до чего же в нужный момент. Спас меня буквально. — Почему он?! Почему именно Стоун? — я почти простонал в отчаянии. — Лучше он, чем я, — Ал улыбнулся насмешливо. — Я уж как-нибудь без твоих любовей проживу, — он с намёком потёр скулу, на которой наливался фиолетовым цветом синяк. Но я видел в его глазах не злость, а сочувствие. Он тоже испугался. Испугался за меня. А Стоун тогда даже не понял, насколько я был близок к срыву, что закончился бы для него, скорее всего, изнасилованием. Попыткой-то точно. А для меня… Даже думать об этом не хотелось. При куче свидетелей, среди бела дня. Если бы Ал мне не врезал, приводя в чувство. На рефлексах я ему ответил ударом на удар, но своей цели Ал достиг: рассудок он мне вернул. — Извини, такого больше не повторится, обещаю, — я тоже потрогал саднящий подбородок, вспоминая наваждение в душевой. Лучше бы не было ничего. Лучше бы после зачёта я не заходил в душ. Выглядящий в одежде дохляком и хлюпиком, Стоун в голом виде оказался стройным и подтянутым — ровные плечи, узкая спина переходящая в круглую упругую задницу с двумя ямочками чуть пониже поясницы. Вот эти ямочки и оказались последним, что сорвало стоп-кран в моей башке. Хотелось дотронуться до них пальцами, губами, вжаться в них телом. И я бы сделал это, если бы Ал вовремя не прочухал, что меня накрыло: «У тебя был вид зомби, заметившего последнего живого на планете, — Доули всегда уважал ужастики. — А когда ты к Стоуну попёр, как танк с поднятой, бля, пушкой, тут-то я и въехал, что пора вмешаться». На слова я не отреагировал, его останавливающую руку с плеча сбросил, тогда он воспользовался более действенным методом и зарядил мне хук в челюсть — очень отрезвляющий приём. Самое смешное и мой фарт, что никто в душевой, включая Стоуна, так и не понял, что произошло, и из-за чего два друга не разлей вода вдруг оказались на полу душевой, колошматя друг друга. Всё заняло минуту-две от силы. Когда к нам подскочили чтобы разнять, я уже пришёл в себя, пелена перед глазами прошла и возбуждение отпустило. Поднявшись с кафеля, мы с Алом вполне мирно доковыляли до раздевалки. Сейчас мы сидели на газоне под краснеющими кронами клёнов и вместе думали, что за напасть со мной приключилась и как с ней бороться. — Одно из двух, — мрачно проговорил я. — Либо я хочу альфу, либо Стоун — омега. Что вероятнее? — меня лично как-то оба варианта не привлекали, но второй мне был хотя бы понятнее. — А ты что чувствовал? Похоже на то, как с омегами? Я задумался. С одной стороны — физическое возбуждение присутствовало. Ещё как! Тянуло коснуться, ласкать, обнимать, владеть, взять, подчинить себе. Но с другой — нет, я бы не сказал, что испытывал обычное сексуальное влечение, то, что буквально взрывало меня изнутри, было сильнее и глубже, чем всё, испытанное ранее. Что-то ближе к жажде или голоду. Нестерпимо. Невыносимо остро. — Нет, не похоже. Ярче. Я никогда не терял головы, ты же знаешь, даже с течными омегами мог спокойно находиться рядом, — подумал ещё, скривился, с силой потёр лицо ладонями, но все же признался: — А тут… что-то среднее между желанием убить за то, что меня ломает из-за него, и желанием умереть самому, но не причинять ему боль. Не знаю чего больше. — Знаешь, Кирк, иногда ты меня пугаешь, — хмыкнул Алан. — Сам боюсь, — невесело усмехнулся я в ответ. — Значит, ближе первое предположение. Поздравляю, чувак, у тебя стоит на альфу! Может, это ты у нас омега? Жопа ещё не намокла? — Ал заржал, но быстро вернул себе серьёзность, стоило только бросить на него тяжёлый взгляд. Он показал ладони. — Всё-всё. Не боись, в твоей самцовости я не сомневаюсь. А вот в Стоуне… Но вряд ли на медкомиссии при приёме все внезапно ослепли и отупели, чтобы спутать омегу с альфой. Дело даже не во внешних признаках, бывает, что и омега как альфа выглядит, и наоборот. Запахи тоже дело такое — у всех по-разному проявляются, — я кивнул, соглашаясь, и вспомнил повара у родителей — аромат двухметрового толстяка-альфы больше подошёл бы хрупкому юному омеге. — Но внутренние-то органы не спрячешь, да и показатели в крови разные, — продолжал Ал рассуждать вслух. Несмотря на его кажущуюся несерьёзность, граничащую с разгильдяйством, парень он умный и рассуждал здраво. — А медосмотр для всех одинаковый, помнишь, как нас проверяли на способность выдержать нагрузки? А сколько анализов на отсутствие патологий и болезней сдавали? Стоун их все прошёл, значит, он альфа, — его слова звучали логично, конечно, кто бы допустил в военную академию омегу? Курам на смех! — Кирк, не все так трагично. В конце концов, есть же нетрадиционные пары? Но, конечно, лучше не палиться. Мне-то похрену, но наши тебя не поймут, родаки взвоют. Хотя, любовь такое дело, сам знаешь, полюбишь и козла… — Вот именно, козла! Ты рехнулся — не трагично? Я бы даже согласился, наверное, будь это кто-то другой. Но Стоун! — я с силой ударил кулаком по траве рядом с собой. Куда испарилось моё чувство прекрасного?! Хотя фигура у него ничего, весьма-весьма даже, ноги длинные и эти ямочки… Но альфа? Да ещё и так себе на морду лица. А, главное, с каким характером? Язва и хамло, каких поискать! Да это как в гремучую змею влюбиться! — Н-да. Тут ты, брат, попал, конечно. Взаимности от Стоуна добиться будет тяжело. — С чего ты взял, что мне нужна от него взаимность? Я просто хочу, чтобы это, — покрутил в воздухе ладонями, показывая бредовость «этого», — прошло. — Пройдёт. Дофамин вырабатывается в организме от восемнадцати месяцев до трёх лет. — Что? — Вот ты зря от продолжения курса химии в этом году отказался. Всё же просто, всё происходит на уровне гормонов. Смотри: гормоны, которые вырабатываются у тебя при виде Стоуна, провоцируют мозг на выработку веществ норадреналина, серотонина и дофамина, — перечисляя, Ал отгибал пальцы на руке. — Первые, — загнул два пальца обратно, — заставляют психовать, зато последний приносит кайф, неимоверное ощущение счастья. Ты испытываешь счастье? — он показал мне оставшийся торчать средний палец. Юморист хренов! — Да словами не передать какое! Харе издеваться! С чего вдруг у меня они начали вырабатываться? — Что-то на уровне феромонов тебя привлекло к Стоуну. Про феромоны рассказывать? — Не надо, это все знают, — именно феромоны, выделяющиеся кожей вместе с ароматами, имели определяющее влияние на выбор партнёра. — Ну вот, они запустили процесс в твоём организме и, похоже, хорошо запустили-и, — он покачал головой и присвистнул. — Вот поэтому тебя так ебашит не по-детски. — Это что, мне два года ждать, пока отпустит? — Не все так просто, — Ал нахмурился. — Я точно не помню, но вроде как под действием гормона человек может начать сходить с ума. Ща, погодь, я гляну в поисковике. Та-ак. Вот, читаю! Влюблённые люди не обращают внимания на происходящее вокруг, если находятся под влиянием химии любви достаточно долгое время. Вы не сможете ни полноценно работать, ни сосредоточиться на домашних делах. — Охуительная перспектива! — вмятина, образовавшаяся в траве в прошлый раз, стала глубже, а на костяшках у меня остались следы земли. — Яркие страстные чувства должны смениться чувством глубокой привязанности и уверенности в отношениях с партнёром. Любовь — это своего рода наркотическая зависимость, — продолжил читать с экрана Ал. Ага, а Стоун мой личный дилер! — Во! Со временем, при взаимности, наступает уменьшение и возможно даже прекращение выработки гормонов любви, если речь, конечно, не идёт об истинных парах, — Ал взглянул на меня, и мы синхронно помотали головами: бред, какая нафиг истинность! Нет, в истории известны случаи, когда и альфы оказывались истинными, но обычно по отношению к кому-то третьему. И уж в любом случае, ничем хорошим это не заканчивалось — сколько войн в древности начиналось из-за истинных пар, да хоть ту же Троянскую войну вспомнить! — Взаимности, говоришь? Тогда полегчает? Предлагаешь попробовать? — Ну да, ты же знаешь, нет того, кого нельзя было бы очаровать, соблазнить или банально купить, просто у каждого своя цена. Будет посложнее, чем с омегами, но нет ничего невозможного. Главное, что? — Правильно выстроить тактику. — Вот именно! А для этого? — Собрать максимум информации. — Кто владеет информацией, тот владеет миром! Садитесь, кадет Хант, зачёт! — Ал спародировал гнусавый голос препода по военной стратегии, и я заржал, вместе со смехом отпустило и внутреннее напряжение. Алан прав, если есть понятная цель, то сразу проще. Как говорится, все люди от природы бисексуальны, надо не париться и соблазнить Стоуна, вряд ли это будет сложно, а трахну его разок-другой, и наваждение отпустит. Ну, сотню-другую разочков. Всё приедается, стоит только это получить в достаточном для пресыщения объёме. Как я в детстве от мармелада с ума сходил, а сейчас смотреть на него не могу — почему? Да потому что в десять лет на своём дне рождения сожрал целую коробку, обожрался им до тошноты, и как отрезало. Так и здесь. — Ты прав, к черту предрассудки, сделаю Стоуну пару комплиментов, он сам мне с радостью отсосёт и жопу подставит! А уж до конца обучения он мне точно тыщу раз надоесть успеет. К выполнению плана я решил приступить, не откладывая и по всем фронтам: Ала заслал к друзьям Стоуна наводить мосты и прощупывать почву, а сам пошёл на разведку боем. Выяснить, где проводит свободные часы кадет Стоун, труда не составило. А выяснив, я десантировался на территории противника. А именно — в библиотеке. Где, как известно, ботаники чувствуют себя в своей среде, они расслаблены и не ожидают подвоха, а значит, наиболее уязвимы. — Прекрасный выбор, — незаметно подкравшись со спины к читающему за столом Стоуну, я перевесился через его плечо, делая вид, что заглядываю в книгу. В этот раз оставаться спокойным было проще, хотя ненормальное желание провести языком по выглядывающим из-под воротника рубашки выступающим позвонкам в основании шеи я подавил с трудом. — Тебя интересует уголовное право в средние века? — Стоун поднял голову и посмотрел на меня надменно, а я залип под взглядом его глаз. Фиалковых, чтоб их! Он закрывает их, когда трахается? Или наоборот распахивает шире? А губы закусывает или не сдерживается и кричит? Я бы хотел послушать, как он кричит, кончая. Очень. — Оч-чень… — что? Какое нафиг право? Силой воли перевёл внимание на страницу той книги, что он читал: «…частноправовой принцип преследования... окончательное утверждение инквизиционного уголовного процесса происходит в связи с рецепцией римского права…». Нихера ж себе! О! Инквизиция! Радостно уцепившись за знакомое слово, я с преувеличенным энтузиазмом воскликнул: — Они сжигали омег почём зря! — Да-а, широта твоих познаний восхищает, — Стоун захлопнул книгу. — Что тебе надо, Хант? Врать просто, если говорить почти всю правду, но недоговаривать. Урок старшего брата оказался как нельзя кстати. — Мне жаль, что в прошлый раз так все закончилось, — знал бы он насколько и почему мне жаль! — Хочу тебя… — а вот это чистая правда! Хочу, аж яйца звенят! — …пригласить в клуб, чтобы загладить свою и Алана вину. Некрасиво тогда получилось. Прости, — последнее слово я выдавил через силу, но утешил себя тем, что за моё унижение перед ним Стоун заплатит с лихвой. Ох, как он будет расплачиваться, раздвигая ноги и подставляя мне… — Бог простит. А насчёт клуба, нет, спасибо. — Что-о? Да ты… — так, стоп, оскорблять его в мои намерения не входило. Врезать бы со всей дури, чтобы стереть с лица неуместную у этого нищего выскочки высокомерность — кем он себя возомнил? За затылок ладонью, носом в стол с силой, чтоб до крови, не выпуская шеи из захвата выдернуть из-под него стул, да разложить прямо здесь! Благо и свидетелей нет, а престарелый библиотекарь-бета — глухой, как тетерев, это все знали. Какого ж хера! Почему Стоун так на меня влияет? Убить хотелось! И умереть потом самому. Да-а, вот про это я Алану и говорил. Хрен проссышь с этими гормонами что творится! Одномоментно ненависть и дикая тяга. А, кстати, почему только со мной такая петрушка нездоровая? На Стоуна-то почему не действуют мои феромоны так же? Или действуют, но слабо, а он по природе менее темпераментный? Тогда на стоны и крики в процессе можно не рассчитывать. Жаль, мне нравится звуковое сопровождение, когда под тобой кричат от страсти — это заводит ещё больше. Но, если Стоун будет лежать бревном — быстрее к нему остыну, тоже неплохо. Да только не дам я ему лежать бревном, уж он у меня постонет, попросит ещё да поглубже! Если сейчас не сорвусь и не напугаю его окончательно. Выдержка, солдат, и ещё раз выдержка! — Пожалуйста, Шон, — сквозь зубы, но тихо и вежливо начал я, — дай мне хоть один шанс доказать тебе, что мы с Алом не такие придурки, какими ты нас считаешь, — мало аргументов, мало! — И ещё. Я хотел поговорить с тобой… — о чем? О чем, блядь?! Как затащить побыстрее в постель? — Ты не думал о том, чтобы вступить в нашу команду по соккеру? — Что? — удивился Стоун, но я про себя охренел не меньше от того, что ляпнул. — А что? — раз начал, надо переть дальше. Напора и наглости побольше — на омег это действовало безотказно. — Бегаешь ты быстро, я оценил на зачёте. А сила там особая и не нужна, это же не американский футбол, а европейский, — как сказал, так и понял, что не так уж и соврал, а главное — это действительно будет круто, если он придёт в команду. Ну на игре, ясно, посидит запасным, зато общие тренировки — они сближают и вообще. — Нам бы не помешал такой нападающий, — это я уже, понятно, врал безбожно. Но тренера уговорю взять Стоуна в команду, ужом извернусь, но уговорю. — И для твоей характеристики в плюс, у тебя по физподготовке ведь не очень? А тут половину зачётов у Гиббса автоматом получишь, да и стипендия хоть немного, но выше обычной. Последние аргументы, похоже, сработали. Стоун мило, то есть смешно, дёрнул носом и неуверенно промямлил: — Ну я не знаю… Я зато знаю! Знаю, что как бы он ни ломался, я своей цели добьюсь! Отымею его хорошенько, и безумие пройдёт. Это всё гормоны, но когда организму что-то надо, лучше дать быстрее, пока он не взбрыкнул. Жажда — пей, голод — ешь, нужен по каким-то необъяснимым причинам Стоун — возьми! И отпустит. Обязательно отпустит. — Вот давай все и обсудим! Можно и не в клубе, чего выходных ждать? Вечером сегодня на кампусе пересечёмся, чипсов пожрём, пи… пепси попьём. Согласен? — не дожидаясь утвердительного ответа, я сграбастал его ладонь для рукопожатия. — Вот и молодец! Сегодня в восемь! Руку отпускать ужасно не хотелось, но мне нельзя было спугнуть эту робкую мышку, осторожно принюхивающуюся к сыру в мышеловке. Терпение на охоте — основная доблесть охотника. Вечером мы с Алом засели на кампусе. Там всегда народ тусит, уединения не достигнуть, зато и Стоун не должен был чувствовать себя не в своей тарелке, как в клубе произошло. И он пришёл. Вместе с Этаном ОʼХэллораном, но это меня не напрягло. Этан не мог нарушить моих планов. Будет у нас со Стоуном ещё время побыть наедине, если я всё сделаю правильно. Пепси, конечно, не пиво, но попивая его и треская чипсы, мы неплохо посидели. У нас сложилась вполне душевная компания: Стоун расслабился и уже не смотрел волком, говорил немного, но всегда в тему, Ал вовсю юморил, ОʼХэллоран тоже не отставал — ничего парень оказался, прикольный. А я превзошёл самого себя в искусстве скрытого обольщения. Ал изо всех сил сдерживался, глядя, как я плету паутину завуалированных комплиментов Стоуну, но периодически все равно срывался на ржач, придурок. Зато он успел собрать кой-какие сведения. Теперь я знал, что Стоун собирается после Академии поступать в юридический колледж — то-то он правом инквизиторским интересовался, ещё он единственный ребёнок в семье, увлекается фотографией, в музыке торчит от электро-хауса, любит детективы, терпеть не может спаржу, а в кино всегда предпочтёт комедию или боевик ужасам и мелодраме. Насчёт соккера мы договорились быстро, тут мне даже на руку сыграл ОʼХэллоран, поддержавший мою идею определить Стоуна в команду: «Может, хоть так курить бросишь!». Шон передёрнулся, но промолчал. Потом я ненавязчиво перевёл разговор на фотографию, мол, давно хочу камеру хорошую, но не знаю какую выбрать. И попал на золотую жилу — Стоуна буквально прорвало, он принялся, бурно жестикулируя, сравнивать характеристики различных марок и делать выводы, что лучше выбрать. Ал и Этан через пару минут заговорили между собой о чем-то другом, не выдержав массу специфической информации. А я внимал с восторженным видом, как Стоун заливается соловьём, и приговаривал: «Ну и ну, как интересно!». Я смотрел на его губы, не вслушиваясь в смысл. Слова проходили мимо, не задерживаясь в сознании, но приятный тембр голоса будил противоречивые (как же меня бесил этот раздрай внутри!) чувства: раздражение умничаньем, умиление увлечённостью, уважение к образованности и дичайшее желание заткнуть его рот своим членом. Дождавшись, пока он прервёт словесный поток восторгов в адрес какой-то модели Canon, я с абсолютно невинным видом закинул крючок: — Сходишь со мной в выходные в магазин? Я бы хотел с тобой вместе купить, раз ты в этом профи. Вот эту модель и куплю. — Но, — Стоун поперхнулся пепси, я легонько похлопал его по спине и, воспользовавшись моментом, провёл ладонью между лопаток. — Но она же такая дорогая, почти две тысячи, — уточнил, не веря, что я говорю серьёзно. — У меня от дня рождения на подарок деньги остались, — соврал я. Две тысячи, чтобы делать фотки, конечно, очень дорого, будто мобильником нельзя фоткать, но что не сделаешь ради своей цели. А папа только счастлив будет мне их дать, он крайне уважает все «творческие хобби». — Если ты мне поможешь, я мог бы тебе иногда давать ей поснимать, — фиалковые глаза загорелись восторгом, а у меня снова, который раз за вечер, встал член. Да что ты будешь делать! — Согласен? — Да-а, — выдохнул Стоун, глядя на меня словно на небожителя. — Конечно, согласен! Это же не камера, мечта! Только она без объектива продаётся, — добавил он озабоченно. — Надо объектив отдельно покупать. Ты не передумаешь? — Ты же мне скажешь, какой объектив подойдёт? Купим, — черт! Если он будет на меня так смотреть, я кончу! — Это супер камера! Ты не пожалеешь, — м-м-м, ты не знаешь, насколько прав, ответил я про себя. Не пожалею. Мысленно оттрахав Стоуна всеми известными мне способами, я слушал его и мечтательно улыбался. — Можно делать юстировку автофокуса объективов прямо в камере, прикинь? — Что ты говоришь? Круто! — «юсти…» что? И чего? — Ты мне объяснишь потом всё более подробно? — Да, если тебе интересно, то конечно. Ну вот, приманка проглочена. Если он так тащится от фотографии и чуть не дрочит на эту камеру, у меня появится прекрасный повод сблизиться. Очень сблизиться. А ведь ещё будут совместные тренировки по соккеру, где уже я буду ему объяснять и помогать. Прекрасные перспективы, и создал я их за один вечер. Вот, что значит грамотно подойти к выполнению плана. — Ещё как интересно! Я быстро всё схватываю, вот увидишь! — выдав очередную фирменную улыбку, я потянулся за новым пакетом чипсов. Ал подмигнул мне и незаметно показал большой палец. А Стоун продолжал сыпать непонятными терминами, рассказывая что-то про зону покрытия кадра фокусными точками. Глаза у него вдохновенно горели, разошедшийся румянец скрыл пятна на щеках, разлохмаченные волосы забавно торчали в разные стороны — Шон выглядел почти красавцем, увлечённо рассказывая про то, что ему действительно было интересно. Как бы я хотел, чтобы с таким видом он говорил обо мне, чтобы он любил меня больше, чем самую дорогую камеру… Что? То есть, ну да, ведь именно это моя цель. Интересно, сколько мне потребуется времени, чтобы его нагнуть? Пары недель, думаю, хватит. С запасом.