Откровения вечности

- Куда ты? - нахмурился граф, прерывая уверенно направившуюся к выходу Оливию. Она не успела даже открыть рта, смутно сожалея, что ее отход не остался незамеченным - в комнату влетел бледный Агни с печальными новостями. Элизабет сбежала, стоило оставить девчонку наедине с самой собой. Все, кроме баронессы, ринулись проверять правдивость слов слуги. Она решила, что от скорости её появления в спальне ситуация никоим образом не изменится, поэтому дергаться лишний раз решительно бессмысленно. Девушка выждала несколько минут, закончила вышивать очередную ветвь, наугад воткнула иглу в полотно, протяжно вздохнула, полюбовалась видом из окна и наконец неспешно отправилась к мужчинам. - Это же четвёртый этаж! - Эдвард так яростно потрясал кулаками, что Оливия на всякий случай обошла его стороной, во избежание любого столкновения. - Ни бог, ни дьявол не в силах привязать человеческое сердце в истинном значении этого слова, - как бы Себастьян не пытался выглядеть скорбным, внутреннее ехидство отчего-то так и рвалось наружу. - Потому что у них самих сердец нет. Бедное впечатлительное дитя. Надо было с самого начала разрешить мне устроить ей головомойку, - выглядывая вместе со всеми через окно на улицу, баронесса не была удивлена поступком Лиззи. Она, удовлетворяя собственное любопытство, оценила крепость связанных второпях простыней и убедилась - Элизабет может настоять на своём при любом раскладе. При всей своей раздражающей баронессу натуре девочка смогла даже ее заставить чувствовать к себе в некотором роде... уважение. - Эдвард, умоляю, перестать плавить взглядом землю возле дома, Элизабет там нет, и материализоваться из воздуха она не сможет, - баронесса положила руку на плечо юноше, который опасно свесился через подоконник, перегнувшись через край чуть ли не до паха. - Ты знал... - просипел граф дворецкому еле слышно, но женскому уху шёпот был даже большим раздражителем, чем крик. - Знал. И что бы вы приказали сделать, предупреди я вас? Сторожить её, словно в тюрьме или посадить на цепь, как собаку? - Себастьян прищурил глаза, и невозможно было понять, взбесился ли он от обвинений Сиэля или продолжал насмехаться. - Да как ты смеешь?! - вспылил граф, на секунду теряя самообладание. Баронесса не позволила себе бы ни капли удивления, если бы сейчас мальчик наотмашь ударил слугу; она и сама иногда подумывала, что зря прекратила практиковать столь отличный способ выпуска лишнего пара. - Сиэль, душа моя, тебе уже сегодня говорили - насильно мил не будешь. Смирись пока с данностью - нам следует отталкиваться от того, что у нас есть на руках, - Оливия выразительно округлила глаза, прожигая на скуле дворецкого дыру взглядом, желая пристыдить нахального слугу (при условии возможности ощущения им стыда, конечно же). - Да что вообще могло её так завлечь?! - заорал Эдвард так, что баронесса с испугу отступила на пару шагов назад, отворачиваясь от раскрасневшегося юноши с перекошенным от ярости лицом. - Надеюсь, что не дурман, - баронесса высказала вслух своё главное опасение, - хотя, даже если это и так, это будут максимум наркотические пары. Колоть в Элизабет никакую дрянь не станут. - Кровь портится, - сухо пояснила она мужчинам, удивленным её познаниями о мире опустившихся, пропащих душ. Оливия воздела глаза к потолку, благодаря стечение обстоятельств за то, что здесь нет Лау, чтобы многозначительно усмехнуться, подразумевая в этой усмешке все мелкие (и не очень) ее грешки. - Вряд ли они держат полгорода на каких-то странно действующих наркотиках, - в ту же минуту отмёл женскую теорию Сиэль. - Мы же почему-то до сих пор трезво мыслим. - Пытаемся, - поправила его баронесса. - Тогда скорее всего дело во втемяшенной намертво идеологии. - В любом случае, пока Лиззи не захочет вернуться, мы связаны по рукам и ногам, - вздохнул её брат. Он, как и Сиэль, наконец кристально ясно осознали, что против воли девочки пойти не удастся, как бы сильно они не бились в бесплотных потугах. Впрочем, энтузиазма изображать рыбу на льду до этого момента у них было даже слишком много. - Дело не только в Элизабет. Театр-варьете многим лондонцам вскружил голову... - Сиэль хотел продолжить мысль, но это было решительно невозможно - в холле творилось нечто невообразимое, сродни нашествию. До баронессы доносились звуки возни, звучащие наперебой звонкие, писклявые, плаксивые, радостные детские голоса и запах безупречной готовки Агни. Хорошо, что для разгадки этой тайны много сил не требовалось - достаточно было выйти на верхнюю площадку лестницы, чтобы все понять. Сома и его слуга устроили из лондонского поместья графа богадельню, кормили бездомных детишек со всех близлежащих районов. Оборванцы, перепачканные сажей и еще бог знает чем, в разномастной одежде не по сезону разной степени целостности были счастливы - галдели, толпились, топтали пол грязными ботинками и босыми ногами, хватали еду и быстро, жадно съедали все до последней крошки. - Приют имени святого Сиэля, - рассмеявшись в ладошку, резюмировала Оливия. Граф болезненно скривился, словно у него заныл зуб. А потом он весь передернулся, поднял лицо и баронесса увидела знакомое выражение смеси злорадства и блаженства - мальчишка до чего-то додумался. - У тебя такой вид, будто ты открыл неизведанные земли, - баронесса не спешила воодушевляться - обычно все задумки графа выявляли необходимость для нее оказываться в невообразимых ситуациях: сгорать от стыда, опасаться за свою жизнь, нарушать закон более десятка раз кряду и творить прочие неприглядные дела. - Сколько времени до следующего музыкального выступления бывших префектов? - вновь завесив лицо непроницаемой гримасой спокойствия, поинтересовался граф. - Без малого выходит, что две недели, - со скрипом сообразила Оливия. - Отлично! Тогда приступаем немедленно. Если сердце человека нельзя привязать, значит... надо предоставить ему выбор. *** Минуло семь дней *** Оливия уже почти заснула; она то и дело плотно смыкала веки и "проваливалась" в теплое и мягкое пространство пред-сна, как вдруг ощутила прикосновение едва ли не раскаленного уголька к собственной щеке. - Никак не возьму в толк, откуда ты находишь в себе силы каждый раз удивляться моему появлению? - насмешливо фыркнул Себастьян. - Не понимаю, что такого смешного в моей настороженности? - сонно огрызнулась девушка. - Мало ли какого демона занесло в мои покои. Теплый воздух, он, знаешь ли, всегда стремится вверх. - Чтобы остыть, так и не дотянувшись до звезд, - холодно добавил мужчина. Оливия умело играла на его чувствах собственника, что бесило его до зубовного скрежета, возводя в ранг абсолюта два неестественно противоположных желания - свернуть девушке шею или овладеть ею прямо на месте. Девушка машинально нашарила медальон и сжала его меж двух ладоней, и демон ощутил, что её снедали едва ли не такие же стремления, разве что для него она бы приготовила казнь совершенного иного рода. Но все же она не делала никаких подвижек к нему, лишь молчаливо согревала заледеневший без тепла её тела металл. - Мне не нравится, когда ты позволяешь себе вот так меня не замечать, - заметил Себастьян. И снова ответом была прохладная тишина. Оливии было абсолютно все равно, по какой причине демон не находил для неё времени целую неделю, впрочем, его отсутствие девушку никак не задевало, она лишь хотела указать демону на его место. Затея, конечно, была с апломбом, но Лив сама обрекла её на провал, ответив на ласку Себастьяна: тот лишь легонько провел по щеке девушку ладонью без перчатки, как она по-кошачьи доверчиво притянулась ближе. - Очень логично - в конце возвращаться к началу, - прокомментировала собственные непоследовательные действия она и наконец полностью развернулась к демону. Тот придерживался человеческой формы в вольном, но неточном исполнении, норовя то тут, то там расплыться в истинную тьму. Девушка смело поднырнула под то, что когда-то было рукой и, оказавшись в тесном свободном от сущности демона пространстве, запрокинула голову и поцеловала то, что первое попалось на пути. - Не боишься, что после очередного моего поцелуя человеком обратишься насовсем? - ей в голову взбрела жуткая идея и она обмякла в объятиях Себастьяна, хохоча как дитя, до слез. - Стоит ли мне спросить тебя о чем-то схожем? - утробный голос исходил из предполагаемого центра темноты, но девушка не стала дергаться, чтобы пытаться определить источник - все равно демон был везде и одновременно нигде. Стоило Оливии вложить свою руку в ладонь Себастьяна, как все вокруг застлала тьма; она не ослепла, но видеть не могла, впрочем, это была приемлемая цена за целую ночь наслаждения. *** Минуло четырнадцать дней. *** На утро Агни деловито осведомился, что следует принести баронессе на завтрак, и был крайне удивлён её отказом. До этого дня девушка предпочитала как можно дольше оттягивать момент встречи со всеми, кто последние две недели сновал туда-сюда по лондонской резиденции графа. - Спущусь к Сиэлю, - зябко потягиваясь под одеялом, заявила Оливия. - Поди, прогрей малый камин, сяду возле него, чтобы не мерзнуть. - Вам следовало родиться в моей стране, - жалостливо вздохнул Агни. - И все время бегать от живности, которая жаждет тебя убить? Увольте, я лучше в своём туманном Альбионе буду греть у огня промерзшие кости. Они немного помолчали: девушка ворочалась в кровати, воротя нос от прохладного воздуха в комнате, слуга раздвинул шторы и довольно зажмурился от солнечных лучей, все же для него в этой местности было маловато света. - Сегодня важный день, да? - Возможно, но от меня уже мало что зависит. Все советы, что я могла, за эти две недели я озвучила. И заметь, всегда в предельно приличной форме, хотя ребята так и напрашивались на крепкое словцо, вот клянусь тебе, - поеживаясь в кровати, баронесса с протяжным стоном вытянула ноги, которые всю ночь зябко к себе поджимала. Удостоверившись, что помощь костылей ей не понадобиться, она на пробу высунула ступню из-под края одеяла и тут же втащила обратно - на такой подвиг, как выход в прохладный воздух спальни, девушка была еще не готова. - Отчего мне кажется, что за своего господина ты практически не волнуешься? - с хитрым прищуром Оливия пыталась просмотреть Агни насквозь. - Я всегда за безопасность принца, но никак не за его творческие таланты, - слуга довольно улыбнулся, будучи полностью уверенным в успехе Сомы. Как бы баронесса не вздыхала, с теплой постелью пришлось расстаться, и Оливия, быстро юркнув в утепленный халат бледно-голубого цвета, всунула ноги в мягкие домашние сапожки, отправилась завтракать. Девушка так и не привыкла к трапезе в большой компании, и, хоть народ не был шибко разговорчивым, ей все равно казалось, что в комнате крайне шумно. Оливия долго и бестолково вглядывалась во фруктовую нарезку, и все уже успели закончить завтракать, поэтому выуживать из общей кучи виноградинки ей пришлось под ритмичный топот - юные префекты без каких-либо пререканий за несколькими закрытыми дверями от гостиной старательно оттачивали последние движения, но за неимением других шумов в доме все равно казались крайне громкими. Заметив, что атаки вилкой баронесса стала совершать в такт танцу, она раздраженно отбросила ее и встрепенулась, словно ворона после дождя, и попыталась войти в рабочий ритм. Однако до вечера толкового, подобающего леди занятия так и не нашлось - все были крайне заняты, и баронессе некуда было приткнуться, а чтение отчего-то не задалось с самого начала. Возможно, от смутного томящего ожидания где-то глубоко в душе, а может, оттого, что Вальтер Скотт оказался не самым подходящим автором - все же рыцарские эпопеи были хороши для более юного, восторженного возраста, а для Оливии были страшно скучны и наигранны. В итоге она даже рада была сопроводить юношей до театра-варьете, чтобы морально поддержать их первое выступление из толпы. Правда, Себастьяна она не видела с самого утра - тот наводил лоск в театра Фантомхайва, поэтому надежды на то, что он присоединится к просмотру выступления, не было совсем (от слова абсолютно), а это значило, что через полчища фанатиков к сцене ей придется продираться, прямо как через терновые заросли, самостоятельно. В гардеробной жертвой выбора пало платье непритязательного песочного цвета, потому что в кои-то веки баронессе не хотелось привлекать к себе излишне много внимания, правда, вырез на спине, вполне возможно, компенсировал внешнюю неказистость наряда чуть ли не с избытком. Добиралась до театра Оливия вместе с префектами, они сидели, как скорбные монахи, в балахонах, и складки ткани ритмично подергивались в такт движениям повозки. У дверей театра они расстались - баронесса была унесена толпой в большой зал, а ребята зашли через задний ход, чтобы пробраться на задворки сцены. Девушка чувствовала себя овощем в кастрюле с кипящей водой: было жарко, ее бросало туда сюда людскими потоками, стоял какой-то странный потусторонний гул, который только усилился с началом песнопений. Оливия догадывалась, что эти внеземные звуки издают столпившиеся люди, от души, но совсем не в ноты пытающиеся подпевать хору театра. Прикинув время, она пришла к выводу, что театр "Фантом" уже должен был распахнуть свои двери и начать переманивать публику. Баронесса вспомнила, что на открытии должна была проходить дегустация сладостей, и позволила себя вздохнуть как можно тяжелее, пусть даже никто и не услышит ее тоски. Она оглянулась, и увидела Бравата, чуть ли не потирающего ладони от собственного самодовольства. Хоть и терпеть отвращение ей удавалось с трудом, ожидание окупилось с лихвой - когда "звездную" четверку без малейшего усилия оттеснила со сцены "фантомная" пятерка, ясновидец бледнел, краснел, гневно раздувал ноздри, в общем, делал все, чтобы потешить злорадство Оливии. Правда, для баронессы казалось несколько унизительным, что ставка на успех делалась исходя из легкой возможности пленить девичьи сердца дозволенной степенью непристойности, ведь женское сердце, как известно, из праведника и хулигана непременно выберет последнего. Оливия же так часто видела выступление пятерки, что в ее душе они не вызывали никаких эмоций, кроме удовлетворения от качества проделанной работы, да легкое восхищение - все же ребята преобразились капитально, словно с пыльной книги стерли вековой слой пыли. Но с пошитыми нарядами девушка так и не смогла смириться, считая их вульгарными отголосками чуть ли не диких времен, поэтому, убедившись в том, инициатива надежно перехвачена командой графа, она поспешила в выходу, хотя "поспешила" - слишком помпезно сказано, скорее это выглядело так, будто смертельно истощенный человек плывет против течения. Будь здесь Себастьян, он бы не преминул подтрунить над неловкими движениями Оливии. Когда ей все же удалось преодолеть ряды мечущихся в сомнениях от разрывающего на части восторга людей, она застала Бравата, стоящего со слегка приоткрытым ртом над полностью переделанным зданием доселе заброшенного театра, пока Сиэль не решил сделать ход конем и получить прибыль от, казалось бы, самого проигрышного варианта. Баронессу мучили несколько вопросов: не решит ли ясновидец отойти в мир духов прямо сейчас от негодования, и как Себастьяну удавалось скрывать реставрацию "Фантома" аккурат до самого открытия. Оливия шумно распахнула веер и приставила его почти вплотную к нижним ресничкам, так, чтобы видно было только глаза: - Не стесняйтесь, проходите! В "Фантоме" вам покажут самые изысканные развлечения, какие только возможны за деньги...