* * *
Это утро среды началось с жуткой боли от красных и синеющих узоров, покрывающих спину и ягодицы модели. Пронюхав, что парень собирается на ночь куда-то улизнуть, Орочимару запер дверь в номере и во всех красках «объяснил», почему уходить без разрешения не стоит и не будет возможным в ближайшие дня три. Эта ночная пытка прошла даже без афродизиаков, Саске отчётливо ощущал каждый удар хлыста, но не мог закричать во весь голос, так как предусмотрительный истязатель завязал ему рот. Орочимару был очень зол на попытки побегов, он боялся, что в один прекрасный день Саске вовсе исчезнет. Фугаку писал как-то, что у мальчика в скором времени может полностью проявиться Шаринган, и что с ним станет довольно сложно спорить. Его брат был гением и сумел разбудить свои глаза ещё в четырнадцать. Менеджер всегда хотел заполучить именно Итачи. Красивый, дерзкий, холодный — он всем привлекал опекуна. Этим телом хотелось владеть, однако, как-то раз Итачи отправил его в трёхдневный тур по мукам, после чего стремление мужчины сошло на ноль. Потом Итачи и вовсе исчез. Но подрастал младший, обещающий стать не менее привлекательным экземпляром. За него-то и принялся Орочимару. Саске плакал и давился криками, когда тот оставлял на его теле свои метки. Подчинить парня сейчас могла только сила, не превосходящая силу глаз, но жестокая. Менеджер пользовался тем временем, которое было ему отведено. В конечном результате, он так и не узнал, куда и с кем направлялся его подопечный, что жутко выводило из себя. Той ночью он, бросив истерзанное тело мальчика, ушёл, чтобы напиться в местных барах и отвлечься от неблагодарного отпрыска Учих. Их отец был самой большой проблемой в жизни мужчины. Будучи боссом, он находил повод, чтобы подчеркнуть свой статус, каждый раз выводя из себя менеджера. Орочимару просто спал и видел, как однажды он займёт своё место на фирме и поставит на место эту семейку. Саске открыл глаза и боялся пошевелиться. Следы горели на коже так, что было больно даже дышать. Кое-как дотянувшись до телефона, он, не без труда, написал пару смс Андерсену. Учиха не понимал, почему этот парень, приносит ему такие неприятности, но всё равно с ним хочется быть? Любой ценой. Уткнувшись лбом в подушку, Саске постарался немного расслабиться, как вдруг почувствовал, что со спины исчезает простыня. Его ноги кто-то оседлал, стараясь не задевать те места, где кожу словно жгло калёным железом. Сухие губы целовали каждый шейный позвонок, осторожно лавируя между рубцов. — Бедный мой мальчик. Кажется, я вчера переусердствовал, — Орочимару, как оказалось, умел быть нежным. — Я всё исправлю, позволь… Прохладный гель ложился на следы побоев очень аккуратно, лёгкими прикосновениями кончиков пальцев. Саске корчился в подушку от боли, но не шевелился. Опекун фанатично увлекался всякими восточными медицинами и умел делать отличные снадобья. Одна из таких его находок убирала тёмные следы за три-четыре дня. Приятная прохлада уже начинала успокаивать и Саске расслабленно выдохнул. Было ли там какое обезболивающее или лёгкий наркотик, он никогда не узнает, но средство отлично снимало боль. Он даже не стал протестовать, когда острый кончик языка менеджера перебрался на его ягодицы и стал ласкать кожу, что осталась не задетой. Орочимару, не встретив сопротивления, довольно чмокнул его в копчик и запустил руку под парня, нащупывая его плоть. Второй рукой он слегка раздвинул ему ноги, открывая себе больше доступа. Беспомощность Саске пришлась очень кстати. — Я помню наш уговор, и я его не нарушу, — язык Орочимару спускался от копчика ниже по ложбинке. — Просто извинюсь за вчерашнюю грубость. Саске сдавленно охнул, когда мужчина принялся ласкать тугое колечко мышц языком, параллельно терзая его плоть. Разум словно заволокло такой же белой пеленой, словно лёгкие шифоновые шторы на окнах. Сил на сопротивление совершенно не осталось, чудесный гель расслабил всё тело, разрешая менеджеру творить с ним всё, что угодно. Член парня постепенно начинал твердеть, от чего довольное урчание Орочимару стало запоздало пугать. После расслабляющих манипуляций, длинный язык проник кончиком в узкое колечко, вызывая у разомлевшего Учихи слабый всхлип. Ощущения были на грани сознания. Саске растворялся в мягкости подушки, слабо понимая, что происходит. Рука опекуна сильней сжала твёрдую плоть, уверенно двигаясь вдоль ствола. Ловкий язык глубже проникал в желанное тело. Ему ужасно хотелось заменить его своим членом, что так некомфортно упирался в нижнее бельё. Но сделка больно била по самолюбию. Орочимару никогда так сильно не выходил из себя, как вчера ночью, и сейчас он ощущал вину за свой срыв. Ведь они пропустят пару съёмок, но тело Саске необходимо привести в порядок. Новая мазь отлично подействовала, снимая боль и обостряя желание. И здесь он не изменял своим привычкам. Стонущий Саске был прекрасен, прекрасны были и эти следы на его коже. Мальчишка принадлежал только ему, покрытый этими отметками власти. Пара резких движений и горячая вязкая жидкость разлилась по его пальцам. Учиха приглушённо вскрикнул и провалился в сон. Ласковый язык несколько раз пробежался вдоль ложбинки между ягодицами, и узкие губы оставили мягкий поцелуй на одном из рубцов. Это было первое хорошее утро, которое Орочимару запомнит надолго. Он вынул руки из-под расслабленного тела, с наслаждением слизывая вязкую жидкость со своих пальцев. — Такими темпами ты и сам вскоре захочешь нарушить наш уговор, — с хриплым смешком мужчина покинул комнату.* * *
Спустя пару недель.
Итачи сидел в кафе, как они договаривались, и с нетерпением ожидал, когда объявится пропащий родственник. Он получил долгожданное смс сегодня днём и, окрылённый этой встречей, пришёл сюда на час раньше, чтобы наверняка не опоздать. Выкуренные четыре сигареты сиротливо корчились в пепельнице. Он уже однажды пытался бросить, но не хватило силы воли. На соседнее кресло мягко легла гитара в чёрном чехле. Тонкая бровь старшего поднялась вверх, как, вдруг, мягкие пальчики накрыли его глаза. Горячий шёпот с озорными нотками заполнил всё пространство вокруг мира Учихи: — Мистер Андерсен, я хочу вас похитить из этого места. Всё, что вам остаётся, это хранить молчание и следовать моим указаниям. — Саске, — он накрыл его ладони своими и убрал руки с лица, — спешу тебя огорчить, — невесомый поцелуй в области запястья, незаметный для посторонних, — но я похитил тебя раньше. Саске присел на место возле гитары и довольно улыбался. Тёмно-синяя майка с V-образным вырезом выгодно подчёркивала его изящную шею. Парень поигрывал с кожаными браслетами на руках. — Наглости тебе не занимать. И где же мне предстоит провести эту ночь? — Мне кажется, есть ещё одно местечко, которое стоит посетить японскому туристу. Как ты относишься к прогулкам по крыше? — Итачи старательно изображал эксперта в данной области, чем очень развеселил Саске. — А зачем? — Ну, как зачем? Искать приключений! Они вместе покинули кафе, где за углом была припаркована машина Итачи. На сей раз крыша была опущена. Саске положил музыкальный инструмент на заднее сидение, а сам занял место рядом с водителем. Красный салон приятно пах какими-то благовониями. — Что это за запах? — Тсукури любит всё поджигать, ломать, крушить и взрывать. Вот он и пожёг здесь свои вонючие палочки. Если не ошибаюсь, это индийский иланг-иланг. — Ха, Дейдара явно страдает недотрахом, либо тебя втихую пытается совратить. — Откуда такие выводы? — брат нахмурил брови, мельком взглянув на довольного Саске. — Иланг-иланг — это неплохой афродизиак. А зачем же он тогда жёг его именно в этом салоне? — глубокие познания Саске в индийских тонкостях любовной науки немало удивили Учиху. — А может он предназначался для нас? — Дейдара определённо умный парень, хоть и кажется разгильдяем. Надо бы у него проконсультироваться на досуге о том, как совращать мальчиков. — И вообще, откуда ты это знаешь? — Доводилось сталкиваться, — взгляд младшего стал серьёзным и он отвернулся к окну, намекая, что не намерен больше обсуждать данный вопрос. — А с гитарой что планируешь делать? — они въехали на подземную парковку, ища свободное место. — Хочу тебе кое-что показать. Мы ведь хотим познакомиться получше и узнать друг друга? — Больше всего на свете, — Итачи мягко потрепал его по взлохмаченным волосам, доставая второй рукой ключи. — Приехали, выходи. Зайдя в лифт, старший нажал на кнопку служебного помещения и они плавно взмыли вверх. Саске перекинул гитару через плечо, рассматривая номера этажей. Последним числился тридцатый, что не слабо удивило парня. Куда мог его привести Андерсен? Похищение на крыше — довольно тонкий ход. Как оттуда сбежишь? Звуковой сигнал оповестил о том, что они прибыли. Двери распахнулись, и парни вышли в узкий коридор, который имел несколько ответвлений. В самом конце была массивная дверь, выйдя в которую, они оказались на просторном балконе крыши. Саске подбежал к бортику и бесстрашно свесил голову вниз. Весь город словно был на ладони: стёкла домов сверкали в закатном солнце, окутанные заревом; людей было трудно различить с такой высоты; машины двигались в плотном трафике; даже птицы не стремились подняться так высоко. Отсюда была видна гора Маун-Ли с огромными буквами «HOLLYWOOD». Пока парень любовался достопримечательностями, Итачи зажигал толстые белые свечи, что были расставлены кругом у низкого столика, рядом с двумя мягкими шезлонгами, на которых хаотично лежали маленькие подушки. Саске вернулся к реальности, когда услышал звон бокалов: брюнет расставлял два красивых фужера на столик рядом с ведёрком, полным льда, из которого торчало горлышко бутылки шампанского. Солнце довольно быстро гасило дневные краски, исчезая за призрачной линией горизонта. Блики свечей создавали уют. — Это больше похоже на свидание, чем на похищение, — Учиха присел на один их шезлонгов, ставя гитару неподалёку от себя. — Скольких девушек ты заманил сюда? — Ещё ни одну, — он осторожно открыл шампанское, изящно наполняя бокалы. — Ты первый, кому я собрался показать это место. — Погоди, ты хочешь этим сказать, что вообще женщинами не интересовался изначально? — Саске нравилось играть с ним. — За долгожданную встречу! — Итачи поднял бокал, чокаясь с младшим, намеренно пропуская вопрос мимо ушей. — Смею предположить, что знакомство уже началось? Мне надо быть откровенным, или для первого раза сойдут общие фразы? — он пригубил шампанское и не сводил с парня чёрных глаз. — Смотри по ситуации, — Саске выпил шампанского, наслаждаясь сладким вкусом. — Приятное. — Ну, что же ты хочешь знать обо мне ещё, помимо того, что женщин я сюда не водил? — брюнет расстегнул две пуговицы на рубашке, удобно устроившись на подушках. Саске тяжело сглотнул, проследив за этими пальцами. — Я совершенно ничего о тебе не знаю. — Однако ты здесь, со мной. Наедине. — Сколько тебе лет, Андерсен? — тут же нашёлся младший. — Двадцать пять было не так давно, — Итачи вновь поднял бокал. — За моё здоровье? — И ты молчал? Поздравляю! — мелодичный звон бокалов разнёсся по крыше. — Это не столь важно. Я предлагаю тебе игру, чтобы нам было интереснее вести эту беседу, — Учиха откупоривал бутылку красного вина. — Если на вопрос не следует ответа, тот, кто молчит, выпивает целый бокал. — Интересно, сколько скелетов я смогу из тебя вытянуть? — Всему своё время, но, лучше тебе не знать их, — мужчина продолжал возиться с пробкой. — Ну да, конечно. Следующий вопрос, где ты работаешь? — На одну организацию, я, можно сказать, тонкий психолог. — Но как же картины? — Саске нахмурился. — Ты же при галерее имеешь отдельную мастерскую. — Это так, хобби. Пожалуй, я выпью полбокала. Это всё, что я хочу рассказать о работе. Больше не спрашивай, — Итачи осушил половину и бросил дерзкий взгляд на Саске. — Ещё! — Ага, вот и первый скелет. Хорошо, Андерсен. Почему ты не называешь своего имени? — Саске поигрывал бокалом в руках между широко расставленных ног. — Моё имя тянет за собой то прошлое, что я хотел бы забыть навсегда. Не всё, конечно, но большую его часть. — А подробнее? — парень погрозил ему пальчиком, делая небольшой глоток из бокала. — Я лучше выпью сразу два, — засмеялся Учиха и выпил вина. — Когда же наступит моя очередь задавать вопросы? — Ты хочешь спросить, сколько мне лет? Думаю, тебя за это свидание могут привлечь к ответственности, — младший коварно рассмеялся, наполняя их пустые фужеры вином. — Сколько лет тебе и кто ты такой, я прекрасно знаю. Лучше объясни, почему ты не смог прийти в ту среду? — Саске мгновенно покраснел и опустил взгляд в пол. Вино и шампанское мешали отлично сдерживать свои эмоции. — Возникли некоторые обстоятельства, после которых мне пришлось провести несколько дней в постели. Я чувствовал себя неважно, — он отпил половину бокала вина. — Это очень сложно объяснить. Но, мне приходится мириться с этими сложностями, где-то до лета следующего года. — Пока тебе не стукнет восемнадцать? — вмиг обескуражил своей догадкой Итачи. — И кто же имеет такое сильное давление над моим ото… — Итачи осёкся, почти назвав Саске младшим братом на родном языке, -… отличным товарищем? — Мой опекун и менеджер по совместительству. Он сущий дьявол, — Саске осушил бокал. — Но, хочу отдать ему должное, он отлично делает свою работу. Благодаря его настойчивости и особенностям, мы быстро наладили некоторые связи и теперь меня рады видеть во многих журналах. Но всё это такая пыль… — Тебе не нравится то, что ты становишься звездой? — Итачи подлил вина в его бокал. — Разве это даёт тебе выражаться? Я снимаюсь для многих агентств и журналов. Но, это не оставит мой след в истории. Я очень люблю музыку и хочу петь, хочу нести в массы мою грусть, переживания, радость и волнения. Подобно тебе, ведь ты же неспроста написал ту бурю на холсте? Одинокий корабль, вокруг скалы, изумрудные волны и нет маяка — нет надежды, — Саске отпил вина из широкого бокала, встречая глазами первые звёзды на небе. — Я отлично вижу такие вещи. Саске потянулся назад и расчехлил гитару. Она была дорогой из чёрного дерева, покрытой узорами серебряных нитей. Парень с гитарой на коленях смотрелся довольно эффектно. Итачи тут же дорисовал в своём воображении тёмную сцену с двумя белым прожекторами, направленными на одинокую фигуру. — Хочешь, я спою тебе? — мальчик получил самую искреннюю улыбку в ответ. — Она не блещет радостью, но мне нравится, — парень натягивал струны. — Извини, но я не знал, что у тебя был день рождения… так бы подготовился. — Брось, это будет лучшим подарком, — Итачи поднял в его честь бокал и принялся слушать. По крыше раздались первые звуки гитары. Мягкая мелодия рождалась из-под этих красивых рук, подхватывая юный голос. «Он очень красиво поёт. Я понимаю, почему ты сбежал. Отец, вопреки моим доводам, и тебе перекрыл весь кислород…». Песня была красивой и печально вещала о неминуемой разлуке: «Ни героев, ни злодеев, лишь один виновник, Когда завядшие розы заполняют сцену. И трепет, этот трепет исчез, Наш дебют был шедевром, Но, в итоге, для тебя и меня, Жалкое представление не может долго продолжаться. У нас было всё, но вновь зовут на сцену. Не спешите с аплодисментами! Мы машем толпе и делаем прощальный поклон, О, нам пора уходить, но, по крайней мере, мы затмили остальных. По крайней мере, мы затмили остальных!» Лёгкая нотка горечи охватила эту красивую пару, опустив на Лос-Анджелес глубокий сумеречный оттенок надвигающейся ночи. Причудливые блики свечей трепетали на слабом ветру, качая тени на стенах. Грустная песня о красивом финале яркой любви стихла, и только сильней захотелось выпить. — Это самое прекрасное, что я когда-либо слышал, — Учиха отставил бокал и присел на пол, подкладывая себе подушки рядом с ногами брата. — Мне правда жаль, что ты тратишь время на какие-то журналы. — Спасибо, я рад, что смог хоть до кого-то донести это, — Саске поставил гитару на пол между ног и мягко сжал плечо собеседника. — У меня есть ещё несколько зарисовок, если не против, сыграю их для тебя? Я написал её, после того дня, как мы впервые встретились. На сей раз тишину этой ночи разбавила музыка, рождаемая из самых недр сердца. Она окрыляла, заставляла кровь бешено кипеть по венам, жить. «Все системы в норме, Солнце не погасло. Оно глубоко внутри, Прямо во мне… Это пробуждение, Ощущаю его каждой частичкой тела. Этого чувства достаточно, чтобы снесло крышу. Добро пожаловать в новую эру, В новую эру! Добро пожаловать в новую эру, В новую эру!» — Ты полон загадок, Андерсен, — Саске отложил инструмент в сторону, опускаясь на подушки рядом с парнем. — Но это ты открыл мне новые границы, — пальцы подростка идеально легли в руку мужчины, словно они были одним целым, мягко очерчивая изгибы, — рядом с тобой я понял, что надо мыслить, выходя за рамки. Итачи сейчас был самым счастливым человеком на Земле. Его брат сочинил для него песню и сам её исполнил, наполнил свою жизнь смыслом взглядов Учихи. Всё же, за эти пару месяцев, ему удалось сделать для мальчика нечто большее, чем за столь длительные годы отсутствия. В тёплых ладонях нежно переплетались пальцы музыканта и художника. Ночь была прекрасной. — Андерсен, не будь глупым, — младший положил подбородок ему на плечо, — поцелуй же меня. Я ведь не девчонка, чтобы долго ломаться. Дважды упрашивать не пришлось, и горячий поцелуй запечатал пересохшие от пения губы. Выпитый алкоголь ощущался в сладкой кислинке вина на языке. Старший плавно завалился на спину, увлекая Саске за собой. — Ты же так любишь быть сверху, — Саске навис над Учихой, водя кончиком языка по губам мужчины. Горячие ладони ласкали его бёдра, крепко обхватывая под коленом. — Останови меня, если я перейду черту. Вновь жадный поцелуй, вечерняя прохлада совершенно не остужала разгорячённые тела. Руки безжалостно мяли причёску младшему, царапали ногтями кожу, перебираясь на спину. Пытливый язык Саске ласкал дёсна, играя с языком Итачи, стараясь не упустить ни единого миллиметра. От близости тел градус в крови лишь повышается, стирая неуверенность. Его руки дрожали: слишком горячо, слишком близко, слишком желанно. Лепестки нежных губ порхали по лицу Итачи, стараясь покрыть лаской полностью. Воздуха становится очень мало для двоих на этом «седьмом небе». Учиха, не теряя времени, очертил через футболку контуры юного тела, подбираясь под неё. Торопливые пальцы гладили мальчишескую грудь, пощипывая бусины сосков, вырывая у этих страстных губ тихий полувсхлип-полустон. Вцепившись ему в плечи, Итачи изогнулся дугой потираясь вставшим членом о промежность парня, срывая с раскрасневшихся губ ещё пару жарких стонов. Этого мало, необходимо ощутить горячее тело певца ещё ближе. И Итачи направляет его бёдра к себе ближе, создавая искрящее напряжение в воздухе от соприкосновения напряжённой плоти под одеждой. Саске, абсолютно разомлевший в этих ласках, сам не заметил, как внезапно мир перевернулся, и вот он уже лежит с широко разведёнными ногами под обжигающими поцелуями. Футболки летят в сторону, обнажая тела братьев. Умелыми движениями и страстными ласками, Итачи покрывал рельефный торс парня, вырисовывая каждый изгиб, слыша рваное дыхание мальчика, что терзал зубами свои губы. Тонкие пальцы ловко расстегнули ширинку, приспуская бриджи, чтобы открыть себе больше доступа к телу. Сквозь ткань трусов, он целовал набухший член брата, слыша свою вымышленную фамилию, когда Саске в порыве стягивал с его волос ленту, распуская густые волосы по плечам. Влажная дорожка от пупка до резинки нижнего белья, вдохнуть ещё запах юной кожи, ощутить лёгкий привкус ментолового геля для душа. У Итачи совершенно сносит крышу. Но как только зубы тянут за край белья, чтобы стянуть его тоже, Саске вмиг приходит в себя. — Подожди… — тщетные попытки привести дыхание в порядок, — я… я ещё не готов к такому. Прости… Итачи обреченно опустил голову на живот парню и лёгкими поцелуями попытался успокоить волнение. Мягкие прикосновения поглаживали рёбра, он слушал, как бьётся сердце. И отлично понимал, что сильно торопит события. Это свидание должно было пройти в непринуждённой обстановке, как этого и хотел младший, чтобы лучше узнать друг друга. А он вновь сорвался, и в очередной раз оттолкнул Саске от себя. — Андерсен, — горечь вины проскальзывала в звучащем голосе, — наверное, будет лучше, если я вернусь в отель. Итачи приподнялся на локтях и тоскливо посмотрел в глаза самому дорогому для него человеку. Саске был напуган, столь внезапно развивающийся, динамикой их отношений и, в самом деле, был не готов отдаться ласкам другого мужчины. «Мужчины. возможно, именно это его и пугает больше всего. Судьба явно не готовила парня к тому, что в чужой стране его уже дважды попытается отыметь забытый всеми родной брат…» — мысли оседали горьким пеплом, которым самое время было посыпать голову. — Ты проводишь меня? — всё же, в этом проклятом городе, бог ещё не перестал его любить. — Конечно, малыш, — лёгкое, почти невесомое касание губ, больше извинение за испорченный вечер. Чёрная машина припарковалась у того самого кафе, что Итачи выбрал для места тайных встреч. Естественно, после полуночи оно было закрыто и грустно смотрело на город пустыми черными стёклами витрин. Саске притянул к себе гитару, ощущая лёгкую неловкость после того, как сам же и прекратил всё то, чего в тайне желал. Рядом с Андерсеном ему было спокойно и расставаться абсолютно не хотелось, но он понимал, что это лучший выход — разойтись по домам и переспать со всеми мыслями, которые посетят их сегодня. В душе он оставался счастлив, что парень его сразу понял и покорно остановился вопреки своим желаниям. — Спасибо за вечер, — он старался говорить тихо, но различимо. — Я никогда не видел город с такой высоты. Было очень красиво. — Моей фантазии хватит, чтобы удивить тебя ещё не раз, — Итачи мягко улыбался, стараясь не выпускать руль из рук. Он боялся вновь напугать подростка своими неконтролируемыми порывами. Но Саске сам положил тёплую ладонь на плечо брата и осторожно поцеловал его в уголок губ, закрыв глаза, считая счастливые секунды. Итачи мучительно хотелось сгрести в охапку мальчишку и не выпускать из своих объятий всю ночь. Однако, пришлось стойко держаться. — С днём рождения, Андерсен, — нежный взгляд разливал тепло по телу. — Спокойной ночи! Парень быстро покинул автомобиль, не дав прийти в себя Итачи, и скрылся за поворотом на оживлённой улице.* * *