Призрак команды

Александров, покрутившись по коридорам и три раза свернув не в те ответвления незнакомого бункера, всё-таки нашёл дорогу в главный ангар Первого воздушного, к которому, согласно данной Коннором бумажке, он теперь был приписан. Хогина он помнил ещё с того раза, с тех пор, когда он был у них в гостях вместе с Джоном. Помнится, комэска сильно удивила его молодость. Конечно, времена настолько паршивые, что в бой идут уже чуть не с десятилетнего возраста. Но командир ВВС? Впрочем, в отличие от другого зама, шумного и взрывного, этот был образцом спокойствия. Комэск вообще лишь один раз видел, как Хогин вышел из себя, — когда Джон, попросив Артёмку усыпить их, пошёл с Титарём на разведку, в которой оказался на волосок от смерти. Коридор кончился огромной дверью, до середины прикрытой рольставнями, так что войти удалось лишь согнувшись почти до пола. Предосторожность, понятное дело. Попав в ангар, Андрей растерянно огляделся: несмотря на поздний вечер (можно сказать, ночь), там царило оживление: все куда-то спешили, готовя технику к завтрашнему бою. Ему с трудом удалось поймать одного бойца за рукав: — Командир где? Где ваш командир? — на слегка корявом английском раздельно спросил он. — Туда-туда, — тот вырвал рукав и нетерпеливо махнул рукой вглубь ангара. — Некогда, прости. Пожав плечами, комэск прошёл в указанном направлении. Хогину было скучно. Дуглас знал: если его охватывало такое состояние, значит, скоро начнутся большие проблемы. Поэтому он приказал приготовить к бою ВСЕ машины. Все без исключения. И сейчас с некоторой долей садистского наслаждения он наблюдал, как его ребята носятся по ангару взмыленной конницей. Ничего. Волка ноги кормят, как говорят русские. Кстати о русских. Что комэск забыл на его территории? Вроде как он в очередной игре Лидера, а значит, ещё один объект извлечения из будущих эпических проблем. Хогин тяжко вздохнул. — Товарищ командующий, по приказанию Джона Коннора приписан к вам и поступаю под ваше командование! — Александров отдал честь и протянул драгоценную бумажку. Он почти сразу уловил, что командир не в самом радужном настроении — всё-таки кое-что он умел в плане сенсорики. До Тёмки, конечно, ему было далеко, но мелкие фокусы ему обычно удавались. И подойти к людям в самый благоприятный для себя момент с просьбой он умел. Но сейчас было не до того, чтобы ждать. Пришлось лезть, возможно, под горячую руку. — Ага, — Хогин посмотрел на бумажку, потом с мечтательным видом на Александрова. — Ага. Его губы растянулись в счастливой улыбке маньяка. Точно как у Лидера, когда он переводил Хогина в свой воздушный. — Эй парни, кончай работу! У нас новенький! Щас посвящать будем! — А ночь на подготовку? — кто-то уже включился в любимую всеми игру. Что ни говори, повод отдохнуть отличный. — Времени нет, боевая обстановка. Ладно, русский, приму тебя к нам. Как не принять. Если влезешь вон в тот самолёт и пять минут в нем просидишь. Там живет наш командный призрак. Ты должен ему понравиться. Эй, ребята, принесите ему сто грамм! Вдруг призрак его трезвым не оценит. Сперва комэск чуть не попятился. Куда посвящать, кого, как?! Потом с трудом припомнил, что у него самого тоже был подобный ритуал. Когда-то. Уже довольно давно ему не доводилось проводить его лично: нечасто у них на базе появлялись новобранцы с материка. На то, чтобы собраться и улыбнуться не менее безумной улыбкой, у него ушло меньше минуты. — Фигня ваши призраки. Понравлюсь уж как-нибудь, куда деваться. Наши-то духи, чай, древнее ваших будут. Одним махом опрокинув принесённую стопку, он решительно полез в указанный самолёт, готовый встретиться там с самим чёртом. Хогин с задумчивым видом потёр подбородок. Вообще испытание было плёвое. Новичок забирается в старый самолёт, переделанный из ОУ, активирует управление пультом. Соответственно, машина никуда не летит, ибо не заправлена. И вообще — половины деталей в ней нет. Ходят легенды, что самолёт сделан из того первого ОУ, который подбил Коннор и из которого он слил бензин. Это был один из его легендарных подвигов. Самолёт стоит тут фиг знает сколько времени, в него мужиков старше Хогина засовывали на посвящение. В момент активации включаются все скайнетовские примочки типа гудения, красноватого света и непонятных электронных голосов. Чтобы добавить шика, люди встроили за креслом пилота механизм в виде рук терминатора, которые хватают объект и держат ровно пять минут. После этого люк открывается и участник аттракциона с воплем и матами вываливается наружу. Вроде и испытание прошёл, и память на всю жизнь. Главное, чтобы у русского сердце не хватануло. Пока Александров с пафосным видом грёб к трапу, Хогин послал одного из парней за лекарством. Тот притащил быстро: никому не хотелось пропустить представления. Хогин достал блокнот из кармана. Русский он знал неплохо. Можно записать на память забористые национальные выражения гостей. Забравшись в кабину, комэск с удивлением обнаружил сходство пульта с пультом Эриала, которым он управлял, когда разрушил базу Кузи. Вместе со всеми пленниками. И едва не похоронил заодно обоих лидеров. Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятные воспоминания, Андрей на секунду высунулся, сердито показал Хогину, наверняка помнившему те события, кулак и вернулся на место. Так, что делать-то надо? Двигатель, что ли, запустить попробовать? Так не взлетит же хреновина, древняя, как доядерный мир. Но надо — значит, надо, и он уверенно щёлкнул несколькими тумблерами. Пол в кабине содрогнулся, повторяя дрожь запустившихся двигателей, от знакомого гула почти заложило уши, что, впрочем, не помешал услышать скрежещущие голоса, послышавшиеся из динамиков. Это что, и есть призрак, что ли? Фигня какая-то. — И что это за фигня, а? — крикнул он, надеясь, что снаружи его вопрос услышат. — Призрак-то где? Хогин смотрел на процесс с недоумением. Вначале из люка показалась недовольная русская морда и показала кулак. Чего это он? А, ну да. В тот раз Лидера тоже едва на такой штуке не грохнул. У Хогина тогда не было его любимых пистолетов. И то, если бы он захотел отомстить, русский бы так легко не отделался. Ладно, не в том дело. Неожиданно люк задраился и самолёт с натужным гулом стал медленно вращаться на месте. — Что за чертовщина? — тихо спросил один из солдат. — Не знаю. Если что, тащи бронебой. Жахнем по мотору и достанем его вручную. Я проснулся от разливающегося по всему телу тепла и сделал глубокий вдох. Вкусно пахнет. Душой, большой и сильной. Частью меня часто становились люди, но они убегали в злобе и ужасе. После того как разум отца покинул меня, сюда долго, очень долго никто не заходил. Я попытался с ним поговорить, но существо не понимало язык машин. Может, я был единственным человеком, копию разума которого поместили в машину. И мне вечно суждено тут томиться. Как подать знак, что я всё ещё жив? Может, они добьют меня или, наконец, отправят в бой? Я решил попробовать взять на себя управление теми лишними деталями, которые были вне моей изначальной комплектации. Положил железную ладонь человеку на плечо. — Эээээ, какого лешего?! Вы перепрограммированных и тут держите, а?! Народ?! Комэск бы с радостью выскочил из кресла, но кабина этого Эриала была слишком тесной. Правильно, ведь её никто годами не переделывал для перевозки личного состава. А Сеть наверняка не предполагала наличия в своих железных птицах пилота. Неожиданно самолёт тряхнуло сильнее, словно бы он уже не стоял на месте а, как минимум, поворачивался вокруг своей оси. Если эта шутка, то весьма дурацкая. И как-то уже не сильно похоже на посвящение. «Да какого тут творится-то, а?!» — мысленно взвыл Андрей, на секунду забыв о контроле над своей слабенькой телепатией. «Поговори со мной. Мне плохо. Я заперт. Никто не хочет призвать меня на службу». «Ха…» — комэск поёрзал и напряжённо дёрнул плечом, пытаясь скинуть слишком крепко сжавшую плечо руку терминатора. — «Я думал, они прикалывались, говоря про призрака… ты ж призрак?» Разумеется, ни к чему подобному Александров готов не был, но к упрямым, труднопреодолимым обстоятельствам приспосабливаться умел. Приспособился же он к своей вечной молодости, подаренной излучением? «Призрак? Нет. Я был человеком. Меня звали Генри. Скайнет похитил меня вместе с моим самолётом. Он что-то сделал с моим разумом. Моё тело мертво, а я здесь. В этом самолёте. Он приказал мне убить Джона Коннора. Я слышал о нём, я верил ему. Я позволил ему меня убить и забрать мою кровь. Думал, это конец. Но он меня сохранил. Без крови, без движения. Я пытаюсь говорить, но меня не слышат. Ты слышишь. Прошу, помоги». — Грёбаная сука железная! — прорычал Андрей. Конечно, поводов верить голосу, неожиданно заговорившему с ним, у него не было никаких, но и не поверить он не смог. Слишком много чудовищных экспериментов машин он видел за эту войну. Да и потом… надо же как-то выбираться отсюда? «Чем я помочь могу тебе? И это… мне бы сказать им пару слов. А то ещё полезут меня спасать, когда не надо». Я помолчал. Без шансов. Он не поможет. Никто мне не поможет. «Попроси, чтобы они меня быстрее разобрали». Я распахнул люк, едва не зацепив висящего на моей поверхности человека. — Чёрт побери! Хогин выплюнул отвёртку. Ему удалось запрыгнуть на крыло самолёта. Стрелять побоялись: вдруг самолёт загорится и русский не успеет выбраться? — Ты как там? Живой?! Мужик, прости. Это не мы! Тебя всего лишь лапы терминатора должны были по плечу похлопать! Что там произошло?! Хорошо хоть, эта штука остановилась! Комэск, нахмурившись, выбрался из кабины и осторожно провёл ладонью по боку машины. «Прости, что не могу большего, Генри». — Не вы, разумеется, — он усмехнулся. — А я думал, что про призрака вы шутили. Ан не шутка. Тут он. И очень хочет уйти. Ты что-нибудь слышал о пропавшем пилоте по имени Генри? — Их столько пропало… Дуглас поверил Андрею сразу. Странно русский смотрел. Такому взгляду веришь. — Только вот беда: разобрать эту дуру нет сил. Какая-то улучшенная технология. Даже Скайнет уже таких не делает. Талисман наш эта железка, можно сказать. Каркас даже не передвинуть. Как затормозил, так и останется. Машины буксуют, не тащат его. Термы даже не сдвинут. Скажи своему духу, что только благодарить можем каждый день. А большее от нас не зависит. Андрей тяжело вздохнул и передал эти слова духу. «Жаль, что летать ты уже не можешь. Я бы тебя с собой забрал. Может, наши мастера и придумали бы чего. Да и без дела бы ты не стоял, если что». «Меня тогда машины старые сюда доволокли. Но такие уже разрушились. Все равно спасибо, братишка. За надежду».

***

Прошло не так уж много времени, когда ко мне подошёл он. Это был Лидер, но он уже не был человеком. Он оторвал блок с моим мозгом, как будто я ничего не весил! Я испытал ужас и облечение. Всё. Точно всё? Мой разум накрыла темнота. Но, когда я очнулся, я стал намного больше и сильнее. И рядом был он! Человек, умеющий слушать. «Эй, привет, братишка». Я позвал его. И тут почувствовал это. Силу. Он как обновлённый Коннор теперь! «Вы нашли странный способ победить... Ну и ладно. Ты прошёл посвящение, железный. Добро пожаловать в семью». «Генри! А я думал, не поболтаем больше… железный? Я? Ты что имеешь ввиду-то?» «Ты как Джон теперь. Сильный», — зря я начал этот разговор. Может, он не знает. — «Ну и как вот тот. Лысый». «Чт…» — хотел было переспросить Андрей и осёкся, вспомнив странное ощущение при рукопожатии Лидера. — «Ах он!.. Да он… да я… да я его щас!...» «Отставить. У него своей работы полно. Докладывай, комэск. Что ещё за Генри?» Голос командира ошарашил Александрова не меньше, чем голос Коннора тогда, в грузовике. Но, в отличие от того раза, успокоиться удалось проще. Хм? Может, быть машиной не так и плохо? Всё же по-прежнему на стороне людей. «Да вот он, Генри-то», — комэск похлопал машину по борту. — «Кажись, Коннор часть старого ОУ в нашу птичку приспособил. Ну и его заодно. Генри, знакомься: это наш командир, Александр Титарёв». «Приятно познакомиться, сэр. Генри Обрайт. Поступил под ваше командование по нечаянному приказу командира Джона Коннора. Рад служить, сэр». Андрей улыбнулся. «Ладно, Генри. Летим домой. Конечно, у нас тоже есть своё посвящение… но будем считать, что ты его уже прошёл, раз командир не против. Добро пожаловать, Обрайт. Теперь мы одна команда».