***
Владыческая дружина подходила к концу лесу, а лучника все не было. Годун заволновался уж, но тут с дерева, почти им под ноги, рухнул Финист, а следом, словно кошка, приземлилась Ясна. — Я тебя победила, — она счастливо улыбалась, сидя верхом на лучнике. Тот кивнул и, не отрывая рук от её бёдер, махнул головой в сторону дружинников. — Ой, — Ясна смутилась, но быстро поднялась с довольно усмехающегося Финиста и протянула ему руку. Они оба счастливо улыбались. — Пора, — лучник погрустнел и горько кивнул. Финист достал нож и протянул его Ясне. Та воткнула оружие в землю и кувыркнулась через него. В прыжке её объяло пламя, а оттуда вылетел уже сокол. Лучник поднял нож с земли и убрал в ножны. Птица сделала пару кругов над поляной и села на плечо Финисту. — Это как это? Это что за магия? … — Соловей шокировано смотрел на него. Лучник махнул головой и пошёл вперёд, а за ним потянулись и остальные.***
Следующим утром архиепископ Спиридон велел нам ехать искать княжича Александра в Свирский острог. Долго ли, коротко ли шли мы по лесам да болотам, но дошли наконец и до острога их. Стучатся в ворота они, а я с воздуха смотрю. Только пошли острожьи жители к воротам, как ринулась я вниз и оземь, как о камень, ударилась и в миг человеком обратилась. Муж под руку меня взял, к себе прижал, да и успокоился маленько. Как вошли мы в острог, так нас расспрашивать и начали: кто мы, что мы да зачем пожаловали. — Ну ладно, вы дружинники, а она кто? — десятник неловко ткнул рукой в мою сторону. — А она жена его, тоже воин и травница, — ответил за меня Бус, немного выступая вперед и хмурясь. — Не похожа она на воина, и женам с мужьями путешествовать не пристало. — Зато на травницу похожа. А какой я воин, увидишь в бою, — я подала голос, не став прятаться за спиной мужчин. Нас отвели в сени и кормить стали. —А что, мяса нет? — спросил Аникей. — Как намедни на нас разбойники напали да кабана увели, дядю Егора убили. Да вы ешьте, ешьте, — я с Финистом переглянулась. — Постой, красавица, расскажи-ка мне про этих разбойников, да поподробнее, — я остановила девушку, прихватив её за рукав. — Да чего рассказывать-то, они под Молявой ходят, дерутся хорошо, ну, для разбойников, человек десять их. — Утром я схожу, посмотрю, может, стоянку их найду, а сейчас спасибо тебе, девица, иди-ка ты, — как только Лада отошла, я повернулась к мужу. — Я пойду в лес, у него спрошу, где они, может, знает, — он схватил меня за рукав, — я осторожно и быстро. Буквально два шага от ворот, а ты ешь. Я приду, глазом моргнуть не успеешь, — Финист нехотя меня отпустил. Только я отошла, как услышала позади: «Финист, Аникей, а ну-ка в дозор», я остановилась, подождала мужа, а затем мы вместе пошли. — А ты куда, Ясна? — Я в лес, Годун, поговорить мне с ним надо. — Иди, но осторожна будь. — Да что мне с Финистом рядом сделается-то? — И то верно, — он добро усмехнулся в бороду. Мы тихо вышли из сеней и пошли к воротам. Там я лихо перемахнула через забор и пошла к лесу. Вернулась, к сожалению, ни с чем. — Ну что? — А ничего, Аникей, ничего, разбойники к лесу хорошо относятся, зла не творят, вот он их и не видит, — я села подле мужа. — А все-таки, расскажи мне, чего ты сокол, а он молчит, а? А то братцы только говорят, что это только Финист знает и только он сказать может. А он же молчит… — Сказать ему? — я повернулась в мужу. Тот мгновение подумал, а затем кивнул. — Когда-то давно я и Финист были еще совсем молодые и глупые. Мы по лесам охотой да ягодами промышляли, а шкуры и немного мяса сбывали на рынке. Зимою же в дружину шли, хоть и умели мало. Тогда еще Владимир правил, да жрец Кривжа силу имел. В конце рюреня как-то я поссорилась на ярмарке с одной бабкой. А та ведьмой норманнской сильной оказалась. И прокляла нас. Мне суждено соколом быть, да в человека обращаться по обрядам старым, но только покуда Финист молчит. Как только он слово молвит, я навеки соколом останусь. Ведьма, видать, думала, что мы обрядов не знали или что Финист не станет себя губить, а бросит меня навеки соколом. Почто так — не знаю, но ошиблась она. Я с Финистом под древними богами ходим, и лишь они над нами властны. Мы обряды помним и следуем им. Финист меня не бросил, ибо нас свел отец Перун да мать Мокошь. Такие союзы вечны. Вот и живем мы. Я соколом, а он, словно немой. Чужим говорим, что он обет дал, а дружина и Спиридон правду знают. — Ого, как всё… И ты потому с лесом говоришь? — Да, — я замолкла, всматриваясь во тьму, а Аникей задумался. К ночи нас сменили, и мы спать ушли.***
Утром, на рассвете, я проснулась и встала. Острог еще спал, солнце только показывалось из-за горизонта. Студёная вода из колодца приятно обожгла руки. — Водица студёная, солнцем освящённая, росой благословленная, здоровья дай, да без защиты не оставь, — я поднесла руки к губам, отпила глоток, когда меня коснулись теплые ладони мужа. — Хочешь? — я протянула ладони ему, он ловко отпил из них, а тем, что осталось, умыл лицо. Он притянул меня к себе и уткнулся носом в волосы. — Лес не знает, где разбойники, давай я соколом слетаю посмотрю? — он только крепче сжал меня в объятиях, не отпуская. — Хорошо, потом, — я заметила Ладу, трусливо выглядывающую из-за двери. — Не бойся, выходи. — А он и правда ваш муж? — Да. Красна-девица, ты ведь никому не скажешь, если мы ненадолго уйдём отсюда? — Но ведь ворота открывать нельзя, — она нахмурилась. — А мы не через ворота. А вернёмся с дичью. — Ну хорошо, — Лада кивнула, а я и Финист поднялись на помост. Сокол подставил руки, и я легко перемахнула через забор. Он спустился следом. Вернулись мы, когда солнце оторвалось от горизонта. Жители острога молились в церкви, а мы ловко перебрались через забор. Лада стояла у ворот. — Здравствуй, красавица. Держи, — я протянула ей трех зайцев. — Вот спасибо. Дядь Никлюд, подожди-ка, я сейчас зайцев отнесу в дом и тогда на речку и пойду. — Ну хорошо, иди, милая, — Лада ушла в сторону дома. — Финист, Ясна, — услышали мы окрик Годуна, — вы почему уходили? — Годун, им есть нечего, а мы охотники хорошие, да ведь и местность посмотрели и за полчаса обернулись. — Но я не разрешал. — Но и не запрещал, а ещё к нам там разбойники идут, около дюжины. — Разбойники? Вот интересно… — воевода задумался. — Закрыть ворота! Разбойники идут. Люди выскочили из церкви в ужасе. Десятник схватил меч и шлем. Кузнец побежал за оружием. — Эй, лапотырные, — послышался крик из-за ворот. — Что надо? — ответил им воевода. — Вы вещь у меня украли одну. Верните, а то сожгу я вас. — Пёс смердящий, ничего мы у тебя не брали, — в ответ разбойники посмеялись. — С двух сторон зайдёте, — раздавал указания Годун, — Ясна, ты с Финистом отсюда из лука их достанешь, — я кивнула, подтверждая, что согласна. — А ты, Курган, со мной, только пока не высовываемся, а то эти, ратников увидев, разбегутся, как крысы. — Ясна, так они про этот крестик говорят, давайте отдадим им, а? — Нет, ничего мы им не отдадим, — сказал Годун — Бабу дайте, да пожрать — орали тем временем из-за забора. Мы ждали команды Годуна, когда ворота распахнулись, и к разбойникам вышли Аникей и Евпатий. Разбойники затихли, а затем Молява велел им нападать. Вражеский лучник выпустил стрелу, и началась битва. Мы стреляли без продыху, но и разбойники не спали. Вот в меня уже летит огненная стрела, а муж рукой её схватил и ею же по врагу и выстрелил. Я в ответ кивнула и тоже натянула лук. Один лучник пал. — Я вниз, — я разбежалась и прыгнула через забор, не слушая возражений. Приземлилась я неподалеку от Евпатия. На ходу обнажая клинки, я вижу, что разбойник замахивается топором, и рана, нанесенная Евпатию, будет смертельна. Я спешно бегу вперед и успеваю надрубить рукоять у топора — сместить удар ниже сердца, воин всё равно падает, тяжело раненый. Из ворот выскочил Бус. — Неси его внутрь и Вышеня позови. Он серьезно ранен, а мы тут продержимся. Никлюд, закрой ворота. Аникей бился с несколькими разбойниками, почти заходясь в боевом безумии и совершенно забывая о защите. «Ну, Годун тебе всыплет», — подумалось мне. А пока я ловко взмахнула мечами и ринулась к этому дураку. Разбойники, увидев нас, бросились в лес. — Я догоню их, — молвил Аникей. — Стой! Аникей, стой, — велел тому Годун. — Годун, Евпатий сильно ранен, скорее, — воин кивнул. — Лада, быстрей горячей воды, — Вышень уверенно раздавал указания, — Ясна, травы неси свои и мои, Финист — огня. — Жерди крепкие принесите, крови много, как бы не умер. — Ты почему без моего приказа начал? Почему в бой пошли? — Годун, но там босяки лесные, справиться должны были… — МОЛЧАТЬ! Перед девкой свою удаль решил показать?! — Да при чём тут девка… — Годун, его в острог надо срочно, — Вышеню удалось отвлечь Годуна от отчитывая Аникея. Как только Годун узнал про княжича что-то, так мы сразу и собрались. К нам подошел парнишка, крошечный совсем, да спросил у Сокола: «Дядя, а вы когда вернетесь?» — Он не разговаривает, ребёнок, а вернёмся мы скоро, очень скоро. — Покуда знаешь? — спросил Бус. — Снова твои деревья сказали? — Нет, предчувствие. — А он, что, немой что ли? — я нахмурилась — вспоминать было неприятно. Сокол легко коснулся руки и переплёл пальцы с моими. — Нет, он обет дал. — А почему он Сокол? — Слышал сказ про Финиста Ясного Сокола? — Слыхал. — Вот и с нашим Финистом сокол вечно летает. — А я его не видел… — Видел, он перед тобой. — Ты что ль? Воин, сокол и травница? — Я. Не веришь? — Не верю, — вокруг нас начал собираться люд. — А смотри, — Финист протянул мне нож, — разойдись народ, — я снова воткнула нож в землю и кувыркнулась в воздухе над ним, а затем взлетела. Нож поднял Финист. Я же заняла привычное место у него на плече. — Ух ты… А обратно как? Можешь? — я кивнула и снова поднялась ввысь, к свободным потокам ветра. А затем ринулась вниз. Народ вскрикнул. Я же ударилась оземь и обернулась человеком. — И не больно? — Больно. Когда огонь охватывает. Но уже сейчас привычно. — А как он огонь рукой схватил, он что, жара не чувствует? Заговоренный он? — Он сквозь огонь прошёл и жив остался. Он побратим огненный. — А как это? — Да мне и самому интересно, — встрял Бус, — только он с людьми не говорит, только с огнё да с женой своей. А она одно — никому не скажет. Два сапога пара. — Да оба левые, — хохотнула я. Из дома выскочил кузнец и подошёл к Аникею. Они повздорили, я уже собиралась вмешаться, когда муж поймал за руку и покачал головой. — Не хочешь, чтоб я вмешалась? Ладно, — я свободно откинулась ему на грудь, а лучник стал перебирать мне волосы. — Косы плетёшь? — я спросила, хоть и не нуждалась в ответе. Вскоре из церкви вышел Годун. Дружина поднялась. — Ну, пора в путь… — он приметил у Аникея крест, — дай-ка гляну… — увидев крест, он на мгновение замер, а затем произнес, — остаемся здесь. Я вытянула шею и тоже смогла его рассмотреть. — Это же…. Финист, помнишь крест, который у нас князь Ярослав заказал, ещё когда мы в лесу жили? Который мы на алтаре всех богов отливали, в воде студеной, утренней седмицу вымачивали, крест, что княжичу Александру делали? — муж кивнул, смурнея на глазах, — он это… — Финист недоверчиво глянул, — он, он, я не ошиблась, я по краям обереги вычертила, — ответила я на невысказанный вопрос. Дружина шокировано охнула.