Приручение

Порой Поперечный всерьез перебарщивал со своей упертостью. Миша часто нервничал из-за этого рыжего засранца, переживал, когда тот пропадал в барах без него. Куда уж Кшиштовскому «на старости лет» на тусовки и вечеринки? Однако, в этот раз дело не в тусовке, вечеринке или баре. В этот раз всё набрало странный быстро крутящийся, как волчок, темп. Видимо, Поперечный заразился этим от Баженова, кто знает, но его заигравшую в жопе молодость не мог усмирить даже сам начальник отдела — и речь сейчас шла далеко не о Ларине, нет, Мишу весьма повысили с тех пор. Рыжий постоянно ввязывался во что-то, даже Кшиштовский порой не знал, где пропадает его Даня. В этот раз они разругались из-за какой-то бытовой чепухи, Поперечный никак не хотел отказываться от травы, а у Миши была больно крутая трубка для курения, так что грех было не воспользоваться ей. Как вы поняли, сам ее владелец был не в восторге от этого. А что же сейчас? Миша битый час вместе с Киром искали Поперечного в лабиринте улочек, нагло пользуясь своим рабочим автомобилем. Агашков выглядывал со своего пассажирского сидения следователя — с такими связями повышение рыжего было не удивительно. Даня пропал на неделю, а начальник отдела в очередной раз беспокоился за него ночи напролет. Подозрительно знакомая рыжая макушка сверкнула за поворотом. Миша мягко остановил машину около нерадивого полицейского, а после выглянул в окно, приопустив стекло. От Поперечного несло перегаром, а в руке был пластиковый стаканчик с алкоголем. Даня придирчиво заглянув в салон, не обратив внимания на Кира.  — Какого черта ты тут забыл? — недовольно произнес он, а Агашков лишь прыснул.  — Тебя не было всю неделю дома, я подумал, что ты немного заблудился и решил помочь, — сонно ответил Кшиштовский, насупившись. Он слишком хотел спать, время на выяснения отношений найдется завтра.  — Миш, почему я не могу тратить свой отпуск на то, что хочу? — фыркнул Поперечный, а после опустошил свой стаканчик. Да, у него был отпуск. Рыжий гулял неделю, зато вот отдыхал месяц. Все по заявлению, не подумайте, просто нужно было оклематься от всего происходящего. Не хватало какой-нибудь взбучки, которая растрясла бы от рутины. Ему бы мог помочь Евген, затащив их в полнейшую задницу, а после щелчком пальцев вернул бы обратно в серые будни. Но Бэда не было, поэтому тусовки заменяли ему ту обстановку и атмосферу, которая обычно крутилась вокруг пьяного накуренного Бэдкомедиана. Музыченко и его компания прекрасно подходили на роль баженозаменителей, поэтому ближайшую неделю он не выходил из тату-салона ребят, накуриваясь в свое удовольствие. Кшиштовский не мог ему это дать, он был слишком уютным и правильным для этого дерьма.  — Потому что ты не рок-звезда, а полицейский, — буркнул Миша, глядя на рыжего. Тот подавился выпивкой в ту же секунду, словно его сейчас обозвали и унизили, а он никак этого не ожидал. — Ну залезай что ли.  — Ох, спасибо, у-ху, — саркастично скривился следователь, скорчив мину, отходя от окошка автомобиля. Агашков мысленно заливался хохотом, однако виду не подавал.  — Ты повыпендриваться что ли вздумал? — слегка повысил голос бородач с водительского сидения. Он столько раз за этот месяц его вытаскивал из разного дерьма, накуренного, пьяного, а теперь он ещё и язвит!  — Знаешь что? — несдержанно прикрикнул Поперечный, вновь заглядывая в салон авто, чтобы увидеть «начальника». Хотел бы он высказать всё, что думал по этому поводу, но коллега на пассажирском мешал.  — Знаю, — так же громко ответил Кшиштовский, нахмурившись. Даня начал бы поднимать ранее обсуждаемую тему, а при Кире этого никак не хотелось делать.  — Знаешь?  — Что?  — Вот и молодец! — фыркнув, рыжий направился прочь, однако с его пьяной походкой далеко не уйдешь. Терпение лопнуло. Сколько раз он его вытаскивал из передряг? Сколько раз было дано обещание не пить в таких количествах? Их так много, что и на пальцах не пересчитать! Этот сукин сын не ценил всей заботы, раз за разом нарушая собственные обещания. Что за человек, а? Ну он сейчас-то начистит ему рыжую морду, он-то начистит! Наплевать уже на недосып и усталость — к черту!  — Иди сюда, блин, крысеныш! Сука, доберусь до тебя! — Миша выскочил за следователем, быстрым шагом нагоняя того. Агашков же остался в машине. Теперь в свете фонаря он смог заметить и оценить вид Поперечного полностью: синяки осели глубже обычного, куртка нараспашку, оттого можно заметить на шее тоненьким шрифтом набито «непродольный», а в мочке уха можно различить что-то отблескивающее — на днях прокололи что ли?  — Ты, что, охуел в край? — крикнул Кшиштовский, схватив рыжего за то самое ухо, от чего он взвыл. — У тебя что, кризис среднего возраста? Как же повезло, что время позднее и прохожих не было. Поперечному была далеко не в радость такая навязчивая нянька.  — Да это же временно, че орешь-то?  — А сережка?  — Да клипсу у Юры спиздил, разок всего надел! Бородач цыкнул, а после потянул за собой рыжую занозу в заднице. Да, прямо так, за ухо, к машине, где их мирно дожидался Агашков, переигрывая во все игры, что были у него на смартфоне. Закряхтев и заойкав от внезапной боли, следователь плелся за ним. Всё же у самой двери Даня смог выбраться, вывернувшись, оставив гребанную клипсу в руках у начальника. Он смотрел на Мишу несколько секунд, а тот, тяжело дыша, рявкнул:  — Залезай! Ухо болело, а ещё неимоверно пекло, видимо, покраснев. Шмыгнув носом, Поперечный поправил свой рюкзак и, выбросив стаканчик в урну, забрался в автомобиль, буркнув напоследок: «Сука тупая». Похоже у Дани действительно начался кризис среднего возраста.  — Урод, блин, ты ещё повыпендривайся мне тут! — крикнул Миша, в полуоборота глядя на севшего следователя. В ответ он получил обиженное повторенное «да ты сука тупая», слегка приглушенное от толстовки, в которую рыжий укутался.  — Сядь тихо и сиди, понял?! — теперь Миша окончательно вышел из себя, прикрикнув на Поперечного уже по-настоящему угрожающе. — В обезьяннике переночуешь, подумаешь над своим поведением! Почувствовав настрой бородача, Даня успокоился, пытаясь сосредоточиться на городском пейзаже за окном. Начальник отдела, заведя машину, тронулся с места и поспешил в участок. До него они добирались в полной тишине даже без радио. Агашков мерно продолжал собирать комбинацию фруктов в игре, пытаясь отвлечься от этих каламбурных ребят. Один как мамочка-клуша, другой как подросток. Такие глупые, ей Богу!

***

Даня проснулся на неудобной лавке за решеткой. Миша не шутил, не блефовал, отправив следователя действительно в отрезвитель. Пахло терпким мужским потом и мочой — рядом с рыжим расположился бомж, от чего тошнота, помимо ужаснейшей головной боли, подступила к горлу. Во рту почувствовался привкус блевотины, Поперечный кубарем скатился со скамьи на холодный пол. Кир, что в это время заполнял бумаги за столом, поднял взгляд на протрезвевшего следователя. Агашков фыркнул себе под нос и пошел открывать.  — Ну что, непродольный, у тебя всё ещё кризис среднего возраста?  — Отъебись, — хрипло буркнул Даня, хмуро взглянув на коллегу, выходя из отрезвителя. Бомж что-то пробормотал, но он не слышал, что.  — Миша ждет тебя у себя, — добавил следователь, возвращаясь к бумагам. Голоса окружающих били по ушам, голова раскалывалась. Голополосов, проходящий мимо мрачного Поперечного, отвесил какой-то отвратительный каламбур, на что получил выразительный средний палец вместо ответа. Залив в себя полкулера у кабинета Кшиштовского, некогда принадлежащего Ларину, рыжий уселся на диван возле стола секретаря. Секретарша уже не удивлялась ни бухому следователю, ни его наглому тону, продолжая листать глянцевые журналы или играть в косынку. Даня разлегся на мягком диване, устроив ноги на подлокотнике. Было изначально понятно, о чем хотел поговорить Миша. После подобных выходок его реакция была вполне обоснованной. Честно говоря, следователь и сам не до конца понимал, почему он это творил. Мало адреналина и алкоголя в крови, или что? Хотелось бухать, курить, а с такой-то проверенной компанией сдерживаться становилось труднее. Он всё ещё любил Кшиштовского, всё ещё хотел его, но бонг Юры был почему-то привлекательнее. С другой стороны, очередная промывка мозгов просто обязана быть последней. Рыжий давно хотел это бросить, но сила воли у него была ни к черту. Было видно, что бородач уже порядком подзаебался вылавливать его по всему городу, везти домой, приводить в чувство, отмазывать на работе. А ещё порой давила та ответственность, что на него взвалил Баженов. Он явно «оставил» город на него, оставил его в качестве «замены» себе, потому что предугадал события заранее. Теперь так же «владеть» их городком предстояло Поперечному, а он непросветно пьет! Пальто Бэдкомедиана вполне символично пылилось в шкафу, и бабье лето здесь не причем.  — Босс ожидает вас, — монотонно сообщила секретарша, и Даня, пошатываясь, зашел в кабинет. Света всегда молчала, хотя явно знала больше, чем положено. Миша сидел в своем кожаном кресле слегка откинувшись на спинку. Даня осторожно присел напротив, шмыгнув носом. Наверное, от него сейчас неслыханно несло перегаром. Начальник отдела выразительно посмотрел на рыжего, а после сказал:  — Дань, что это было? — спросил он, глядя на подчиненного даже немного по-отечески. Поперечный молчал, сверля дыру в полу взглядом. Было стыдно.  — Ты ведь прекрасно знаешь, что я позволяю тебе намного больше, чем стоило. Я хочу держать тебя поближе к себе, но ты мне просто не даешь этого сделать, Дань, — горько произнес бородач. — «Непродольный»? Ты же полицейский, тебе нельзя себя так вести. У меня нет выхода, пойми.  — Ты что, хочешь меня уволить? — встрепенулся рыжий, вскочив со стула.  — Ты не оставляешь мне выбора, — бородач тоже встал со своего места, нависая над столом.  — На хуй выбор! — нахмурился он, понимая, что Кшиштовский говорил это серьезно. — Я помог вам раскрыть столько преступлений, меня нельзя увольнять! Ты… Ты мой, — запнулся Даня, — л-любовник в конце концов! Меня же не возьмут никуда!  — Ты сам виноват в этом дерьме, — отрезал Миша, повышая голос. — В этом полностью твоя вина, Поперечный! И вообще, наши личные отношения не должны влиять на работу!  — Ты хочешь об этом поговорить? — кипел рыжий, громко выдыхая через нос.  — Да, я хочу об этом поговорить! — это было слишком личное, таящееся в глубине души. — Да, у меня есть основания того, что ты трахаешься с кем-то на вписках, но, опять же, я хочу уволить тебя не из-за ревности, а из-за многочисленных нарушений. Бог ты мой, как ты этого не поймешь!  — А мне кажется, ты просто раздуваешь невесть что из ревности! — стыд был успешно забыт Даней. На его смену пришло знакомое ехидство. — Ты завидуешь ребятам, жалеешь, что не можешь развеяться хоть раз по-нормальному! Сидишь и пропердываешь свое кресло, ссыкуя хоть раз сделать что-нибудь дикое, потому что очко сразу взыграет, да?  — Крысеныш, да я…  — Ты зовешь меня так уже, блядь, второй год! Как неоригинально, сука, для начальника начальников!  — Не оригинальнее, чем твоя татуировка.  — Ссыкло!  — Пиздюк мелкий!  — Старый пердун!  — Да я из тебя всё дерьмо, блядь, вытрахаю, — прорычал Кшиштовский, схватив следователя за ворот футболки и впившись в его губы поцелуем. Он вышел смазанным, Поперечный начал вырываться, но бородач не позволил ему отстраниться. Кусая губы, соприкасаясь зубами, они целовались, пытаясь перенять инициативу. Миша сжал ткань в руках крепче, когда рыжий прорычал в поцелуй, наслаждаясь его резким грубым поведением. В отместку за помятую футболку рыжий укусил любовника за нижнюю губу, но из-за того, что тот дернулся, в поцелуй примешался вкус металла. За этой страстью они не заметили деликатно-вежливый стук в дверь.  — Блядь, ребят, не здесь же! — голос Кира подействовал отрезвляюще. Оба резко отстранились, отводя взгляды в разные стороны. Кшиштовский слизнул кровь с губы. Оставив бумаги на столе, Агашков мгновенно удалился, что-то пробурчав про дело какого-то маньяка. Свету можно было уволить хотя бы за ее внезапные похождения в буфет без предупреждения, потому что последствия от этого нес именно Кшиштовский.

***

Солнце припекало, шум прибоя успокаивал расшатанные за столько лет нервы. Евген наслаждался солнечными ваннами, лежа на мягком полотенце. Год жизни в Калифорнии пролетел незаметно, стоило ему устроиться здесь на работу, благо английский и испанский он прекрасно знал ещё с детства. Работал он скромным кассиром в тухлом круглосуточном магазине, но и этого вполне хватало на еду и редкие излишки. Зато теперь он жил с Русланом и ни капли не жалел об этом. Рус словно вернул свои сладкие года, позволил себе расслабиться, открыться. Он был той же язвой, так сексуально кусающей губы, ведь никто не отменял ехидство, но, казалось, Руслан вернул свое очарование и прежнее кокетство. Усачев сжег свой паспорт к чертовой матери, стал Вихлянцевым окончательно. Евген же сделал себе поддельный паспорт ещё тогда, у Яна. Топлес любил его деньги не меньше, чем свою снайперскую винтовку. Его братва держала язык в жопе, послушно охраняя особняк Баженова, а так же самого Снейлкика. Да уж, кто бы мог подумать, что Ян волонтером работает в детских учреждениях?.. Вихлянцев, наплескавшись в ласковых волнах, вернулся обратно к Баженову, окатив того случайно песком. Бэд посмотрел на него сквозь очки, усмехнувшись, а Рус самодовольно устроился на полотенце рядом. На самом деле, они редко выбирались так на пляж вместе. Евген работал днем, а Руслан подрабатывал официантом в пляжном кафе, так что его, в принципе, уже знали. Выглядели они, наверное, как парочка, тем более здесь прятаться уже не имело смысла. Баженов прикурил, вдыхая старый добрый дым Lucky Strike. Руслан же, решив подшутить над рядом лежащей женщиной, загорающей топлес без верха, положил себе на соски маленькие ракушки. С велико-важным видом он, сложив руки в замок за головой, принимал солнечные ванны. Чтобы не мусорить, Бэд встал с полотенца и направился в сторону мусорки, пообещав Русу вернуться через пять минут. Выбросив окурок, он уж собирался купить им что-нибудь попить, как его остановила девушка, аккуратно положив ладонь на плечо. Она тихо извинилась, сказала на ломанном английском, что хотела бы познакомиться с ними. Евген по старой привычке принялся анализировать уже на автомате. Говоря о «них», она скорее всего подразумевала в большей степени Руслана, судя по метающемуся взгляду к их полотенцам во время просьбы. Испанка, судя по внешности, среднего телосложения, красивая форма груди. Хочет подкатить к Вихлянцеву через него, всё ясно.  — Lo siento, pero es mío*, — тихо ответил он, зная, что Усачев может его прекрасно слышать. Да и слышал, скорее всего.  — Comprendo**, — немного грустно усмехнулась она. Вернулся Баженов без напитков, зато его встречал заинтересованный взгляд Руса. Да, тот определенно слышал их разговор.  — Ну и о чем же она спрашивала тебя, м? — промурлыкал он, ухмыляясь.  — Спросила, где есть ближайшее кафе. Ничего такого, что могло заинтриговать тебя, — прыснул Бэдкомедиан и вновь распластался на полотенце. Ну, а Руслан что? Руслан ничего, лег на песок обратно. Евгену ведь не обязательно знать, что Вихлянцев говорит на испанском похлеще него.