Чувства под прицелом. Ненужный этап.

      Ольга раскачивалась на стуле из стороны в сторону, внимательно слушая, как старший тренер женской сборной разговаривает по телефону с её наставником. Они не спорят, это диалог двух взрослых, знающих толк в своём деле, тренеров. Однако Коновалов соглашается не со всем. Он возражает, иногда предлагает поступить иначе, иногда уверяет собеседника в неправоте. Общий тон разговора Ольге ясен — ей дадут послабление, но это будет не то, на что рассчитывали они с наставником.       — На этап заявлено пять девочек. Пять. И если она не побежит в гонках, руководство меня не поймёт. Тогда нужно было брать других… Почему не взяли? Не у всех есть виза… У Слепцовой, Кайшевой, но это не их уровень… Да и какая разница?       «Не у всех есть виза». Это прямо как камень преткновения североамериканских этапов. Сколько ребят не попало сюда только из-за того, что нет визы? Взять хотя бы Антона Бабикова. Ситуация, конечно, дурацкая. Но с другой стороны хорошо, что их тут нет. Лишние хлопоты, нервы, бессонные ночи. На самом деле, это совершенно никому не нужно.       Разговор тренеров был окончен, и Коновалов, потирая подбородок телефоном, задумчиво смотрел в окно. Что же сейчас он скажет?       — Так, ну смотри, я вас понял. Для начала пройдёшь обследование. Тут что сможем организовать, то и организуем. Но, боюсь, не успеем даже и половины того, что хочет Юрий. Тренироваться будешь отдельно, со мной. Вне команды. Побежишь спринт, а потом посмотрим и решим. Или преследование, или эстафета. Завтра первая тренировка. Всё, теперь отдыхать.       Коротко и ясно. Подчуфарова кивнула головой и вышла из тренажерного зала. Она свернула в правое крыло длинного здания отеля, прошла почти до конца — там был им номер. Она зашла тихо-тихо, вдруг Катя заснула? Но нет, она сидела на кровати и что-то записывала в тетрадь. Может новые стихи? В комнате было холодно и мрачно, а ещё жутко тесно. Между двумя кроватями девушки втиснули раскрытые чемоданы с личными вещами: другого места для них просто не нашлось. Что-то шумело. Какой-то звук, похожий на вытяжку, только громче. Оля остановилась посреди комнаты, прислушалась.       — Это насос. Тепловой, как я понимаю, — не поднимая головы, объяснила Катя. — Но есть и хорошая новость — если есть тепловой насос, значит, появится тепло, —Юрлова поёжилась, у Оли тоже мурашки по спине пробежали. Она не стала снимать олимпийку и даже надела тёплые носки. Забравшись на кровать, девушка достала книжку, которая была не очень интересной. Может чтение поможет ей уснуть?       Заселились они уже почти полдня назад. Да, наверное, так. Огромным плюсом Преск-Айла было то, что аэропорт находился недалеко, и измученные перелетом биатлонисты добрались до отеля быстро. Подъезжая, Ольга испугалась, что окна их номера будут выходить… на кладбище. Обычное американское кладбище: заснеженное поле, надгробные плиты, редкие и невысокие деревья. Девушка как раз читала Стивена Кинга. Было бы очень атмосферно! Но им повезло, а вот девчонкам из Чехии и Италии — не очень. Их номера располагались напротив, и Катя с Ольгой прекрасно слышали, как Габриэла умоляла администратора, чтобы её куда-нибудь переселили, но навстречу ей не пошли. Доротея с соседкой по комнате, Карин Оберхофер, просто громко выражали своё недовольство со свойственной им эмоциональностью. А вот Габи истерично плакала. Катя даже ходила к ней, приглашала на чай. Габи обещала прийти вечером. Говорила, что ночью ей будет страшно спать. Девочки такие девочки.       Таня Акимова тоже жила одна, но это девушку нисколько не напрягало. Она любила побыть в одиночестве и каким-то непостижимым образом смогла влиться в этот североамериканский ритм — она засыпала, когда наступала ночь здесь, а не в России, и просыпалась, потому что наступало обычное утро. Разница во времени с Кэнмором была в три часа. С Москвой — семь. Идём в плюс, начало положено.       — У ребят в сборной новенькие появились. Корнев и Поварницын Знаешь их?       — Поварницына по IBU знаю, а про Корнева ничего не слышала. Как они?       — Не знаю, мне только что Таня рассказала.       Гараничев и Слепов вернулись в Россию. Их провожали, отчаянно завидуя. Ребята будут выступать на Чемпионате Европы, а Женя просто обязан выдать максимум у себя дома. Обсуждая предстоящий чемпионат, девушки волновались — долгий перелёт обратно, снова акклиматизация, смена часовых поясов, и сразу чемпионат… Это очень тяжело для спортсмена.       — Ты знаешь, а ведь этим новеньким визу за полторы недели сделали. Они сами хвалились.       — Да ладно? Как это может быть?       Ведь только что Коновалов сказал, что очень сложно получить американскую визу, а тут выясняется, что нет.       — Таня рассказала, что там канал «Матч ТВ» подключился. Почему — не знаю, не спрашивай, — девушки переглянулись. Да уж, забавно. Интересно, а смог бы её Денис получить визу таким образом? И знает ли он об этом? Он ведь постоянно говорил, что хочет быть рядом с ней, но не выходит… Что он знает про эти визы? Надо спросить, надо написать ему…       В Преск-Айле темнело быстро. На часах почти семь вечера, а на улице уже непроглядная тьма. Генератор шумит, не переставая, кажется, это будет продолжаться всё время их пребывания здесь.       — Ужасно! — вслух сказала Подчуфарова и откинула книгу. Заснуть не удастся, это точно.       — На той стороне ещё хуже, — решила подбодрить её Екатерина.       Ольга вспомнила про Соукалову, и в эту же секунду послышался стук в дверь. Мистика, не иначе: на пороге стояла чешка. А за ней — Доротея и Карин. Ольга встала поприветствовать девушек. Габи улыбалась своей самой красивой улыбкой, Карин, ещё одна знакомая Кати, держала Юрлову за руки и что-то рассказывала. А Доротея прошла и обняла Ольгу.       — Как твои дела?       — Всё нормально. Долгий перелёт, очень долгий. Ну, а в остальном…       «Ничего не изменилось».       — Всё как всегда. А как дела у тебя? Удалось поспать?       Подчуфарова не хотела говорить о себе. «Всё как всегда» — самое лучшее объяснение. Сразу и не поймёшь, что она хочет этим сказать.       Девушки расселись в тесной комнатке и принялись пить чай, болтая на разные темы, обсуждая прошедший этап в Канаде, ужасные условия в США, долгий перелёт, сложности со сном, виды из окна и предстоящий чемпионат в Норвегии. Все рвались в бой. И только Ольга, заверяя спортсменок в том, что готова бороться за медали, не улыбалась и отводила глаза. Какие там медали, ей бы до Чемпионата дожить.       Они не стали засиживаться допоздна — Габриэла, хоть и не хотела уходить, покинула их первая: её стало клонить в сон. Ольга позавидовала, ведь ей обычно хотелось спать на тренировках. Доротея с Карин тоже вскоре ушли. Подчуфарова села на кровати, делать было совершенно нечего. Она успокаивала себя тем, что осталось пережить пять дней, и они вернутся домой. Не домой, конечно, но в Европу.       Катя забралась под одеяло. А Ольга тем временем подключилась к wi-fi. Ну что такое! Опять такая же история — одно деление, и то какое-то нестабильное, то появляется, то пропадает. Может быть, пойти в холл? Спать, тем более, не хочется. Сесть там в укромное местечко, попереписываться с Денисом. Да, так она и поступит.       Девушка шла по коридору, внимательно вглядываясь в экран айфона. Она хотела найти точку, где будет ловить интернет. Просто было интересно, кому повезло жить с нормальным сигналом wi-fi. К её разочарованию, все деления появились быстро, не успела она миновать и пяти дверей. Кто же тут живёт? Так это же ребята из сборной России. Точно. А напротив журналисты «Матч ТВ». Фартовые они все. Подчуфарова двинулась дальше, всё ещё смотря на экран.       — Привет! Ты куда?       Она обернулась. Из номера вышел Илья Трифанов. Он потянулся, будто со сна, и подошёл к спортсменке.       — Я в холл, у нас интернет не ловит, а Катя спит, не хочу ей мешать.       — А почему ты не спишь?       — Ой, Илья, не напоминай. Последний раз я хорошо спала неделю назад, после спринта в Кэнморе.       — Понятно, — протянул журналист. — А мы тут сидим, всякой дурью занимаемся. Как там… Денис?       Вопрос был неожиданный. Ольге пришлось даже обдумывать ответ, но сказать она ничего не успела, ведь из той же двери, откуда появился Илья, вышли ещё четверо мужчин: Дима Занин, Максим Цветков, Саша Поварницын и ещё неизвестный ей молодой человек.       — Знакомься, это Саша Поварницын и Алексей Корнев, наши дебютанты, — представил их Дима.       — Мы с Олей уже знакомы, — низким голосом ответил Саша.       — Очень приятно, — пожал ей руку Алексей.       «Выглядят свежо. Наверное, рвутся в бой», отметила Оля.       — Удачи вам, ребята!       — Спасибо! — И парни скрылись за дверью. Занин и Трифанов тоже, кажется, собрались расходиться по номерам. А Максим, улыбнувшись, обратился к Ольге:       — А ты куда собралась?       Она пожаловалась на плохой интернет, бессонницу. Рассказала о чаепитии с Габриэлой и итальянками. От Ольги не укрылось то, что при имени «Доротея» Илья резко обернулся и стал прислушиваться к их разговору, а Занин покачал головой и даже закатил глаза. Пожав друг другу руки, журналисты попрощались.       — Я теперь один живу, — то ли похвастался, то ли пожаловался, то ли просто сообщил ей Максим. — Зато мои окна не выходят на кладбище, как у них, — он указал на двери напротив.       «Повезло тебе, Макс.»       — И у меня хороший сигнал wi-fi.       «К чему он клонит?»       — Если хочешь, можешь посидеть у меня.       Подчуфарова задумалась. С одной стороны, ей было как-то неудобно находиться в одном номере с Максимом, да ещё и ночью. Тем более, после их разговора в больнице. Но с другой стороны, это лучше, чем сидеть в одиночестве в огромном мрачном холле отеля. Но ведь она хотела попереписываться с Денисом! Ольга прикинула время — в Москве ещё даже шести нет.       — Ой, — сказала она вслух.       — Что такое?       — Да я забыла, тут же разница во времени семь часов. Я хотела… ммм… родителям написать, так они ещё спят.       — Ну да. Так зайдёшь?       — Давай!       Если уж она не будет писать Денису, то с Максом можно просто посидеть. Просто посидеть.       В его номере было чисто, все вещи аккуратно разложены по местам. Ольга примостилась на кровати, на которой явно не спал Цветков. Сложив руки на коленях, девушка сидела, неловко разглядывая стены.       — Чаю? С шоколадкой.       Волшебное слово. Шоколад!       — Конечно, спасибо!       Максим приготовил чай, всё время лукаво посматривая на Ольгу, с интересом за ним наблюдающую. Он заваривал чай не в пакетиках, а настоящий! В чайничке! Её это удивило.       — Ты возишь чайник с собой?        - Ой, это моя фишка — очень люблю качественный чай. Жить без него не могу, — улыбнулся парень.       — Хорошая привычка, — похвалила Ольга.       — О вас фильм будут снимать, ты знаешь?       — Опять? Не знала.       — Да, Занин рассказал. Это, конечно, больше похоже на интервью с вашим Коноваловым, нежели на фильм.       — А, понятно. С Коноваловым — это хорошо. Ещё один только о нас — вот это было бы слишком.       — Нет, ну вы всё равно в кадре появитесь, у него даже задумки кое-какие есть. Не буду рассказывать, — загадочно улыбнулся он.       Ольга вспомнила ещё один фильм о женской сборной, который снял другой журналист. Фильм, который она увидела в тот самый незабываемый, самый лучший день, когда победила в спринте. Ох, что тогда было… И этот самый журналист поцеловал её в первый раз именно тогда. Там было солнце…       — А про нас уже снимали фильм, — с тихой улыбкой на губах сказала она. — «Дорога биатлона». Мы тогда ехали из Рупольдинга в Антхольц, и…       — Я не смотрел, — резко перебил её Цветков. — А этот точно будет интересным.       Олю задело то, что Максим совсем не обратил внимания на то, с какой нежностью она вспоминала о творении Дениса. Она отхлебнула чаю.       — Ты разговаривала, кстати, с ним? С Коноваловым?       Ольга знала, что с Максом можно поделиться своими переживаниями. Он не будет осуждать, он может помочь советом, он, в конце концов, не посторонний наблюдатель, а тоже спортсмен, способный увидеть ситуацию изнутри и правильно оценить её.       — Да, говорила. Тренироваться буду меньше, вне команды. Спринт побегу, а насчёт остального неизвестно, — Оля посмотрела на Максима. — Как-то так и будем работать.       — Вот видишь. Я согласен, что нужно изменить темп и интенсивность. Артём так же говорит.       — Говорит обо мне?       — Да, я спрашивал его, что он думает по этому поводу.       «Ничего себе, он разговаривал с врачом обо мне. Он. Обо мне».       Кажется, Максим смутился. Он встал, подошёл к окну, но ничего там не увидев, сел обратно.       — Мне приятно, что ты обо мне… заботишься, — тихо сказала девушка.       — Мне не сложно, — просто сказал он, не смотря в её сторону.       Раздался стук в дверь. Молодые люди переглянулись — кто мог пожаловать в такое время? Послышался голос Ильи. Кажется, он что-то уточнял у Максима. Оля подвинулась поближе к стене, чтобы Трифанов её не заметил, но Цветков зачем-то пригласил его войти. Журналист остановился, увидев сидящую на кровати девушку. Он посмотрел на неё долгим взглядом. Взглядом, который Оле очень не понравился. Нет, он не был тяжелым, не был враждебным или насмешливым. Но Илья смотрел разочарованно. Осуждающе.       «Неужели он решил, что я… больше не люблю Дэна, что теперь я с Максом?»       Ольга почувствовала жар, лицо её, наверное, сейчас пылало. Она хотела что-то сказать, но слова застряли где-то в горле. Да и что было говорить? Оправдываться? Разубеждать его? Только в чём? В том, чего не было и быть не могло? Трифанов ушёл, а девушка ещё сидела, раздумывая, надо ли поговорить об этом с Ильёй или нет.       — К биатлонной программе готовятся, — Максим кивнул на дверь, за которой скрылся журналист. — Тоже никто не спит.       Ольга кивнула.       — Налить тебе ещё чаю? Ой, а почему у тебя руки трясутся?       Подчуфарова опустила голову — в её руках была голубая пузатая кружка с остатками чая, который уже давно остыл. Пальцы подрагивали, чаинки, осевшие на дне, тряслись, плавая в хаотичном движении.       — Не знаю. Нет, пожалуй, не надо мне больше чаю.       Она протянула руку, чтобы поставить кружку на стол, но неловким движением задела руку Максима, расплескав чай на его белую майку.       — Ой, нет!       «Да что же я за дура неловкая? Одни беды от меня!»       Максим просто расхохотался.       — Ты очень смешная!       — Давай я постираю, — по-дурацки улыбаясь, Оля зачем-то пощупала пятно.       — А давай! — Цветков снял майку. Сидя прямо перед ней. Меньше, чем в метре. Оля застыла, немного обалдело уставилась на его оголенный торс.       «Ой нет, нет, нет, нет, нет, нет! Немедленно надень её обратно!»       Но Максим уже положил скомканную белую майку ей на колени. Оля вцепилась в неё, всё ещё не сводя с него глаз.       «Отвернись, отвернись сейчас же! Подчуфарова, у тебя есть парень, у тебя есть парень. Он далеко, но он есть. А у него есть жена. Она тоже далеко, но она тоже есть! Господи, пора сматываться!»       Мысли хаотично метались, она в ужасе подумала о том, что будет, если, не дай Бог, сюда сейчас заглянет Трифанов.       — Я, конечно, надеялась, что обойдёмся без стриптиза, но ты решил иначе, — опять же по-дурацки улыбаясь и глупо хихикая, сказала она, вставая. — Ну, я пойду, пожалуй. Стирать.       — Ладно, извини, засмущал тебя, — Максим направился к шкафу. — Я надену другую. Побудь ещё чуть-чуть.       — Нет, мне правда пора. Всё, — Оля быстро пересекла комнату. Открыв дверь, она задержалась на пороге.       — Подожди! Майку можешь не возвращать, — Максим подошёл и обнял её, а потом неожиданно поцеловал в щёку. — Буду ждать снова. Хорошо, что зашла.       «Плохо! Очень плохо!»       Это было действительно плохо. Ведь пребывая в небольшом шоке от его слов, от его поцелуя и от всё ещё оголенной верхней части тела, Ольга не заметила, как в номере напротив отворилась дверь, а собравшийся выйти из номера человек задержался на пороге, так и оставшись незамеченным.       Илья Трифанов изумлённо наблюдал картину, которую предпочёл бы не видеть никогда: любимая девушка его друга выходила из номера молодого парня, держа в руках его одежду, а тот, стоя на пороге с оголенным торсом, провожал её словами «буду ждать снова. Хорошо, что зашла», а потом обнял и поцеловал в щеку. И она, улыбаясь и немного воровато оглядываясь по сторонам, быстро пошла к своему номеру.