Откровения вечности

- Что это? - Сиэль нащупал что-то в своем кармане. - А, это слуга королевы положил вам ранее, - простодушно отметил Себастьян. - Билеты в цирк? - Оливия нагло перегнулась через плечо мальчика. - Наверное, подарок на Рождество одному маленькому мальчику и одной большой девочке, - усмехнулся дворецкий. - Я прибью тебя, - с плохо скрываемой угрозой одновременно прошептали граф и баронесса. Пока Сиэль и Себастьян занялись обсуждением меню на ужин, девушка заметила, что из переулка неподалеку ее настойчиво манит Ран Мао. Воровато оглянувшись и убедившись, что все ушли вперед, она быстро побежала за ней. После того, как им пришлось попетлять по узким закоулкам портового квартала, она увидела Уэлса и Мину, крайне огорченных своим поражением в конкурсе, и сразу поняла, что от нее требуется. - Вообще-то, изгонять паршивых крыс из города - это моя работа. Поэтому я держу кошек. Мяу, - Лау, выросший перед ними словно из ниоткуда, был бы само очарование, если бы не жутковатость происходящего, да не Ран Мао, размахивающая булавой, и не Оливия с тонким клинком наперевес, который ей столь любезно одолжила китаянка. Девушке даже не хотелось спрашивать, как и где она его весь день таскала. Вообще, скоро ей должны были прислать набедренные крепежи, и они смогла бы всегда таскать с собой что-нибудь из холодного оружия. Пистолет - пистолетом, с момента появления огнестрельного оружия она так и не прониклась ко всем этим горячим штучкам, предпочитая меч, не дающий осечек. В общем, работы было немного - от булавы Ран Мао сбежать им не удалось, а Оливия очень даже аккуратно умеет втыкать ножи в нужные места, так, чтобы без лишнего шума. Пару ударов, размозживших лицо, и теперь никто не догадается, мозги чьих несчастных размазаны по мостовой. Но тем не менее, они тщательно запаковали трупы в ткань и, обмотав веревкой, к другому концу которой был примотан камень, пустили ребят на неограниченную экскурсию ко дну Темзы. Они присоединились к основному шествию домой еще до того, как кто-либо что-нибудь заметил, но до самого момента прибытия в поместье, девушка нервозно озиралась, осматривая себя, вдруг какая-нибудь капля крови предательски осела в районе бюста. Вечером, после ужина, она сонно откланялась и провалилась в сон, полный тревожных сновидений. Ей вспоминалась Мина, которую язык не повернется назвать злодейкой, но и порядочной женщиной тоже - она просто заплутала, и не могла найти свет, как и Оливия когда-то. Но на ее стороне была вечность, а служанке просто не повезло, ее шанс выбиться в люди ухнул ко дну вместе с ней в холщовом мешке. *** - Пора вставать, - девушка проснулась от мягкого прикосновения руки Себастьяна, облаченной в перчатку. Зачем его посетила идея будить ее поглаживанием по голове, баронесса на знала, но инстинктивно забралась еще глубже под одеяло. Отойти ото сна ей помог целительный запах чая. Осторожно взяв кружку с чуть ли не бурлящей водой, Оливия настороженно прислушалась - не началось ли утро для всех, и не начали ли слуги со вкусом крушить поместье? Удовлетворившись, что все тихо, она на радостях отхлебнула чуть ли не полчашки, и, долго кашляя, была убеждена, что теперь ее язык сварен вкрутую, не меньше. - Кажется, все в поместье приходит в норму, - на этот раз Себастьян перенес себе кресло к окну. - Давно пора, - перестав изображать умирающую, Оливия подобралась и решила во что бы то ни стало больше чая не пить и довольствоваться стаканом молока, столь услужливо оставленным на подносе у кровати. - Сегодня у нас встреча с лордом Рэнделлом из Скотланд-Ярда, - напомнил ей демон. - О, а будет тот милый юноша, его помощник? - воодушевилась девушка. - Надо, чтобы он непременно был! Он так мило смущается, когда я с ним заигрываю - давно такого не видела. - Дедукцией можно доказать даже обратное, - усмехнулся Себастьян. - Ему так легко увериться в твоем расположении, что он даже не догадывается, что... - Все врет она, стерва! - рассмеялась Оливия. - Я подумала, что нам не помешает свой человек в Скотланд-Ярде, а комиссар уж больно серьезен, да и смотрит на меня, будто насквозь видит. Бр-р... Баронесса зябко поежилась, хотя в комнате было довольно тепло даже для зимнего утра. - И не надо так на меня смотреть, будто тоже претендуешь на роль всевидящего демона. Как там это правильно называется? Бог, что ли?.... Лучше помоги застегнуть платье, - девушка, переборов дрожащую себя, юркнула за ширму, долго и шумно там возилась, до тех пор, пока не снизошла попросить помощи дворецкого. - Никакого стеснения, - мягко улыбнувшись, Себастьян помог ей справиться с многочисленными пуговицами. - Стеснение, скромность, стыд - пустые слова, живущие в юношеских мечтах. - А как же желание? - обольстительно улыбнувшись, Себастьян склонился к ее уху, неотрывно смотря за ее испуганным отражением в зеркале. - Желание подражать или желание отличаться? - она попыталась сбросить его руки со своих плеч, пока его демоническое очарование не сломило ее. - Ты же знаешь, что чем больше "нельзя", тем сильнее желание, - одним движением развернув ее к себе, он не приближал ее, но и не отталкивал. - Излишнее рвение вредит твоей способности нравится всем, - Оливия на миг выбралась из-под пелены, замутившей ее разум, и дерзко съязвила, стараясь не выдавать свое волнение дрожью. - В твоем страхе столько страсти, - повинуясь каким-то внутренним соображениям, он повелительно повернул девушку, отвернувшуюся было, лицом к себе за подбородок, и запечатлел на ее губах поцелуй. За что, конечно же, получил смачную пощечину. Баронесса, вспыхнув лишь на мгновение, яростно отвернулась и схватилась за расческу. - Я уже давно не девочка, и мой стыд совсем окостенел, - колдуя над прической, отмахнулась Оливия от Себастьяна, веля ему идти прочь. Дворецкий, далекий от мира шпилек и заколок, сам поспешил ретироваться, напомнив, что сегодня, после того, как граф проверит новые товары, их ждет урок литературы. - Каков себялюбец! Бесчувственность ко мне, как, впрочем и ко всем душам, которые он желает заполучить, как голодная собака - кость, но не как творец - музу, коробит меня до глубин сердца моего, - Оливия горько пожаловалась томику Проспера Мериме, всю ночь мешавшего ей уснуть, дразня своими "Письмами из Италии", но в третьем часу девушка не выдержала, и уснула. Впрочем, черно-белый портрет ей ничего не ответил, и она, несколько раздосадовано выскользнула в коридор и осторожно осмотрелась. После того, как она самолично сотворила у себя на голове прическу наподобие "цветка", ей не хотелось, чтобы труд ее онемевших рук пропал даром, если буйный принц или прислуга решат сбить ее с ног. Сиэль нашелся в кабинете, с недовольным видом изучавший очередной игрушечный паровозик. - В прошлом году исполнение рождественской серии было лучше, - заметила девушка, устраиваясь в кресле. - Да знаю я, - раздраженно отложив игрушку на край стола, Сиэль вздохнул. Было видно, что ему хочется швырнуть ни в чем не повинный паровоз куда подальше, но он слишком хорошо себя контролировал, чтобы вытворить такое на глазах у дамы. Граф только что еле избавился от Сомы, наверняка заняв его чем-то, что он еще не видел в Англии. По крайней мере, когда Оливия с ним столкнулась, принц выглядел абсолютно счастливым, и даже несколько обалдевшим, но баронесса списала все это на излишнюю инфантильность, и чинно прошла мимо. - Сегодня у нас снова Данте, - решительным жестом раскрывая книгу, девушка не оставляла графу ни единого шанса заюлить и избавиться от повинности тосковать на уроках до обеда. Дети, они всегда есть дети. Они уже начинали читать "Божественную комедию", пару месяцев назад, но готовый перевод заставил Оливию с первых же строк морщиться и недоумевать, как можно было так исковеркать чувственный флорентийский диалект прекрасного писателя? Поэтому у нее ушло некоторое время, чтобы разработать самостоятельный перевод этого произведения, и каллиграфически оформить его от руки. Впрочем, в последнее время у нее было предостаточно бессонных ночей, которые позволили не затягивать работу. - Я увожу к отверженным селеньям, Я увожу сквозь вековечный стон, Я увожу к погибшим поколеньям. Был правдою мой Зодчий вдохновлён: Я высшей силой, полнотой всезнанья И первою любовью сотворён. Древней меня лишь вечные созданья, И с вечностью пребуду наравне. Входящие, оставьте упованья, - Сиэль неотрывно скандировал строчки, без особо энтузиазма, но Оливия на него не сердилась, потому что знала, что такой вид - лишь признак крайней заинтересованности. Она отвлеклась, чтобы посмотреть в окно, и увидела, что Финни опять повалил дерево, не рассчитывая своей огромной силищи, и грустно вздохнула. Она даже была рада, что фронт его работы - за пределами поместья, так оно целее будет. Когда-то садовник ей рассказывал, что безумно рад своей работе, потому что граф вытащил его из какой-то конкретной передряги, где его держали взаперти, и теперь каждый глоток свежего воздуха и свобода - лучшая плата на свете. И она считала очень милым это изъявление доброй воли Сиэля - подарить пареньку лучшую жизнь, да еще и шляпу подарить, которая будет скрывать какое-то клеймо на шее. Девушка однажды увидела его мельком, но в подробности вдаваться - ей было не очень-то и интересно. До них донесся запах гари, и они с графом синхронно принюхались. Оливия встала, набрав побольше воздуха в грудь, распахнула дверь и закричала: - Бард, у тебя все хорошо? - Протрите глаза, если ничего не видите! - глухо донеслось до нее. - Отвечаешь, значит живой - и ладно, - не удосужившись ответить ему, девушка захлопнула дверь обратно и распахнула настежь окно. Судя по странной любви повара к огнестрельному оружию и разрушениям, Оливия предполагала, что он участвовал в войне, и Себастьян вытащил его из какой-то по-настоящему горячей точки, иначе с чего бы ему быть таким благодарным. Она не любила дым его сигарет, но в те моменты, когда парень не готовил, ей даже нравилось находиться радом с ним, обретая некое чувство покоя и наслаждаясь его улыбкой, такой искренней, но с тонкой ноткой горечи, что идеально заходило как лучшая закуска к вину. Нравилась ей и благодарность Мейлин, и ее необъятная радость, когда баронесса, возвращаясь из Лондона, непременно привозила ей в подарок какие-то безделушки или обычные платья. Когда-то она обмолвилась, что раньше не носила ничего похожего на юбки, а очки, чтобы хоть как то видеть вблизи, ей подарил граф. Оливия, смотря на их разношерстную компанию, и иногда - на себя в зеркало, понимающе кривила губы - граф собрал их, моральных отбросов общества, чего-то лишенных и страдающих, здесь, в этом поместье, дал работу, кров, еду и некий смысл жизни. Да, они любили это поместье, и были на все готовы ради него. Девушка понимала, что только так и надо отбирать преданных слуг и друзей, растворяя их в неоплатном долгу перед собой. Но она была не против - ей тоже тут нравилось. Она вообще была непритязательна до жизни, и умела радоваться тому, что имела, хотя и не была лишена неких амбиций. Она любила пить чай с Агни под его неторопливые рассказы о природе Индии, их традициях и культуре, хотя большую часть из всего этого многообразия Оливия даже видела еще в зародыше, но все же ей было интересно послушать, как об известных вещах говорят с душой. Она любила розовые кусты в саду, выхоленные Себастьяном, и подстриженные Финни (иногда, конечно, под корень), кустовые обрамления дорожек. Она любила, как зимой затапливается камин поутру, чтобы ей не было холодно. Вообще, жизнь в последнее время казалась ей подозрительной благодатью. - Лив? - граф вернул ее с небес на землю. - А... да, очень хорошо. Пока хватит. Пусть эти главы побудут тебе пищей для размышлений. А вечером, если хочешь, мы дочитаем парочку жутких глав. Не все же По глотать на ночь глядя, - подмигнув ему, Оливия, отобрав томик у графа, взглянула на часы - скоро Сиэлю нужно будет погрузиться в изучение французского языка, и нельзя было ни в коем случае отставать от графика - над ними тенью чуть ли не с секундной стрелкой зависал Себастьян, стоящий на страже образования графа. Промаявшись с графом над прошедшим завершенным временем (мутная французская грамматика, тут уж ничего не поделаешь) почти до полудня, она с радостью отдала бразды правления преподавательнице игры на фортепьяно и бессовестно умыла оттуда руки. Вообще, с ее приходом в поместье граф отказался от половины преподавательского состава, ведь зачем нужны все они, если под боком есть человек, который за свою многовековую жизнь стал чуть ли не ходячей энциклопедией изящных искусств. Нет, игре на музыкальных инструментах она тоже могла обучить графа, но, если корявый итальянский она еще могла простить, то фальшивые ноты ей вынести было не под силу. До самого вечера Оливия маялась от блаженного безделья, слоняясь по особняку без какого-либо желания навязывать кому-либо свое общество. Когда Себастьян сообщил, что гости прибыли, она, подобрав юбки, вбежала на самый верх лестницы, чтобы оттуда величественно спуститься и поразить прибывших. *** - Я вообще не хотел появляться в этом логове дьявола! - лорд Рэндэлл уже с порога отчего-то негодовал. - Ну что же вы, господин комиссар, - она томно подала голос, - мы вот обои недавно переклеили, я думала, они очень даже милые. Разве вам не по нраву этот греческий мотив? Словно кошка, мягко пружиня на каждой ступени, не торопливо спускаясь к гостям, Оливия была уверена, что выглядит она достаточно неотразимо: шелковое платье цвета зрелого красного винограда было верхом стиля (все же у графа был отменный вкус на вещи), и подтверждением этому был ошеломленный вид помощника комиссара. - А вы как считаете, мистер Аберлейн? - подавая ему руку, девушка старалась улыбнуться как можно очаровательнее. Она в общем-то, даже не хотела слышать ответ на свой вопрос, просто знала, что такие бархатные нотки заставляют мужчин таять, и, даже если она сейчас начнет рассуждать об особенностях закладки кирпичей для бани, их интерес к ней не угаснет. Она увидела боковым зрением, что Себастьян, сунувшись зачем-то в шкаф, нашел там Агни, и была благодарная своему желанию выставить себя напоказ, потому что все взгляды были прикованы к ней. - Добро пожаловать в поместье семьи Фантомхайв, - Сиэль, как всегда, тоже словно возникший из ниоткуда, улыбнулся. - Вам, скорее всего, не особо хочется с нами ужинать. Но это традиции, их надо соблюдать, - решительно беря под руку юного детектива, Оливия развернулась в сторону столовой. - А это что, ваш преемник? - граф насмешливо ткнул тростью в сторону Аберлейна. - Сами уже не справляетесь? Девушка хихикнула, видя, что комиссар начинает потихоньку закипать, но ничего не может поделать с выскочкой Сиэлем, и от этого злится еще больше. Баронесса потащила их в столовую через длинный коридор, увешанный картинами. - Какие они жуткие... - Рэндэлл медленно, но неуклонно впадал в депрессию - его тяготила здешняя атмосфера. - Тьма египетская! - оскорбленная, Оливия охнула и схватилась за голову. - Это же "Смерть Офелии". Шекспира не жалую сама, но Милле - просто душка, облагородил эту излишне слащавую сцену. Ей было лестно, что Аберлейн, на которого она нацелилась, как на гипотетически полезную жертву, оказался ценителем искусства. - Смотрите, комиссар, скоро он и вас превзойдет, - усмехнулся Сиэль, специально раздражая комиссара, чтобы тот не обратил внимания на Себастьяна, закрывающего всевозможные двери и занавешивающий все окна, чтобы у Агни, у которого внезапно развился комплекс преступника, жаждущего сознаться в совершенных злодеяниях, не было ни шанса попасться на глаза полиции. Но этот ужасно упорный индиец все же нашел лазейку, чтобы почти быть увиденным комиссаром и его помощником. И вдруг - клац - и весь свет погас. - Страшно... - пробубнил Аберлейн. - Идиот, ты наступил мне на ногу! И вообще, веди себя соответственно, ты же инспектор! - Рэндэлл нашел, наконец, отдушину и спустил пар, построив помощника по струнке. Сиэль, как истинный джентльмен, в полной тьме нашел руку Оливии и крепко пожал ее, призывая сохранять спокойствие. - Мои извинения, просто свет потух, - а вот Себастьян, держащий перед собой подсвечник с горящими свечами, рыдающими воском, действительно навевал ужас, и девушка даже инстинктивно сжала руку графа в ответ, на миг испугавшись. - Это ветер... - начала Оливия. - Или что-то еще? - с нажимом спросил Сиэль. - Что-то еще, - уклончиво ответив, дворецкий поторопил всех в столовую. - По своей воле я бы никогда не посетил этот мрачный дом, - нахмурившись, Рэндэлл уселся и щелчком ногтя передвинул в сторону графа конверт. На удивленном донельзя лице Аберлейна было видно, что тот в первый раз слышит о специфической королевской оплате труда графа, и его пришлось быстро ввести в курс дела. Оливия уже нетерпеливо постукивала пальцем возле бокала - еще бы, со всеми делами ей с самого утра не давали выпить. Мимо прополз голодный Сома, в надежде, что его не заметят и тут же влетел Агни, твердо вознамерившийся сдаться сегодня в руки властей. Видя, что Себастьян собрался отложить шампанское, которое почти вскрыл, баронесса в негодовании хлопнула рукой по дну бутылки. И кто бы мог предположить, что пробка отскочит настолько удачно, что в прямом смысле закроет слуге принца рот. Сиэлю, скрепя сердце, пришлось представить гостей из Индии гостям из Скотланд-Ярда, и, когда страсти наконец улеглись, шампанское все же разлили. Девушка, залпом осушив свой бокал, пока никто не видит, снова наполнила его до краев и весь вечер обольстительно хлопала ресницами перед юным инспектором, да так старательно, что, когда Себастьян провожал гостей, он аж три раза обвернулся, спотыкаясь на ходу и получая за это от Рэнделла. Теперь, когда Агни и Сома получали нагоняй от Сиэля, у нее была возможность открыть вино, и, закинув ногу на ногу, с наслаждением отмечать конец очередного сумбурного дня. Услышав предложение графа, позволяющее вновь вернуть тишину в поместье, отправив индийцев заправлять делами в лондонском поместье, она, слегка опьяненная, подняла бокал вверх. - Ave, Сиэль! - и, не услышав ничего в ответ, сама добавила, - Ave...*