Не повторится

- Тора, - тихо, тревожно позвала медсестра, и Напрем подняла голову от падда, потёрла уставшие глаза. – К вам там… префект. - Спасибо, Рун, - она мягко улыбнулась, отвела руки за спину, потягиваясь. – Просто замечательно: у меня как раз есть полчаса до обхода. Да не волнуйся так, - добавила она, со смешком покосившись на гипошприц, ходящий ходуном в подрагивающих руках медсестры. – Я уверена, всё будет в порядке. Дверь кабинета распахнулась, и Напрем встала: при посторонних префекта полагалось приветствовать по всей форме. Следом за ним, как ни странно, вошли ещё двое: затянутый в серый мундир глава Службы безопасности и какой-то невысокий кардассианец в аляповатом костюме. - Добрый день, господа, - сдержанно произнесла Напрем. – Садитесь, прошу вас. Чем мы обязаны вашему визиту? Дукат, не говоря ни слова, опустился на стул возле иллюминатора, сложил руки под грудью. Непроницаемый взгляд остановился на лице Напрем. - Прошу прощения, госпожа Тора, - раздался хрипловатый, внушительный голос начальника безопасности. – Нам поступило сообщение о том, что вы укрывали от правосудия баджорского террориста. Под грудью остро кольнуло. Напрем безмятежно улыбнулась, развела руками: - Если бы я не знала так хорошо вашу добросовестность, Одо, я подумала бы, что это какой-то нелепый розыгрыш. Кто же вам сказал, что я прячу террористов? И где, кстати говоря, я их прячу? – она прошлась по кабинету, облокотилась на краешек стола. – Здесь не так много места. - Господин Харад, помощник аптекаря, счёл возможным заподозрить вас, - Одо кивнул на кардассианца, старательно изучающего взглядом собственные ладони – а может, разноцветные рукава. Да уж, есть на что посмотреть, пронеслось в голове у Напрем. Гарак бы с радостью убивал за подобную безвкусицу. - И в чём же именно обвиняет меня господин Харад? – осведомилась она, стараясь добавить в голос холодка. Одо заглянул в падд: - Сегодня в четырнадцать-тридцать Аамин Харад сообщил дежурным Службы безопасности о том, что вчера после полуночи он возвращался домой из бара «Кваркс» и случайно перепутал дорогу, из-за чего оказался возле лазарета для баджорских рабочих. Пока он пытался вспомнить, каким путём идти домой, из-за поворота вышел баджорец лет тридцати, босой, в порванной рубашке. Руку баджорец прижимал к боку, и из-под ладони сильно текла кровь. Отведя взгляд от лица Одо, Напрем покосилась на Дуката. Тот так же отстранённо смотрел на неё, легонько мотая в воздухе носком сапога. - …Баджорец постучал в дверь лазарета, и ему открыла главный врач Тора. Господин Харад расслышал, что баджорец сказал ей: «Помогите, за мной гонятся кардассианские ищейки!», после чего Тора впустила его и заперла двери. Таким образом, Тора совершила преступление и должна быть наказана по всей строгости закона. Опустив падд на колено, Одо повернулся к Хараду: - Всё верно изложено? - Да-да, - кивнул кардассианец. – Я, между прочим, этого баджорца на листовках видел. Его уже год ищут наши власти! - Его имя? – Дукат впервые задал вопрос, и Харад невольно вздрогнул. - Кеджаллас. Да, я уверен, это был Кеджаллас. - Мне это имя ни о чём не говорит, - Напрем пожала плечами. – Одо, могу я спросить кое о чём господина Харада? - Разумеется, - метаморф наклонил голову. - Скажите мне, господин Харад, - улыбку, поязвительнее, только не переусердствовать, - как же так вышло, что баджорца вы запомнили, а дорогу к собственной каюте забыли? Мелкие светлые глазки скользнули по её лицу. - Ну, я немного переусердствовал с канаром. - Если вы переусердствовали до такой степени, что вас подвела знаменитая кардассианская память… - Напрем выразительно взглянула на Одо, и тот слегка кивнул. - И ещё вопрос. По вашим собственным словам, баджорца вы видели в лазарете вчера ночью – а сообщили об этом только сейчас. Почему бы сразу не связаться со Службой безопасности? Вы могли бы помочь задержать опасного преступника. Харад как-то смущённо кашлянул, повернулся к Одо. - Да побоялся я. Слухи-то про неё ходят… - Какие слухи? – мягко спросила Напрем, и кардассианец дёрнулся, отчаянно пытаясь не встретиться с холодным взглядом Дуката. - Да что я, сплетник, что ли? Просто говорят, что с ней лучше не связываться. - Отчего ж связались? – поинтересовался Дукат. - Да я, как пришёл домой, листовку эту открыл – за Кеджалласа, оказывается, десять плиток латины дают… На узких гребнях Харада крупными каплями выступал пот. Пальцы с коротко обрезанными ногтями сцепились на коленях. - Может, меня и вправду канар попутал, господин префект, - безнадёжно выдохнул он. – Не знаю. - Что вы можете сказать нам, госпожа Тора? – Одо взглянул ей в глаза. - Да ничего не могу сказать, - она потёрла ладонью затекшую шею. – Вчера ночью я дежурила, и никто посторонний в лазарет не заходил. Хотите – расспросите Лаана, медбрата, он тоже был здесь. - Я побеседую с ним. Сунув руку в карман, Одо достал трикодер. - Госпожа Тора, вы не против, если я просканирую помещение? - Да хоть обыскивайте! – она всплеснула руками. – Знаете, Одо, вашим сотрудникам надо принять какие-то меры, чтобы пьяные не шатались по Терок Нор. Это может дурно кончиться. - Я приму ваши слова к сведению, - отозвался метаморф. Трикодер зажужжал, и Одо неторопливо направился вдоль стены, исследуя кабинет. - За той дверью – палаты, - Напрем махнула рукой. – Сканируйте, только, пожалуйста, аккуратнее, там есть тяжелобольные. - Да, госпожа Тора. Присев на освободившийся стул, она провела ладонью по лбу. Дукат всё так же молчал. Разобрать бы хоть, о чём он думает. Верит доносчику? Не верит? Прикажет Одо свернуть расследование или пустит всё на самотёк? - Я же не хотел ничего плохого, - пробормотал Харад. – Просто мне показалось, что это Кеджаллас… Напрем смерила его презрительным взглядом. Дукат даже головы не повернул. - Я закончил, префект, - Одо вновь бесшумно появился на пороге. – Чисто, ничего подозрительного. - Камеры наблюдения просмотрели? - Да. Всю ночь никто к лазарету не подходил. Полагаю, на этом можно заканчивать? – он вопросительно взглянул на Дуката. – Или вы считаете необходимым провести более глубокое расследование? Дукат пожал плечами. - Не вижу смысла. Налицо ложный донос. - Да я же не хотел, - тоскливо выдохнул Харад. Ладонь Одо легла ему на плечо: - Аамин Харад, прошу следовать за мной. - Сколько мне дадут? – буркнул он, поднимаясь. - Полгода исправительных работ, надо полагать, - отозвался Одо, ведя его к выходу. – С конфискацией. Дукат поднялся со стула, шагнул к ней. - Госпожа Тора, от имени властей Кардассианского Союза приношу вам официальные извинения. С вас сняты подозрения. - Благодарю вас, - на её губах дрогнула улыбка. - Работайте. Официальным жестом наклонив голову, он направился в коридор. Двери за ним закрылись, и Напрем уронила голову на руки, прижала холодную ладонь ко лбу. - Рун, - позвала она. Из палаты выглянула светловолосая голова. - Они ушли, Тора? Я так перепугалась… - Ушли, - Напрем покашляла, пытаясь прочистить пересохшее горло. – Всё кончилось. Пожалуйста, принеси мне воды. - И что же это мы нарисовали? – Напрем забралась с ногами на диван, придвинулась ближе к дочке. – Арку? Какая красивая! Зиял мотнула чёрными локонами. - Мам, это радуга, разве ты не видишь? - Ах, радуга… - Напрем с улыбкой обняла узенькие плечи. – Ты умница, Зиял. Но, видишь ли, у радуги семь цветов, а не пять. Ты забыла оранжевый и голубой. - Забыла, - Зиял растерянно кивнула. - Просто ты пока видела радугу только на картинках, - рука Напрем потрепала её по волосам. – Вот мы с тобой поедем на Баджор, и ты обязательно увидишь настоящую радугу. Ты её никогда не забудешь. - А когда мы поедем на Баджор? – глазёнки Зиял с любопытством уставились на мать. - Надеюсь, что скоро. Вот разгребёт твой папа дела на станции – и мы все вместе… Из коридора донёсся шорох, стукнули створки дверей. Поцеловав дочку, Напрем спрыгнула с дивана: - А вот и он. Выглянув в коридор, она улыбнулась Дукату. Его серые глаза сверкнули злостью. - Ты можешь мне хоть как-то объяснить, что за подполье ты устроила за моей спиной? Напрем подняла брови, надеясь, что спокойствие её не подведёт: - Подполье? - Только передо мной не надо невинность разыгрывать, - процедил он. – Ты достаточно постаралась для Одо. Твоё счастье, что подлинные записи с камер к нему не попали. - Дукат, - Напрем примирительно подняла ладонь, - я тебе очень благодарна, что обошлось без скандала… - Без скандала? Скажи-ка мне, - он понизил голос, - скольких ещё террористов выхаживала моя добрая, ласковая, преданная Напрем? А сколькие из них потом стреляли в моих подчинённых – а может быть, в меня? - Я не понимаю, чего ты хочешь, Дукат, - она повела плечами. – Ко мне приходит раненый – приползает, еле-еле держась на ногах. Что же, я должна захлопнуть перед ним дверь? - Должна! – гаркнул он так, что в груди у неё кольнуло и сердце болезненно заколотилось под рёбрами. – Или ты думаешь, что помогать бандитам из Сопротивления – не предательство? Сглотнув, Напрем шагнула ближе к нему. - Значит, я предаю тебя тем, что лечу партизан, - тихо произнесла она. – Изменяю тебе за твоей спиной. А ты, когда ты отдаёшь приказы о расстреле, когда отправляешь в лагерь несчастных, виноватых только в том, что им нечего было есть – ты не предаёшь меня? Нет? Ну тогда замолчи. Или давай покончим с этим прямо сейчас – я пойду к Одо и во всём сознаюсь. - Куда ты пойдёшь? – пальцы Дуката клещами сжались на её плечах. – Ты хоть соображаешь, что было бы, если бы по чистой случайности сегодня не дежурил сам Одо? Даже я не знаю, сколько сотрудников Службы безопасности завербовано Обсидиановым Орденом. И если бы донос попал к ним – да они бы в него зубами вцепились! Его руки тряхнули её за плечи, и она дёрнулась, пытаясь вывернуться. - Пусти, Дукат, мне больно! - Больно? – он рванул её к себе. – А ты знаешь, как тебе было бы больно, если бы они тебя допрашивали? Ты видела когда-нибудь тех, кто выжил после пыток Ордена? - Я видела достаточно, - огрызнулась она. – Если ты сказал всё, что хотел, я пойду доделывать отчёт по лазарету. - Я тебя с должности сниму! Или отправлю к тебе надзирателей, пусть дежурят круглосуточно. - Надзирателей? – глухо спросила Напрем. Кровь, прилившая к щекам, гневным гулом зашумела в голове. – Знаешь, Дукат… я не ждала от тебя такого. - А чего ты ждала? – прошипел он. – Дозволения лечить врагов Кардассии? Что тебе в следующий раз в голову придёт – вместе с ними бомбы делать? - Какие бомбы? Какие бомбы, Дукат? Всё, что я пытаюсь делать – выполнять свой долг. - Нет у тебя долга перед ними, - он яростно тряхнул головой. – И быть не может. - Если бы я так рассуждала семь лет назад, я бы не стала зажимать рану префекту Баджора! Серые глаза сузились, в них блеснули опасные огоньки. - Так ты равняешь меня с баджорскими террористами? Что ты тогда делаешь здесь, рядом со мной? - Хотела бы я сама это знать, - в сердцах бросила она. – Тебя я люблю, но это не значит, что я одобряю всё, что ты делаешь! И то, что я стану тебе беспрекословно подчиняться, это тоже не значит. Дукат молча смотрел на неё, и его грудь под форменной бронёй тяжело вздымалась. - Ты всё-таки сказала мне это, - наконец произнёс он. - Что сказала? – её пальцы коснулись взмокшего лба. Со слабым шорохом дверь позади неё приоткрылась. - Мама, папа, - шёпотом позвала Зиял. – Что-то случилось? Вы так кричали… Подойдя к дочери, Напрем через силу улыбнулась, мягко взъерошила волосы у неё на макушке. - Не волнуйся, Зиял. Просто мы с твоим папой ссоримся. - Ссоритесь? – тёмные глазёнки широко распахнулись. – А зачем? Дукат коротко хохотнул: - Хороший вопрос. Зиял, ты утром собиралась мне показать свои рисунки – приходи, я буду у себя в кабинете. Повернувшись к ним спиной, он направился к двери. Напрем устало вздохнула, привалилась к стене лопатками. - Мама, - тёплая ладошка Зиял сжала её руку. Напрем проглотила ком, подступающий к горлу, чувствуя, что вот-вот расплачется – а пугать своими слезами дочку ещё сильнее ей не хотелось. - Пойдём, Зиял, пора ужинать. Сегодня мы будем есть прузиновую кашу, чтобы вырасти сильной и красивой. Напрем ждала привычных возражений, умильно-жалобной мордашки, озорного «а может, лучше хасперат?» Но Зиял тихонько вздохнула: - Мам, а вы ведь с папой не насовсем поссорились? Мне очень не хочется, чтобы вы ссорились насовсем. Помолчав, Напрем развела руками: - Мне тоже. У неё на запястье запищал браслет-коммуникатор. Осторожно отстранив Зиял, она нажала на кнопку: - Тора слушает. - Добрый вечер, Тора, - донёсся до неё мягкий голос медбрата Лаана. – Я звоню сказать вам, что ко мне приходил Одо – и я рассказал ему всю правду о том, что ночью в лазарете не было никого постороннего. - Спасибо, Лаан. Я никогда не сомневалась, что на тебя можно положиться. - Как у вас, - он смущённо кашлянул, - всё нормально? Я имею в виду… вам не сильно досталось? Напрем хмыкнула: - Префект принёс мне официальные извинения от имени Кардассианского Союза. Впрочем, если вам неожиданно назначат нового главврача – не удивляйся. - Понимаю, - вздохнул он. – Надеюсь, завтра я вас увижу, как всегда. Ах да, я же так и не вернул ваш регенератор – если нужно, могу занести сейчас. - Сейчас? – удивилась она. – А зачем мне сейчас регенератор? Завтра вернёшь. - Понял, - в голосе Лаана прозвучало явное облегчение. – Я просто испугался, подумал – вдруг вас… Осекшись, он поспешно добавил: - Извините. - Обуздывать надо воображение, - с лёгкой досадой отозвалась она. – До завтра, Лаан. Отключив связь, она направилась в гостиную. Из-под двери Дукатова кабинета пробивалась полоска света. Напрем невольно замедлила шаги, но решительно прошла мимо и махнула рукой дочке, болтавшей ногами в высоком кресле. - Ну-ка, Зиял, иди сюда. Что ты хочешь на десерт, веклаву или мобу? - Убрать свет. Забравшись под одеяло, Напрем тяжело вздохнула, повернулась на бок. Спать не хотелось совершенно, но она и так проверила отчёты до последней цифры. Пробовала почитать новую повесть – сюжет ускользал, расплывался, села было за вышивку – только запутала узор. Лучше всё-таки попытаться заснуть. А потом будет утро… и Дукат, кажется, завтра улетит на инспекцию – дня на три… и они, вероятно, даже не попрощаются. Во всяком случае, за весь вечер Дукат не сказал ей ни слова. Да они и не виделись после того, как он ушёл к себе. Если бы они разругались из-за пустяка – из-за непочиненного репликатора, из-за лишней бутылки канара, распитой с сослуживцами… Но на сей раз ему, похоже, уступать было нечего – так же как и ей. Может, попытаться как-то поговорить, обсудить всё спокойно… Но Напрем даже не представляла, как подойти к этому разговору – и ворочалась, вглядываясь в черноту за стеклом иллюминатора. Завтра на работе клевать носом придётся. Если она будет вообще, эта работа, напомнила себе Напрем. С Дуката станется что угодно… Но записи камер он подменил. Зиял, бедняжка, так и бегала весь вечер из кабинета в спальню: то рисунки показать, то спросить что-то совершенно наивное. Зря она, в сущности, переживает: ссора и ссора, с кем не бывает… Только почему же паршиво так? В очередной раз повернувшись, Напрем подложила ладонь под щёку. Вот было бы больше пациентов в лазарете – уработалась бы за день, спала бы сейчас без задних ног… Двери тихонько открылись, и за кроватью послышались мягкие шаги. Она чуть прогнулась, и по плечу Напрем скользнула ткань одеяла, перетягиваемого на другую половину. Выждав несколько секунд, Напрем приподнялась на локте. Дукат лежал, повернувшись к стенке, его стройное тело вытянулось в струнку, словно он боялся нечаянно ошпариться, сдвинувшись чуть ближе к середине. Она покачала головой, вновь уткнулась лицом в подушку. Может, если Пророки помогут, удастся уснуть хотя бы к рассвету… Под мягким одеялом было очень уютно, и вставать совершенно не хотелось. Руку, выпроставшуюся наружу, приятно холодил ветерок из системы вентиляции, а щека касалась чего-то тёплого и шершавого. Не открывая сонных глаз, Напрем потёрлась об это что-то носом и тихонько хихикнула: трудно было не узнать на ощупь кардассианский гребень. - Ну что ты делаешь? – хрипловато донеслось до неё. – Щекотно. Напрем зевнула, открыла глаза. Она лежала, уткнувшись Дукату в грудь, и его рука обнимала её поверх одеяла. - Доброе утро, - забравшись повыше на подушки, Напрем заглянула в глаза Дуката, ещё полные мечтательной дремы. Протянув руку, она отвела от его надбровных гребней растрёпанные чёрные прядки. - Доброе, - потянувшись, он чмокнул её в переносицу. – Счастливая ты, можешь поваляться ещё часок. А я сам время вылета назначал – будет глупо, если опоздаю. - Мне тоже подниматься надо, - с сожалением вздохнула она. – Дежурство. Пальцы Дуката, перебиравшие её волосы, замерли. - Напрем, не делай так больше. Нельзя так подставляться, это плохо кончится для всех нас. - Я понимаю, - её пальцы сжали ладонь Дуката. – Я поступила неосторожно, даже про камеры не подумала. Глубоко вдохнув, Дукат уткнулся носом ей в волосы. - Я до сих пор поверить не могу, что ты так рисковала из-за этого баджорского сброда. Невероятное безрассудство. Дороже тебя и Зиял… Он осекся, и она подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. - Этого больше не повторится, Скрэйн. Я обещаю. - Не повторится, - выдохнул он, и ироническая улыбка коснулась его губ. – Ты можешь выглядеть, как баджорка, с головы до пят, но ум у тебя кардассианский. - Я даже не буду раздумывать, комплимент это или укор, - она со смехом обхватила его за шею. – Пошли, глянем, проснулась ли Зиял – и я тебе реплицирую что-нибудь перед дорогой. Усевшись на кровати, Дукат притянул её к себе на колени, накрыл жёсткими губами её губы. С тихим вздохом Напрем прикрыла глаза. Кажется, они так ни к чему и не пришли. Но сейчас… Сейчас это не так уж важно.