Когда кричат совы

Доминик открыл дверь своим ключом и прошел в маленькую прихожую, единственной примечательной деталью которой было обилие пустых бутылок в углу. Бутылки эти стояли здесь постоянно. Иногда их количество убывало – Скотт любил порой мастерить кораблики в бутылках, Артур любил экспериментировать с горючими смесями как средством для уничтожения нежити, и бутылки для этих смесей были отличными сосудами. Использованные бутылки, впрочем, быстро восполнялись – оба британца по достоинству оценили еще в первые годы жизни в Австро-Венгрии милые местные привычки, вроде кофе с ромом или глинтвейна сырым холодным вечером. Уже отсюда, из прихожей, снимавшему пальто и шарф Хедервари был слышен разговор отдыхавших после ночной охоты коллег. - А я тебе так скажу, Скотт, - говорил Артур убежденно, - может, конечно, и настанет, как ты утверждаешь, время, когда языком общения между всеми народами вместо французского и немецкого станет английский, да только эти лягушатники скорее выучатся русскому и будут вести все переговоры на нём, чем станут говорить на нашем языке. Они упрямы как ослы. - Ты сам-то, Арти, уж не по тем ли самым причинам предпочитаешь немецкий? – невинно уточнил Скотт. - Немецкий нам нужен для коммуникации с местным населением, - важно ответил Артур. – И здесь от него проку в разы больше, чем от французского. - А как же те, кто не знает немецкого? Какие-нибудь венгры, например? - А для венгров у нас есть Доминик. Доминик, усмехнувшись, прошел в гостиную. - О, вот и он, легок на помине, - несмотря на ворчливый тон, Скотт приветливо улыбнулся и отсалютовал ему чашкой с чаем. – Собрал уже вещички, красавец? - Собрал, - подтвердил Доминик. – Ближе к обеду отходит поезд. - Значит, направляешься в Семиградье [1]? – уточнил Артур. - Господин Лорант Надь, который прислал мне письмо, очень об этом просил, - ответил Доминик, присаживаясь на диван. – Так и написал: «От достойных доверия людей мне стало известно, что я могу обратиться к вам по поводу моей проблемы…» И дальше заявил, что у него есть все основания полагать, что его преследует вампир. - Тогда тебе действительно стоит поторопиться, - хмыкнул Артур. – Сколько я занимаюсь этими тварями, ни разу еще тот, кого они облюбовали в качестве жертвы, долго не жил. - Если, конечно, не прибегал к нашим услугам, - не без самодовольства вставил Скотт. Артур, обычно не терпящий, когда его перебивают, столь уместную ремарку принял спокойно и поинтересовался: - Куда именно ты едешь-то, Доминик? - В Сентаготу [2], - пояснил Хедервари. - Ну, что ж, - Артур прочистил горло. – Напутствий давать не буду, большой уже мальчик. Но, если вдруг окажется, что там кровососов целая семейка, или тварь будет слишком ловкой, имей в виду, что мы со Скоттом всегда на связи. Если понадобится, приедем с первым же поездом. - До Сентаготы не ходят поезда, Артур, - улыбнулся Доминик. [3] - Что за глушь, - вздохнул Кёрклэнд. – В любом случае, я надеюсь, что дело совершенно заурядное и в эту дыру мне ехать не придется. - Спасибо, Артур, - совершенно серьезно поблагодарил Доминик. В устах Кёрклэнда такое заявление было едва ли не самым теплым пожеланием удачи, на которое тот был способен. - Отхвати себе там бабенку покраше, чтоб не было так скучно, - посоветовал Скотт, разваливаясь в кресле. – Я где-то слышал, что румынки горячие. Или русинки. Не имею ни малейшего понятия, в чем разница. - Исключительно в том, на каком языке они говорят в экстазе, - фыркнул Доминик. - Юноша, - покровительственно улыбнулся Скотт, - если ты хорош в постели, все женщины мира будут стонать на одном языке. Артур, возмущенно вскинувшись, метнул в шотландца салфетку. Скотт невозмутимо ее поймал и, кинув обратно, сделал глоток чая. Доминик подумал, что, пожалуй, успеет немного заскучать по этим двоим.

***

После двенадцати часов в поезде не лучшее решение - поспать пару часов, выпить несколько чашек кофе и, заплатив извозчику бешенные деньги, еще до рассвета отправиться в путь, чтобы провести в трясущейся повозке еще добрых два-три часа. Доминик, однако, именно так и сделал: когда человеку угрожает вампир, каждая ночь для него может стать последней. Хедервари очень хотелось надеяться, что господин Надь переживет эту ночь – судя по всему, человек это был неплохой. По крайней мере, так Доминик мог судить из письма. Господин Надь в своем письме обещал прислать за ним экипаж, как только Доминик прибудет в Сентаготу и уведомит его о своем прибытии через почтаря. До тех пор у Доминика, предполагал господин Надь, будет время осмотреться и пообщаться с местными жителями, некоторые из которых, по их словам, тоже пострадали от вампиров. Это предложение Хедервари понравилось. Господин Надь импонировал своей сметливостью – некоторые люди, приглашая его, яростно требовали немедленно приехать и постоянно быть рядом с ними, поскольку даже днем не ощущали себя в безопасности, при этом не зная и даже не подозревая, как важна для охотника оценка местности. Доставляла удовольствие и забота господина Надя о его нуждах – в своем письме тот давал несколько советов относительно размещения в городе, и советы эти были весьма полезны. Так, например, господин Надь рекомендовал не тратить лишние деньги на местном постоялом дворе, не самым лучшим образом обустроенном к тому же, а остановиться у местного модиста [4] – человека, по словам господина Надя, очень любезного и достойного доверия. Модист, как утверждалось в письме, имел одну или две свободные комнаты в доме, на случай, если кто-то из его поставщиков пожелает отдохнуть перед долгой дорогой, или кто-то из клиентов задержится с примерками допоздна и побоится возвращаться в ночи домой. Давал господин Надь и некоторые справки относительно важных лиц города, на случай, если Доминику это потребуется. Снабженный этими данными, Доминик попросил извозчика отвезти его в мастерскую – Хедервари еще раз заглянул в письмо, сверяясь с именем, - господина Стефана Драгоша. Мастерская модиста оказалась изящным двухэтажным зданием, весь первый этаж фасада которого занимали две большие витрины с одеждой и головными уборами, расположенные по обе стороны от украшенных резьбой дверей. На втором же этаже красовался открытый балкончик с цветочными ящичками, в которых до сих пор еще не отцвела вербена, уже тронутая, однако, первыми заморозками [5]. Над дверями пестрела вывеска Stephan Dragosch [6]. Доминик расплатился с извозчиком и, подхватив свой чемодан, направился в мастерскую. Стоило ему зайти, звякнул привязанный у двери колокольчик, и из-за манекена в пышном платье выглянул тонкий молодой мужчина с пучком лент в руке. - Bonjour, monsieur! – не стал он гадать, на каком языке обратиться к посетителю. - Добрый день, - кивнул Доминик, отвечая по-немецки. – Вы ведь говорите по-немецки? - О, дорогой мой господин, я готов говорить с вами на каком угодно языке, - ответил тот, на мгновение вновь скрываясь за манекеном, а потом выходя из-за него уже без лент. – Немецкий, венгерский, румынский, французский… Да хоть цыганский, если пожелаете. Доминик, подивившись такому разнообразию, перешел на родной венгерский: - Меня зовут Доминик Хедервари. А вы, я полагаю, Стефан Драгош? - Именно так, - кивнул тот, и ленты на маленькой кокетливой шляпке, красующейся у него на голове, качнулись в такт. Это был далеко не самый лучший вопрос, который можно адресовать человеку, у которого собираешься снять комнату, но Доминик не выдержал: - Местным жителям не кажется странным ваш головной убор?.. Он такой… экстравагантный для мужчины. Шляпка – не шляпа, а именно что шляпка – была действительно необычной. Украшенная лентами и брошью из крупного фиалкового иолита, с легкой дымкой короткой вуали с одного края, собранной так, чтобы не закрывать, а скорее дразнить и прятать за ней лукавство взгляда, она в понимании Доминика совершенно определенно была дамской, и оттого еще более странным ему казалось то, что Стефану, в общем-то… ему идет. - Я разжег в вас пламя костров священной инквизиции? – без тени обиды поинтересовался Стефан, пряча смешливые искорки во взгляде под тенью вуали именно так, как Доминик себе это и представил. – Не беспокойтесь, я живу здесь уже много лет, и всем прекрасно известно, что какая бы шляпка не украшала мою голову, все мужчины в городе привлекают меня исключительно своими кошельками, из которых их милые жены и дочери могут взять денег на приобретение моих товаров. А они делают это гораздо охотнее, увидев хорошенькую вещицу на ком-нибудь другом. - Свои платья, смею надеяться, вы таким образом не рекламируете? – изогнул бровь Доминик. - А вам бы хотелось взглянуть? – хихикнул модист, подходя ко второму манекену и поправляя неугодным ему образом лежащий рукав. - Что? – возмутился Доминик. – Нет. - Я вам охотно поверю, - мило улыбнулся Драгош. – Некоторые люди совершенно теряются, когда дело доходит до шляп. «Если бы дело было только в шляпах…» - подумал Доминик, оглядывая модиста с ног до головы и обратно, от щегольских сапог с причудливой шнуровкой и яркого бордового сюртука с необычными широкими полосатыми манжетами до перекликающегося узором с жилетом шейного платка с вычурной булавкой. Развить мысль Стефан ему не позволил. - Так чем могу быть полезен? – подозревая, что отнюдь не за платьями и шляпками к нему пришли, осведомился он. - Я здесь по делу, - пояснил Доминик. – И господин Лорант Надь из поместья Совиная роща советовал мне обратиться к вам по поводу комнаты. Последнее Драгоша отчего-то развеселило: - Сам господин Надь посоветовал? - Сам господин Надь, - подтвердил Хедервари, нахмурившись. – Что-то не так? - О, нет, - спохватился модист, вновь начиная излучать радушие. – Когда встретитесь с… господином Надем, поймете причину моего веселья. А пока же – извольте! Покажу вам комнату, которую могу предоставить. Доминик, кивнув, последовал за Стефаном. Тот провел его в большую гостиную за мастерской – с камином, обставленную без роскоши, но с потрясающей тщательностью, будто хозяин продумывал и выверял расположение каждой детали. - Вон там, - Стефан указал на забранную витражом светлую дверь, - кухня. Я не большой любитель готовить, так что вся она в вашем распоряжении. А теперь – сюда, пожалуйста. Поднимаясь вслед за хозяином по незатейливо-прямой, но зато украшенной прекрасной резьбы балясинами лестнице, Доминик неожиданно для себя отметил, что ходит Стефан Драгош совершенно бесшумно – под ним ни разу не скрипнула ни одна ступенька или плитка паркета, не раздался ни разу звук шагов. - Выглядите так, будто вы на грани эпохального открытия, - сообщил ему модист, развернувшись на верхней ступеньке. – А комната – первая слева. Посмотрите? Комната, небольшая, но светлая и уютная, Доминику понравилась. Цена, предложенная за нее – тоже более чем. Оставив в комнате чемодан и справившись у весьма довольного оплатой вперед хозяина, где ближайший почтамт, Доминик отправился туда и послал в Совиную рощу записку с просьбой прислать за ним экипаж на закате. Солнце поднялось уже высоко, когда он вернулся в мастерскую. Хозяин, выглянувший было из гостиной на звон колокольчика, увидев его, немедленно исчез за дверью снова. Войдя в гостиную, Доминик застал его за прелюбопытнейшим занятием: Стефан, угнездившись на диванчике, старательно устраивался поудобнее в куче подушек. - День едва начался, а вы уже устали? – спросил Доминик, проходя вперед и усаживаясь в кресло. Только немного посидеть, а потом выпить крепкого кофе, пойти осмотреть город, а ближе к вечеру вздремнуть и поехать в поместье. - У меня был столь ранний подъем, что, можно сказать, я встал еще ночью, - откликнулся Драгош вяло. – В столь ранние часы клиенты приходят крайне редко, можно и подремать. - Логично, - согласился Доминик, вытягивая ноги. – Кстати, а у вас есть кофе, господин Драгош? - Где-то на кухне был… - пробормотал Стефан, сползая пониже. Доминик мысленно кивнул. Сейчас он немного посидит и пойдет варить кофе. Только перевести дух, давно ведь на ногах… - Вам, может быть, тоже принести кофе? – из вежливости уточнил он. Стефан, прикрыв рот узкой ладонью, зевнул, демонстрируя свое отношение к этому предложению. Доминик пожал плечами и прикрыл глаза. Воздух вдруг стал таким густым, что звуки, увязнув в нем, будто мухи в меду, и трепеща своими слабыми крылышками, заполнили гостиную звенящей тишиной. С трудом преодолевая сонное оцепенение, Доминик поднял веки. Драгош, томно потягиваясь, протянул одну руку в сторону, а вторую вверх, и, реальность, дрогнув, пошла кругами, словно тонкие длинные пальцы Стефана коснулись какой-то ее невидимой грани. Это было… красиво. Засмотревшись на непривычные переливы привычных красок и форм, Доминик сам не заметил, как по телу разлились тепло и нега, и сон прикрыл его глаза своими мягкими, но беспощадными ладонями. Стефан осторожно повернулся и, склонив голову, скользнул взглядом по лицу заснувшего гостя. - Кто же ты такой, и зачем сюда приехал?.. Ответы, словно пуганые рыбешки, не стремились всплыть на поверхность. _____________ [1] Речь о Трансильвании. Семиградье (Siebenbürgen) – это немецкое название Трансильвании, которое Артур употребляет, поскольку с Домиником они общаются по-немецки. На своем родном языке Доминик назвал бы Трансильванию Эрдей (Erdély). Известное нам название Трансильвания, пришедшее из латыни и означающее «Залесье», используют румыны. И, коль скоро у нас тут зашла речь о Трансильвании, напомню для тех, кто не в теме, что вплоть до 1920 года Трансильвания являлась частью королевства Венгрия, которое, в свою очередь, было составной частью земель венгерской короны (Транслейтании) – составной части дуалистической Австро-Венгрии. [2] Szentágota – венгерское название города на реке Хыртибачиу. Сейчас этот город (румынское название – Агнита) расположен в центральной Румынии, в жудеце Сибиу, Трансильвания. Тогда он, естественно, румынским не был. Город очень старый, был известен уже в XIII веке. Назван по названию первой в городе церкви, возведенной в честь святой Агнессы Римской. [3] Железная дорога до Агниты будет построена только в 1891 году. [4] Да, хоть мы и привыкли к модисткам, модисты, т.е. лица мужеска пола, тоже имели место быть. Для тех, кто еще недостаточно стар, чтобы это слово помнить, поясняю: модист – это изготовитель и продавец модных туалетов и головных уборов. Кроме того, модист мог творить всякие там перчатки, украшать обувь, шить дамское белье. [5] В Трансильвании довольно суровый климат из-за ее высокого положения над уровнем моря и наличием горных цепей. Зима здесь долгая (в горах длится аж до мая) и холодная. Весна мягкая, а лето теплое, но часто бывают (особенно на юге) дожди и наводнения, поскольку в Трансильвании очень много рек и озер. [6] Вывеска Стефана на немецком языке, и это имеет смысл, потому что мне удалось найти статистику по населению Агниты на 1900 год, и из 3940 жителей 2565 были немцами. Кроме того, в городе проживало 847 румын, 329 цыган, 161 коренной венгр. Кем были остальные 38 жителей, данных у меня нет. Учитывая этнический состав Трансильвании тех времен, это могли быть русины, евреи, сербы. Причем из всех людей в городе 64% не умели читать и писать, и только 15% говорили по-венгерски.