Второй шанс

Утром Том заехал за ним. Билл еще не до конца собрался, когда на улице посигналили. Сначала он не придал этому значения, но звук повторился вновь. Выглянув из-за занавески, Каулитц едва не упал: перед домом стоял Форд Тома. Наскоро собравшись и забыв бутерброды, заботливо приготовленные мамой с вечера, Билл выскочил из дома и запрыгнул в машину. - Это еще что за новости? – поинтересовался он, отдышавшись. Том молча утопил педаль газа в пол, и Билл снова боялся добрую половину пути, пока Трюмпер не смилостивился и не сбросил скорость. - Будем считать это моей благодарностью, - фыркнул он. - Вроде ты должен был не задирать меня в школе, - напомнил Билл. - Тебя что-то не устраивает? – повернулся к нему Трюмпер, и парень предпочел замолчать: в самом деле, желание Тома помочь не было лишним: Билл частенько опаздывал на автобус. Сегодня Трюмперу определенно везло: его не спрашивали. Возможно, все дело было в том, что он не страдал фигней, как делал обычно, а внимательно слушал, что ему говорят, но, может, он просто получил свой лимит оценок, и преподаватели начали обходить его фамилию стороной. Билла это радовало: несмотря на то, что вчера они потратили добрых три часа на подготовку, знаний у Трюмпера едва ли стало больше. На английском, когда им сказали придумать диалог, Том сам вызвался пересесть к нему, и весь класс удивленно вытаращился на него, явно пораженный таким заявлением. Билл и сам был шокирован: до сих пор одноклассники не вызывались сидеть с ним. Это означало быть таким же лузером и ботаником, чего никто, ясное дело, не хотел. Трюмпер же словно не замечал удивленных взглядов и ступора самого Билла. Он деловито разложил свои тетради на парте и повернулся к нему с карандашом наперевес, готовый записывать, ну, или ткнуть этим самым карандашом в глаз. Билл шумно сглотнул, пытаясь поскорее переварить то, что произошло и не выдать собственных эмоций. Все нормально, он обещал помочь Тому. - Каулитц! – окликнул Билла парень после урока. – Жду тебя через десять минут на стоянке, поедем домой. Билл кивнул и поспешил ретироваться, краем уха слыша, как друзья Тома удивляются тому, насколько Трюмпер вдруг стал с ним любезным. Ответа он уже не слышал, но он явно был смешным, иначе почему вся компания взорвалась смехом? К машине он пришел чуть раньше Трюмпера, и минут пять грелся на солнышке, прислонившись к боку Фордика. Страшно хотелось есть, и Билл лениво подумал о том, что, будь они такими же друзьями, как были раньше, он наверняка отчитал бы Тома за опоздание: обед – это, как ни крути, святое, тем более, когда забыл бутерброды дома и не перекусил в школе. - Давно ждешь? – спросил Трюмпер, подходя к машине и снимая ее с сигнализации. - Не так давно, чтобы быть злым, но достаточно, чтобы жутко оголодать, - расплывчато ответил Каулитц, усаживаясь на переднее сиденье. – Так что я, наверное, даже не буду против прокатиться с ветерком. - Хочешь сендвич? – предложил Том, снимая с плеча рюкзак и выуживая оттуда плоский контейнер. – Потому что лично я до дома вряд ли доеду, сожру руль по дороге. - Давай, - легко согласился Билл. Думать о причинах такой дружелюбности бывшего друга не хотелось, он решил просто воспринимать это как данность, и все сразу стало много легче. Немного подкрепившись, Каулитц почувствовал, что отрубается. Этот день почему-то оказался жутко утомительным. Под размеренный речитатив из колонок он задремал и проспал до самого дома, где его разбудил Том, пребольно ткнув в бок. - Во сколько мне приходить? - В во-о-у-у-о-осемь, - зевнул Каулитц, потягиваясь, и отстегнулся. – Блин, я так хорошо спал. - Ты за каких-то пару дней оборзел так, как никто не борзел, - снова ткнул его Трюмпер. – Вали давай, у тебя еще целая куча дел. - Например? – выгнул бровь Билл. - Поесть, убрать на заднем дворе, подготовиться к занятиям со мной, - начал перечислять парень. - Подожди, - перебил его Билл. – Ты-то откуда знаешь, что я по четвергам задний двор привожу в божеский вид? - Во-первых, мы соседи, - фыркнул Том. – И мое окно выходит как раз на ваш задний двор. Во-вторых, ты делаешь это столько, сколько я тебя помню. А это, ты сам понимаешь, очень долго. Все, проваливай, - он ткнул Билла в бок снова, на этот раз больнее, чем в предыдущие два, и Каулитц ойкнул от неожиданности. – Иди-иди, расселся, не выкуришь! - Как это невоспитанно, - опомнился Билл. – До вечера! - Увидимся, - кивнул Том. После быстрого обеда парень переоделся в домашнюю одежду и поплелся убираться во дворе. Эту обязанность он ненавидел, особенно по осени. Мать всегда придирчиво проверяла результат работы, так что сгрести листья как попало не прокатывало. Приходилось подолгу собирать их граблями, пока территория не становилась идеально чистой. Проклиная деревья, растущие на заднем дворе и осень, Билл принялся за работу. - Что, Каулитц, работаешь? Работай - работай, солнце еще высоко! – вылез из-за забора Трюмпер. Билл скрипнул зубами: он так надеялся, что в светлую голову Тома не придет поглумиться над ним по поводу еженедельной уборки. Но… Но Трюмпер не был бы Трюмпером, если бы упустил возможность поиздеваться над бывшим приятелем. И как еще не начал раньше? - Работаю, - согласился он, продолжая грести. – А тебе что, как всегда нечем заняться, и ты решил достать меня? - Зришь в корень, Каулитц. – Том прищурился, подтянулся на руках и уселся на заборе, став похожим на озябшего воробья. – Я тут подумал... Не хочешь сделать за меня математику? - Чего? – заморгал Билл. – Я не понял, ты ничего не перепутал? Насколько мне помнится, мы договаривались о том, что я тебя подтягиваю. - Не прокатило и ладно, - легко отступил Том. – Тогда давай поступим так: я уберу твой двор, а ты объяснишь мне литературу. Я проще запоминаю на слух. Билл задумался. Собственно, почему бы и нет? Убирать задний двор он терпеть не мог, а если ему предлагают этого не делать… Только идиот откажется! Идиотом Билл не был. - Только так, чтобы моя мама не знала, что это не я великий труженик, - решился он. – Тащи сюда учебник. Дважды просить не пришлось, Том метнулся стрелой, и уже спустя каких-то пять минут он греб опавшие листья, а Каулитц за неимением стула сидел на его рюкзаке и читал задание. - Так что ты собираешься делать вечером? – снова спросил Трюмпер спустя полчаса, когда Каулитц попросил тайм-аут. – Ну, я имею в виду, после того, как мы позанимаемся? - Тебе-то что? – отозвался Билл. Парень оперся на грабли. – Может, придешь ко мне, поиграем в плейстейшн? Тут челюсть у Каулитца медленно поползла вниз. Нет, он, конечно, решил не запариваться по поводу такой внезапной перемены настроений Тома, но приглашать его в гости… - Я… Я не могу. И не хочу. И вообще, греби лучше, - окончательно сконфузился Каулитц, возвращаясь к литературе. Вскоре, впрочем, пришлось поменяться ролями: Том переменился в лице, подскочил к нему и скинул с рюкзака, прошипев, что идет мама. Билл подхватился, сцапал грабли и начал изображать кипучую деятельность. - Работаешь? – грозно спросила она, сдвинув брови. – О, Том, какая неожиданность! Дважды за эту неделю – неужели ваши детские склоки наконец остались в прошлом? - Не то, чтобы… - начал Билл, густо краснея, но Трюмпер его перебил: - Да, фрау Каулитц. Но, должен открыть вам секрет: это все только из-за вашего печенья. Смутив маму и окончательно поставив Билла в тупик, Том поднялся, подошел к забору и перемахнул через него. Спустя секунду, правда, его голова высунулась и сообщила: - Ну, бывай, Билл. До вечера. - Ага, встретимся в восемь, - проблеял удивленный Билл, задумчиво водя граблями по идеально чистой земле. - Я никогда не выучу эти чертовы даты! – вспылил Том, вскакивая с дивана и начиная мерить комнату шагами. – Мерзкая история, ненавижу! Как ты умудряешься все это помнить? – бушевал он. - Том, сядь, - попросил Билл. – Не все сразу. Сейчас просто пару раз прочитай параграф, выпиши основные даты, а вечером, перед сном, повтори. Возьми это за правило, и у тебя не будет никаких проблем. - Ну точно, - хмыкнул парень, наматывая на палец косичку. – Тебе легко говорить, сам-то все знаешь! - Ну, я же не всегда всё знал, - возразил Каулитц, растягиваясь на кровати в полный рост. – И меня тоже это бесило, но… Эта штука работает. Прочесть пару раз, записать и повторить. Проще простого, Том. - Только на словах, - пробурчал юноша, плюхаясь у него в ногах. – На деле фигня какая-то выходит. Мне не хватает времени. - Тебе не хватает желания, - полез в спор Билл. – Тебе гораздо больше хочется тусить с друзьями, пить и лапать девок. Это у тебя получается отлично! У любого бы получилось! - … Сказал парень, который не сходил ни на одну тусовку, - скривился Трюмпер и снова схватил учебник. – Ладно, на чем мы там остановились? - Нет, подожди, - полез в бутылку Билл. – То есть ты считаешь, что тусить – большое достижение? - Я считаю, что жизнь дана нам для того, чтобы жить, а не прозябать, - отрезал Трюмпер. – Молодость у нас одна, а не двадцать пять, просто глупо проводить ее, глотая книжную пыль! - Если в молодости поработать на будущее – все сложится так, что ты каждый день сможешь позволить себе тусить! Что в молодости, что в старости! Ты придурок, если не понимаешь этого. - А ты придурок, если не понимаешь, что нужно отрываться, - гаркнул Том. – Да ты и не умеешь! - Я не умею?! – взвился Билл. - Ты! Ты даже пива попить ссышь, не говоря о том, чтобы покурить! - «Не хочу» и «Ссу» - разные вещи, Трюмпер! Но если тебе так надо, чтобы тебе что-то доказали, то пожалуйста, хоть сейчас! Тащи свое пиво, тащи свои сигареты! - Ты серьезно? – осекся Том, как-то моментально превращаясь в себя обычного. Билл тяжело вздохнул: - Серьезно. Тащи, посидим, покурим, раз тебе так неймется. Ты ведь не успокоишься, пока не докажу тебе, что я действительно сознательно выбираю такую жизнь, да? – Трюмпер отрицательно помотал головой. – И чего ты сидишь тогда? - А ничего, что у тебя мама дома? - Что ты предлагаешь? – выгнул бровь Билл. - У меня никого не будет до глубокой ночи, можем и выпить, и покурить, и даже пару раундов в приставку рубануть. - Ну… - Была, не была! – Ладно. Пойдем. Они не сговариваясь улизнули через окно спальни и так же пробрались к Тому. Словно не было этих нескольких лет, как будто еще вчера ходили так друг к другу. Билл, правда, ненадолго завис, но парень подсадил его, довольно грубо схватив подмышки. У Трюмпера была новая кровать, другие обои, но в целом комната не претерпела особых изменений. Билл уселся на подоконник и, остановив взгляд на Томе, с усмешкой произнес: - Ничего не меняется. Да? - Где-то я это уже слышал, - рассеянно ответил Трюмпер, испортив замечательную шутку, и полез под кровать. - Ты чего делаешь? – удивился Билл, присаживаясь на подоконник. Раньше он разваливался здесь как царь и подолгу грелся на солнышке, завидуя Тому: у того была солнечная сторона, а потому в комнате вечно стояла жара. Самому Трюмперу это не очень нравилось, и он не раз в шутку предлагал поменяться комнатами. Они были довольно разными, если посудить: Билл был теплолюбив сверх всякой меры, в то время как самым классным местом для Тома, кажется, была морозилка. Когда они еще дружили, то лишь смеялись над этим, а сейчас… Сейчас подобные мелочи разделяли их, как океан. - Не думаешь же ты, что я храню пиво на самом видном месте? – пропыхтел Трюмпер, выползая из-под кровати и с грохотом вытаскивая три бутылки следом. - Офигенная пьянка, - скривился Билл. – Обожремся с тобой в дрова! - У меня много подобных тайников, - надулся Том, вытирая пыль с пивных бутылок. – Черт, теплое… - Да фиг с ним, давай уже выпьем его, и делу конец! Том задумчиво почесал бровь, рассеянно глядя на Билла. Было совершенно очевидно, что в голове его идет какой-то тяжелый мыслительный процесс. Он так надолго подвис, что Каулитц уже хотел стебануть его по поводу медленно работающих шестеренок, и даже открыл рот, но ровно в этот момент Трюмпер решил отвиснуть: - Так не пойдет! Пьянка не должна начинаться словами «Давай уже выпьем его, и делу конец!» - обиженно проговорил он. - Тогда придумай другой лозунг, и приступим! - потер ладони Билл. Происходящее понемногу начинало раздражать его, но он честно старался не подать виду. Том всегда был довольно дотошным, и, если когда они были друзьями, Билл готов был закрыть на это глаза, то теперь это прямо выпячивалось, давило, заставляя злиться. Трюмпер задумался. Теперь он стоял посреди комнаты и с видом мыслителя потирал подбородок, и Биллу снова показалось, что он слышит, как скрипят несмазанные шестеренки. - Да начнутся Голодные Игры! – выпалил Каулитц неожиданно даже для себя и сам рассмеялся, довольный своим блистательным чувством юмора. Том глянул на него исподлобья и буркнул: - А ты всегда был мастаком на шутки-самосмейки… Ладно, пусть будет так, уже не первый – отвратительный во всех смыслах – вариант. Он протянул Биллу бутылку, а сам ловко свернул крышку со своей, сразу присасываясь к горлышку. Пить у него получалось как-то… Эффектно. Настолько, что Каулитцу тоже захотелось прямо сейчас испить пива, и он не отказал себе в этом желании. Глядя на Тома можно было подумать, что напиток будет невероятно вкусным, таким, что можно выпить ящик и не почувствуешь. На деле всё оказалось иначе. Пиво было теплым, почему-то чуть выдохшимся и страшно горчило. Сделав пару больших глотков, Билл вытаращился на Тома, продолжавшего поглощать мерзкую жидкость как амброзию. - Черт тебя дери! – воскликнул он, когда Трюмпер, смешно чпокнув губами, оторвался от бутылки и чуть осоловело уставился на него. – Ты чёртов монстр, ты знаешь? Оно отвратительно! - Сам ты отвратителен, - оскорбился Том, падая на кровать и глядя теперь снизу вверх. – Ты просто не умеешь пить! - Я умею пить! – запротестовал Билл. – Но я отказываюсь пить эту мерзость, охлади его хоть, что ли… - Ты всегда таким был, - вдруг доверительно сообщил ему Трюмпер. – Херов эстет. Знаешь, как меня это бесило? – вскинулся он, и глаза его сверху казались круглыми. – Что я, по-твоему, должен сделать? Кинуть в него лед? Ты не перестанешь ныть! - То есть поставить третью бутылку в морозилку тебе в голову не пришло? – изогнул бровь Каулитц. – Это то, что всегда бесило меня: ты тормоз. Ты ужасный тормоз, Том. - Один – один, - заржал тот и, подхватив бутылку, вышел из комнаты. Нет, этих лет действительно словно не было. Не изменилось ровным счетом ничего. От комнаты Тома до лестницы четыре шага – раз, два, три, четыре – он перепрыгивает через ступеньку – раз, два, три, четыре – шумно приземляется внизу – тр-р-рах! – открывает холодильник, и как тут не ударить дверцей о стену? – дыщ! – и обратно, топоча как стадо юных слонов. Билл расслабленно потянулся, устраиваясь на подоконнике удобней, и отпил немного пива. На самом деле не так уж и плохо. Ну теплое, ну горчит, что же теперь, изображать трагедию? Об этом он и не преминул сообщить вернувшемуся Трюмперу. Тот ответил, что Билл как есть идиот, и что совершенно зря этот идиот обозвал его, Тома, тормозом. Каулитц решил, что в этот раз обзывательство необидное, так что и огрызаться ни к чему. Вместо этого он вдруг проговорил задумчиво: - Помнишь, раньше на кровати лежал дополнительный плед? Он действительно лежал: Билл обожал сидеть на подоконнике. Днем на нем было тепло, даже иногда жарко, а вот к вечеру холодало настолько, что у Билла замерзала спина, а один раз его даже продуло. С тех пор заботливый Трюмпер начал класть на подушку плед, в который Билл заворачивался, едва ему становилось холодно. Сейчас же Том лишь загадочно улыбнулся, открыл шкаф и… Плед прилетел прямо Каулитцу в лицо. Тот фыркнул, разворачивая его: - Очень гостеприимно, знаешь ли! - Скажи спасибо, что я вообще помню, где он лежит! – огрызнулся Трюмпер, но в его словах не было ровным счётом никакой агрессии, к которой Билл так привык в последние годы. За ничего не значащей болтовней вечер пролетел незаметно, и Каулитц был немного расстроен, когда позвонила мама и спросила, не надоел ли он Тому, намекая на то, что пора домой. Трюмпер же в ответ проорал, что да, надоел хуже пареной редьки, но у них есть незаконченное дело, и, как только они его завершат, он сразу вышвырнет Билла прямо в розовый куст фрау Каулитц. Мама рассмеялась и сказала, что готова еще немного подождать. Повесив трубку, Билл вытаращился на Тома, ожидая, когда же тот сообщит, что за дела у них еще остались, но тот лишь снова прилип к бутылке и сосал пиво до тех пор, пока Каулитц, уставший ждать, не спросил, что за, черт побери, дельце. - А! Ты об этом, - он рассеянно провел рукой по дредам. – Ну, нам придется залезть на крышу, но если ты ссышь… - Я ссу? – перебил его возмущенный Билл. – Пойдем на крышу! Нашёл, тоже мне, ссыкуна! На самом деле Каулитц не очень любил высоту, но показать трусость перед Томом, когда тот едва снова начал общаться с ним он не мог. Впрочем, ничего страшного в их походе не оказалось, они не полезли болтаться по краю, как нарисовал в своих фантазиях Каулитц, а лишь немного высунулись с чердака, и Том вытащил из кармана сигареты. - Я не курю! – шепотом сообщил Билл, протягивая руку. – Но сегодня, пожалуй… Да… Нет, ему совершенно не понравилось курить. От сигареты першило в горле, а сам дым забивал лёгкие, не позволяя нормально дышать, отчего Билл постоянно закашливался, но… Но Том курил, и он курил. Было бы странно, если бы отказался. Домой Билл пришёл глубоко за полночь, и в самом деле едва не своротив розовый куст.