Иное мышление, или О влюблённых вампирах и рептилоидах-христианах

«…Я точно никогда и нигде не рождался. Это и правильно, иначе как бы я мог быть бессмертным? Если ты помнишь, есть такой Кощей Бессмертный — так вот, он никакой не бессмертный, потому что смерть его — на конце иглы, игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в ларце, а ларец — на дубу. Этак каждый может сказать: я, например, бездетный, а дети мои — во дворе, а двор — около дома, а дом — в деревне, а деревня — в Крыму, а Крым — на Украине... Какой же ты бездетный, если у тебя на Украине дети?.. Вот я — другое дело. Я совершенно бессмертный, то есть Воще Бессмертный, я никогда не умру. Следовательно, я никогда и не рождался». Е. Клюев, «Между двух стульев»

Замечали вы когда-нибудь такую штуку: читаешь что-то такое, например, про эльфов — и здесь, и там упоминается, как они умны, мудры и красивы, обладают острым зрением и слухом, ловкостью, разбираются в искусстве и, что важно, — бессмертны, но при всём при этом в ходе повествования они в течение многих веков остаются на одной ступени развития (или пребывают в упадке), при этом амбициозны, обидчивы и вообще обладают полным набором человеческих черт характера да и анатомически схожи с людьми (кроме формы глаз и ушей, по которым их сразу можно отличить на вид) и — что опять-таки важно — всё-таки умирают, после чего отправляются в местный Рай? Словом, на деле получается, что эльфы — эдакие биологически идеальные люди, живущие по человеческим же психологическим и моральным законам. И если у Толкиена эта схожесть с людьми может объясняться общим создателем-родителем, Эру Илуватаром, то во многих вселенных она не объясняется никак или же магией. Те же мудрые долгожители, драконы, зачастую мудрость свою и опыт долголетия ни в чём не проявляют, кроме как в желании что-то уничтожать или отстраниться от происходящего и просто поспать. Они, как правило, являются для героя повествования неким справочным бюро, сотрудник которого бывает разным по характеру и темпераменту, но по сути своей остаётся человеком, нейтральным к чужим проблемам, — просто источник информации, богатства (или машина разрушения) в виде летающего ящера с человеческим мозгом внутри. Или, например, прилетают космонавты-земляне на другую планету, а там — зелёно-буро-малиновая разумная раса с двумя комплектами глаз (причём если хоть сколько-нибудь антропоморфная и симпатичная, то появляются намёки на романтичные межрасовые отношения, как с теми же эльфами). У расы обрисован иной образ жизни при иных реалиях, но с тем оказывается, что у них совершенно те же, человеческие моральные категории, ценности и постулаты (добро, любовь, алчность, жертвенность, не убий, почитай и проч-проч.), то бишь ощущают мир они точно так же, как люди. При различных исходных данных возможно получить одинаковый результат, однако далеко не всегда: это теория, но не аксиома. Примеров человеческого мышления, помещённого в нечеловеческое тело, в играх и литературе сотни. Туповатые огры с криками «Моя бить — твоя умирать!», хитрые похотливые демоны, соблазняющие и влюбляющиеся в человеческих дев и юношей, трусливые и полубезумные гоблины, бравые и похабные гномы, которым подраться и выпить, влюблённые вампиры, инопланетяне, сначала непонятные, но потом «свои в доску» — все как парад костюмов для людских архетипов или труппа актёров в пьесе о человеческом социуме. Вся эта антропоморфизация понятна, закономерна и имеет свою роль (например: осмысление и принятие определённых человеческих черт, которыми наделяются нечеловеческие расы). Но с точки зрения противопоставления человека чему-то иному, отличному от него самого антропоморфизация иных видов совершенно неправдоподобна, эгоцентрична (ставит человека в центр вселенной) и тем вредна. Таким образом, антропоморфизация — инструмент, палка о двух концах: может раскрыть одну тему, но с тем же и убить другую. Как не покалечить ею правдоподобность рассказа? Видеть, для какой цели она нужна в конкретном произведении. Как управляться с ней и что нужно, чтобы суметь уйти от неё? Да и можно ли вообще уйти и как далеко? Тут надо пристальней всмотреться в её природу. Ведь у Лема, Стругацких, Шекли, Ле Гуин как-то же получалось изобразить иное — иным, чуждым. Студенты филфаков часто могут услышать, что все сюжеты уже давно придуманы, ещё в античное время. По сути это правда, ведь вся литература пишется людьми и для людей (потому как иных разумных видов на Земле и где-то ещё пока не наблюдается), а люди в основе своей неизменны — на протяжении веков меняются взгляды, мораль, устои, принципы, но не меняется физическое состояние человека, его тело: эволюция (а кто-то скажет — деградация) последние несколько веков происходит только в голове, в то время как бОльшую часть информации люди по-прежнему получают именно через физическое тело, его органы восприятия. А принципы функционирования нервной системы, органов осязания, обоняния, зрения, не критично изменились за последние сотни (тысячи) лет, потому что не поменялись условия жизни на планете Земля: гравитация, природные явления, определённый климат и прочие физические параметры, сделавшие человеческие тела такими, какие они есть. Таким образом, у человека есть определённый набор способов для познания мира, с их помощью он получает ответы, которые формируют его сознание и представление об окружающем мире, и формирует на их основе оценочную систему: хорошо и плохо, практично или нет etc. Человек может догадываться, что существуют иные способы познания, недоступные ему, которые могли бы сделать картину мира более полной (с этой целью и развивается наука), но сколько бы ни было догадок и теорий: на нет и суда нет. В то же время автор, создавая иную расу в своём произведении, утверждает иной способ восприятия и познания мира. Но так как сам автор — человек и пишет для людей, то иная раса зачастую автоматически, неосознанно наделяется человеческим способом мышления. Оно и ясно: чтоб было понятно читателю, который тоже человек, — вопрос лишь в том, насколько правомерна и уместна такая проекция в конкретном контексте и где её границы. Зависит исключительно от автора и его причин создавать ту или иную вселенную, чтобы рассказать ту или иную историю. Однако прежде чем коснуться и увидеть иное, нужно познать себя самого: в нашем случае себя как человека. Поэтому пойдём от малого к великому и начнём с того, что сами люди воспринимают мир по-разному в силу: а) психологических особенностей, сформированных пережитых опытом; б) физических причин. Ребёнок, с младенчества оставшийся без родных и выросший в приюте, став взрослым человеком, не сможет видеть (воспринимать) мир так же, как человек, выросший в полноценной любящей семье, полной взаимовыручки, хотя в то же время будет иметь те же фоновые знания (культурные, научные, социальные (знания, но не навыки) и т.д.). Слепой человек тоже воспринимает мир несколько не таким, как зрячий, а человек с нарушением работы головного мозга не сможет стать счастливым (насладиться качеством жизни) в той же мере, как человек с нормально функционирующим мозгом. Таким образом, даже в рамках одной группы, культуры люди имеют разное мироощущение из-за индивидуального пережитого опыта, хотя в то же время они объединены общекультурными знаниями: общепризнанными ценностями, сводом правил, языком, средой обитания. Раздвинем рамки до масштабов планеты: теперь в различии людского мировоззрения участвует не только личный опыт, но накладываются и культурные факторы (слово «дождь» будет по-разному восприниматься и порождать разные ассоциации у англичан и бедуинов), а общими, связующими в большинстве остаются биологические факторы. То есть существуют знания личного опыта, которые делают каждого человека уникальным, и знания общественные, которые формируют человечество как отдельную культурную расу и формируют, насколько возможно, общие нормативные шаблоны поведения. Теперь же обратимся к выдуманным расам. Их может быть множество и совершенно разных, но ощупать авторы-люди могут их только известными им способами восприятия. И тут главное не попасть в ловушку собственных трактовок. Есть такой механизм у человеческой психики — атрибуция, то бишь приписывание. Например, видит человек птичку на ветке щебечущую и думает: «Вот как она радуется», — потому что языка птиц не знает, а объяснить себе происходящее (достроить собственную картину мира) как-то надо, вот он и объясняет себе через что-то знакомое и понятное, а птичка-то вовсе не радуется, а орёт соседям что-то вроде: «Пошли вон, вон пошли, я тут главный!». То же самое может произойти и с выдуманной расой: очень захочется её очеловечить, чтобы сделать понятной, — но лакуны чужеродного восприятия так и должны оставаться, и автору стоит помнить о них, видеть перед собой, и тогда он уже на своё усмотрение, осознанно сможет заполнить их нужным ему компонентом: человечностью, уникальной теорией об ином, а может, оставить как есть — непознанным, лишь обрамив его бессильными человеческими возможностями. Если с первым компонентом, человечностью, всё довольно просто и понятно (его достаточно просто описать — и с ним уже можно играть), то с последними двумя — сложнее. Всему незнакомому и неизвестному нужен своего рода мост к уже известному и познанному — канал связи, некий общий язык, с помощью которого нечеловек смог бы доходчиво, насколько может, высказать себя. Таким каналом связи — переводчиком из непознанного в известное — служит сам автор, который через себя выстраивает понимание между иной расой и человеком-читателем и роль которого стать как можно более незаметным со своими личными взглядами, чтобы как можно точнее передать речь иного разума. Говорят, хороший переводчик должен быть хорошим писателем; наверно, по той же причине и писатель, в чьей голове живут персонажи и их миры, так же должен быть хорошим переводчиком — оба видят одновременно две действительности. По сути, всякая новая идея (маленькая или большая) нуждается в переводе из непонятной и несуществующей области в зону познанной реальности, куда она со временем интегрируется. Итак, у нас имеется автор, который является точкой соприкосновения знакомо-привычного и иного, и из этой точки предстоит выстроить систему координат, в которой будут развиваться отношения. Для этого нужно выбрать глобальное направление: почему и зачем всё происходит, то есть две (или более) расы общаются. Исходя из причины и цели, можно начинать выстраивать отношения и сеять их в придуманный мир (или же выстраивать мир вокруг них). Зачем вводить иную расу? Автору важно быть честным с собой, иначе он превратно услышит своих персонажей и непроизвольно начнёт обманывать и читателя, а читатель непременно почувствует обман или как минимум подвох. Потому первое и главное: нужно честно ответить себе, зачем нужна выбранная раса или вид в планируемой истории, так ли она незаменима. Причин бывает несколько: а) иная раса как экзотика и декорации для красивой сказки — вполне себе цель. Если всё вокруг и правда сказка и магия, то объяснять схожесть с человеком вообще не надо, а если в контексте всё же подразумевается логика, то лучше очертить, с чего бы такое хорошее понимание между людьми и нелюдьми (общие корни, миллионы прожитых вместе лет, ассимиляция, генные модификации и проч-проч.). Сюда же относится юмористический жанр, пародии, аллегории, где иная раса призвана зеркалить и обыгрывать человеческие черты; б) освещение тем «единство в многообразии» и «не такой, как все» (тема принятия инородного путём понимания и нахождения общих черт, например: на лицо ужасные — добрые внутри), где показывается, что вопреки биологическим различиям существуют общие духовные и моральные ценности. Тут уже желательна линейка, объясняющая формирование схожего взгляда на мир в рамках иных исходных данных и желание идти на контакт, например: почему существо, выросшее среди каннибализма и корысти, осознаёт ценность сострадания и альтруизма (при этом объяснение «он\она встретила ЕГО\ЕЁ — и сразу всё стало ясно» отправляется в область сказок). Иначе посыл «не такой, как все» становится бумажным муляжом, из-за которого торчат большие уши авторского эго; в) противопоставление и противостояние людей и нелюдей для выделения особых (ценных или не очень) человеческих черт в отличие от чужеродных, для обрисовки взаимоисключающих идей или проработки страхов. Например: жуткие с клешнями свиноежи всё хватают и поедают, а люди вот такие с ружом и добрые; или нелюди хотят хитрыми манипуляциями захватить контроль, и люди почти обречены, потому что прогуливали школу; или, может, пришельцы — невинные хомячки и всё понимают, а мы, люди, их на варежки пускаем. В некоторых случаях нелюдским расам разум и не нужен (если они преподносятся как стихийное бедствие). А когда они всё же разумны, то от проработки их психологии и мотиваций очень зависят масштаб и градация конфликта, а также возможность поднятия большего количества смысловых пластов. Тут и начинается игра с познанием непонятного и выведением совершенно противоположных, неуживчивых взглядов, которым предлагается столкнуться и перетянуть кто кого; г) встреча с непознанным и непознаваемым. Тот вариант, который требует максимального дистанцирования от всего «человеческого» и в котором, опять же, будут видны уши автора, если он решит в пользу deus ex machina. Дабы прояснить, что имеется в виду под «непознанным», стоит упомянуть «Солярис» Лема, «Пикник на обочине» и «За миллиард лет до конца света» Стругацких. Причины контактов с иной расой 1. Всегда тут жили. Нечеловеческая раса (расы) — изначально часть заданного мира, и она уже длительное время контактирует с людской расой. Как раз в этом случае, в зависимости от частоты и качества контактов, а также степени проникновения культур друг в друга, возможно «человеческое» мышление у иных рас, однако с тем и чужое мышление должно накладывать свой отпечаток на людское сознание (если только между ними не стоит Берлинская стена). По сути, при таком раскладе расовые различия у обитателей мира (если биология не сильно различна) такие же, как у людей в рамках проживания одной планеты Земля, то бишь только по личному и культурному опыту, но с общими знаниями об окружающем мире. При сильно отличной от людской физиологии уже возможны варианты (так как расы по-разному воспринимают мир), например: эфирная раса, которой сугубо всё равно на людей, и людям — на неё, так как их существование почти ни на каком уровне бытия не пересекается, и контакт происходит на уровне «привет, ветерок — пока, ветерок». 2. Люди инициируют контакт и пытаются познать; так как сами мы из этих, тутошних, то зачем людям что-то познавать — это придумать можем сколько угодно (даже простое «любопытно» покатит). 3. Контакт инициируют нелюди, и тут уже сложнее, потому что встаёт вопрос: а зачем им? И тут надо взглянуть на себя (человечество) со стороны, чужим разумом и пофантазировать. (В плане взгляда с обеих точек зрения очень грамотно излагается в рассказе Шекли «Специалист»). 4. Никому ничего друг от друга не надо, а столкновение происходит волей случая, и причиной контакта служит общая проблема или даже просто любопытство («что за хрень?»), которое может возникнуть с человеческой точки зрения (да что там, в 99% случаев возникает и возвращает к п.2), но не факт, что возникнет с иной. 5. Человек сам себе иное существо (да, про неё, про белую, или воздействие химии). Когда автор усвоил для себя, почему и зачем ему понадобилась та или иная раса, можно начать её интеграцию в мир (или постройку мира вокруг неё). Как создать иную расу, а не человека с острыми ушами и тысячей щупал? Постоянно задаваться вопросами. Например, берём расу паразитов — вот вампиров, чтоб совсем для наглядности и далеко не ходить. Тут же первый вопрос (после «почему и зачем именно они в произведении?»): откуда они взялись в придуманной вселенной и как выживают в качестве вида? Может быть классика жанра с мертвечиной, которой постоянно нужна доза донорской крови. Тогда не стоит забывать, что мёртвое тело накладывает определённые ограничения, например: никакой тонкой душевной организации, по причине отсутствия души, и никаких «но вдруг он увидел её и…» без веских обоснований. (NB! Если прочесть «Дракулу» Брэма Стокера, то обнаружится, что данный индивид не был одержим никакими пылкими романтическими чувствами к жене Харкера, и вся история строилась вокруг раскрытия его сущности и плана по захвату мира превратить как можно больше людей в таких же вампиров, который благополучно провалился из-за отсталого, «средневекового» мышления графа. У Копполы же романтизация идёт за счёт припоминания погибшей жены (причина становления вампиром) через её реинкарнацию, но не возникает сама по себе на ровном месте). Причиной «вампиризма» может быть химическое вмешательство: мутация или что-то вроде последствия от наркотиков, тогда улаживаются вопросы о работе мутагена-наркотика: что он изменяет и как существует в рамках заданного мира. Может быть «вампиризм» как ветвь эволюции, и принцип действия по аналогии с клещами или комарами. Какой бы набор вариантов ни был выбран, он должен быть органично вписан в рамки вселенной (или же вселенная должна органично обрасти вокруг него): не ломать её законы и не оставлять неожиданных информационных лакун, — и функционировать как полноценная и важная часть общего механизма (или организма), коим является созданный мир. Следующий вопрос: какой нелюди имеют вид (зависит от среды обитания) и если они антропоморфны, то почему? (Например, в «Планете Роканнона» Ле Гуин есть раса ангелоподобных существ, которые по уровню развития и образу жизни — пауки, живущие в «пчелиных» ульях. Вообще, у Ле Гуин в Хайнском цикле сразу даётся хорошее объяснение того, почему на разных планетах, порой не зная друг о друге, живут антропоморфные расы — у всех предки с Хайна). Если же по физиологии представители иной расы совсем непохожи на человека, то как могли бы познавать и видеть мир, существуя в данном им теле (форме), и на что делали бы акценты (люди придают большое значение визуальному восприятию, а если у всей расы нет глаз или нет потребности дышать?) и как их способы познания повлияли на становление мировоззрения, философию, религию? Каковы осознанность и интеллект? Какова роль расы в мировой политике, экономике, науке? Все эти вопросы могут показаться дотошными, излишними, мелкими и не имеющими никакого отношения к глобальному сюжетному свершению, но именно из них и складывается уникальная личность персонажа (иной расы), который действует как раз в момент этого самого глобального свершения. Через призму всего описанного выше опыта, собранного по кусочкам (который может быть не проработан детально, но подразумевается) персонаж и воспринимает всё происходящее — он видит окружающий мир своими глазами (или что у него там), а не глазами автора. Как говорилось выше, автор — лишь переводчик. Его роль выявить, какими точками в мировоззрении нелюди могут соприкоснуться с человеком, что может стать для человека ключом к пониманию их особенностей и психологии (а ведь какие-то вещи человек, может, просто не в силах понять, не имея определённых способов познания), и через эти моменты дать выговориться всем сторонам. Точки соприкосновения будут всегда, потому что каждая выдуманная раса уже вышла на связь с автором где-то в его душе, и нужно только помочь ей перебраться в наш мир, создать благоприятную среду, чтобы она смогла рассказать о себе и своих взглядах. А лучший способ услышать — помолчать самому: приглушить свои амбиции, ожидания, желания, оглядки на мэтров и аудиторию, — и тогда явившийся нелюдь (или замаскированный под него человек) непременно расскажет, кто он и зачем пришёл — расскажет историю, которая желает быть услышанной. В заключении хотелось бы отметить, что данная попытка отделения человеческого разума от иного не предусматривает никакой оценки — всяк разум и его воплощение хороши на своём месте и служат своим целям, — и лишь желает добавить толику осознанности во избежание путаницы формы и содержания: что есть иное, а что — переодетое.