***
Вернись, Кларк. Пожалуйста. Ты нам нужна. Крепко обнимаю сестру, боясь, что и она куда-нибудь исчезнет, если я её отпущу. Октавия кажется такой беззащитной, такой хрупкой, словно прозрачной от горя. Её плечи мелко содрогаются от беззвучных рыданий, слёзы уже закончились, силы тоже, но тоска так и осталась лежать камнем на душе. Ей больно, страшно и обидно за то, что судьба отняла у нас Кларк. Я испытываю всё то же самое, но и ко всему этому добавляется жаркая внутренняя борьба. Да, Кларк могла бы остаться, жить на «Буревестнике» долго и счастливо. Мы бы с Тав ей это обеспечили, старались бы изо всех сил. Но если сложить всё то, что она когда-либо о себе говорила, учесть информацию из прощальной записки, отбросить в сторону чувства и взглянуть на ситуацию со стороны, сам собой напрашивается вывод — она поступила правильно. От осознания того, что я на её месте поступил бы так же, хочется на стену лезть. Я не могу винить Кларк в том, что она не послушала никого и сбежала, потому что это был единственно верный путь для нас всех. Это было необходимо, без этого никак нельзя было обойтись. Но я ненавижу себя за то, что дал ей уйти, не удержал, не защитил Кларк вовремя. Особенно ненавижу за то, что в душе полностью согласен с ней. Ещё я ненавижу безжалостную судьбу, за её жестокие игры. По воле случая Кларк ворвалась в мою жизнь, заняла в ней немаленькую часть и ушла, оставив зияющую пустоту в груди. Не нарочно, конечно, но боль от этого меньше не стала. Внутренне мечусь меж этих двух огней, двух частей одной ненависти, разъедающей душу. Каждое воспоминание о принцессе ранит, вызывает острую, тянущую боль. Усилием воли встряхиваюсь: сыпать соль на раны бессмысленно. Вспоминаю о своей сестре, все имеющиеся силы, заботу и любовь решаю направить на единственного близкого мне человека, находящегося рядом со мной. Прямо как в детстве, шепчу Тав на ухо: — Ш-ш-ш-ш… Всё будет хорошо, не переживай, слышишь? Я обещаю тебе, мы ещё встретимся с Кларк, только через некоторое время. Разве она стала бы врать и просто так оставлять кольцо? Не-е-ет, вот видишь. Ш-ш-ш-ш… Октавия постепенно расслабляется у меня в руках и засыпает тревожным, глубоким сном. Не решаюсь покинуть её, откидываюсь на спинку дивана и тоже задрёмываю. Прихожу в сознание где-то в лесу, посреди широкой, проезжей дороги, на удивление пустынной. Рядом со мной стоит Тав, держит меня за руку, изумлённо оглядывается по сторонам. Одними губами шепчет мне: — Где мы, Белл? Это все происходит в реальности? Я не могу ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. С одной стороны, мы сейчас полным ходом плывём к Динару и физически не можем оказаться здесь, в лесу, на суше. Но с другой стороны, чем чёрт не шутит… Всё вокруг кажется таким живым, таким настоящим, что даже мысли в голову не приходит назвать это сном. Октавия наклоняется, срывает ромашку, вдыхает аромат и удивлённо распахивает глаза. Шепчет: — Белл, оно пахнет по-настоящему! Недоуменно киваю, продолжая обдумывать происходящее. Вдруг сестра теряет равновесие и начинает падать, еле успеваю её подхватить. Обеспокоенно трясу сестру, но та реагирует довольно слабо. Хватаю её за вторую руку, чтобы почувствовать пульс, и случайно касаюсь кольца, подаренного ей Кларк. Оно ледяное. Машинально пытаюсь согреть кольцо, не знаю, зачем. Через секунду Тав приходит в себя, обводит пространство обеспокоенным взглядом и тихонько ахает. Не отпуская сестру, поворачиваю голову. В нескольких метрах от нас стоит Кларк. Молчаливая, печальная, живая. Одновременно с сестрой что-то кричим ей, но принцесса не откликается. Она продолжает стоять, с грустью смотря на нас. Тихо, горько шепчет: — Я была вынуждена уйти. Не вините себя, не пытайтесь меня искать. Прощайте. Тонкая, сгорбленная от горя Кларк поворачивается к нам спиной и начинает растворяться в воздухе. Кричу во всё горло, прошу её остаться. Тав просит меня бежать за ней, исполняю просьбу сестры. Как только я отпускаю руку Октавии, всё исчезает. Просыпаюсь на диване, вместе со спящей сестрой в объятиях. Тав не реагирует на оклики, толчки, просто не хочет просыпаться. Выхватываю из кармана носовой платок и молниеносно стаскиваю с сестры ледяное кольцо, она через несколько секунд приходит в себя, испуганно озираясь. Обеспокоенно шепчу: — Тав, очнись, Тав, как ты себя чувствуешь? Сестра с трудом фокусирует на мне взгляд и медленно, хрипло спрашивает: — Беллами… Куда ты пропал, я испугалась, почему ты не догнал Кларк? Вновь не знаю, что ответить, качаю головой. Замечаю, что Октавия резко ослабла, я отчего-то тоже сильно устал. Кольцо! Я вернулся в реальный мир, когда отпустил руку сестры, значит во всём этом виновато кольцо. Судя по всему, оно нещадно пило энергию из Октавии, да ещё и так быстро, что она не смогла долго стоять на ногах. Когда я коснулся кольца, то почувствовал слабость. Оно начало качать силы и из меня, уменьшив напор на Тав. Потом мы увидели Кларк, точнее, её призрак. Так вот зачем принцесса оставила сестре кольцо, чтобы иметь с нами некую связь! Сомневаюсь, что мы говорили с ней самой, скорее всего мы услышали голос её подсознания, то, о чём она больше всего думала, ведь иначе Кларк поговорила бы с нами. От размышлений меня отвлекают вопросы Октавии. Тяжело вздыхаю и рассказываю ей о своих догадках.***
Ещё неделю мы пытаемся повторить сеанс связи, несмотря на такой громадный расход сил на одну фразу. Ничего, пусто, глухо, нет ответа. У меня есть единственное объяснение этому: у Кларк есть вторая вещь, которая тоже выпила из неё огромное количество энергии в тот раз. Вероятно, принцесса просто не может себе позволить ещё раз лишиться своего запаса сил, вот и не выходит на связь. Октавия носит кольцо, не снимая, чтобы не пропустить момент. Стараюсь находиться рядом с ней, даже привлёк Джаспера к дежурству, объяснил, что к чему. Но пока все наши старания тщетны: видимо, наша принцесса не носит свой предмет. Почему-то мне кажется, что нам не стоит надеяться на разговор в ближайшее время. Доводы разума лишь подтверждают подозрения. Но я всё равно надеюсь и жду, принцесса.***
Просыпаюсь от негромкого, но назойливого шума. Хочется натянуть на себя одеяло по самые уши и проспать ещё, как минимум, пару часов. Лениво приоткрываю глаза и чуть не подскакиваю на матрасе. Я совсем забыла про то, что ночую у Рейвен! Сама девушка напряжённо собирается, быстро и не слишком-то аккуратно вытаскивая из сундука различные нужные вещи. Гарольд с интересом наблюдает за ней со шкафа, внимательно следит своим глазом-бусинкой за каждым её движением. Ну я и засоня, давно уже надо было встать и помочь Рейвен! Неловко сажусь в постели и неохотно выбираюсь из-под тёплого одеяла. Хриплым ото сна голосом здороваюсь: — Доброе утро, Рейвен. Брюнетка резко оглядывается, замечает меня и сосредоточенно кивает. Указывает пальцем на котелок на столе. — Мы скоро отправляемся, тебе надо успеть позавтракать. Удивлённо шепчу: — Спасибо. Ещё один кивок. Ну ладно, не буду отрывать её от дела. Встаю, бесшумно пробираюсь к еде и послушно давлюсь кашей. Она вполне съедобна, правда, очень горячая, но сейчас медлить, ждать, пока она остынет, не в моих интересах. Запиваю всё это на удивление холодным чаем и окидываю взглядом комнату. Машинально постукиваю пальцами по столу, думаю обо всём сразу. Гарольд, до этого пристально наблюдавший за Рейвен, обращает своё внимание на меня и возмущённо каркает. Я опять забыла его покормить, это даже уже нельзя списать на девичью память. Быстро подтягиваю к себе сумку, вынимаю кусочек вяленого мяса и жестом прошу ворона спуститься со шкафа. Умная птица мгновенно пикирует ко мне на плечо и получает заслуженный завтрак. Рейвен удивленно косится на нас, но ничего не говорит, продолжает выуживать вещи из сундука. Чувствую, что время задавать вопросы ещё не пришло, но уже маячит на горизонте. Вряд ли брюнетка сумеет сдержать своё любопытство, во всех её движениях проскальзывает нетерпеливость. Решаю уже начать собираться, ведь мы с Гарольдом закончили завтрак. Сажаю птицу на руку, переношу обратно на шкаф и прошу посидеть там несколько минут. Ворон что-то обижено буркает, но подчиняется и на время замирает там статуей. Облегченно потираю ладони и начинаю сборы. Одним движением убираю свою постель, складываю простыни, одеяла, наволочку, оттаскиваю матрас к стенке. Несколько минут трачу на приведение себя в порядок: умываюсь ледяной водой из маленького тазика, тщательно расчёсываюсь и вновь заплетаю косу. Когда водные процедуры завершены, просматриваю сумку, оцениваю количество оставшейся еды. Пищи хватит нам с Гарольдом от силы на два дня, ехать около четырёх, за счёт того, что я уже проехала, и потому, что через лес в целом дорога короче. Выпрямляюсь и обращаюсь к будущей спутнице: — Рейвен, у меня осталось совсем немного еды, хватит на полтора дня. Предлагаю выделить часть моей сумки под продовольствие, тебе будет тяжело тащить всё сразу. Брюнетка оборачивается ко мне, задумывается на пару секунд и кивает. Что-то сегодня она особенно немногословна. Девушка быстрым шагом подходит к шкафу, выуживает оттуда несколько больших свёртков и осторожно вручает мне, стараясь ничего не уронить. Поясняет: — Здесь вяленая зайчатина, здесь оленина, а здесь сухари. Хватит на неделю при удачном стечении обстоятельств. Возьми побольше воды, фляги найдешь рядом с поленницей, они там в углу свалены. Поможешь? Решительно киваю и иду набирать воду в местном ручье. Через четверть часа возвращаюсь, просто увешанная этими бутылками. Безусловно, лошадей таким количеством воды не напоишь, но видимо ближайший подходящий ручей в полутора-двух днях пути отсюда, кони продержатся, а вот люди — нет. Солнце только-только начинает вставать, окрашивая лёгкие облака в яркие, сочные цвета. Роса ещё не высохла, в воздухе чувствуется ночная свежесть. Вдыхаю поглубже и с новыми силами захожу в избушку. Рейвен уже готова, я вовремя. Киваем друг другу и начинаем выносить груз наружу. Окидываю прощальным взглядом комнату и с какой-то грустью отмечаю, что ничего не забыла. Переношу Гарольда и отпускаю полетать, ворон с торжествующим карканьем отправляется покружить над соснами. Отчего-то солнечно улыбаюсь, то ли своим мечтам, то ли прекрасному дню, замечаю на себе исполненный любопытства взгляд Рейвен. Вопросительно выгибаю бровь, получаю в ответ кивок. Ну нет, так нет. Одновременно выводим отдохнувших лошадей из конюшни. Конь брюнетки полон энергии, рвётся в путь, даже моя лошадёнка не выглядит совсем уж жалко на его фоне. С трудом взваливаю на неё свою потяжелевшую сумку и оборачиваюсь на Рейвен. Та оглядывается по сторонам, запирает дверь на замок, вскакивает в седло и кивком просит меня сделать то же самое. Легко исполняю её просьбу и хлопком в ладоши зову Гарольда. Ворон появляется через несколько секунд и привычно пикирует на плечо. Киваю ждущей Рейвен, что я готова. Брюнетка посылает мне сухую улыбку и трогает своего коня. Вновь проезжаем через погубленную пожаром деревню. При свете дня развалины уже не кажутся такими страшными и печальными, зеленеющий ковер травы надёжно скрывает следы произошедшей несколько лет назад трагедии. Изумрудный цепкий плющ вьётся по шатким обломкам, покрывая их своими мелкими, блестящими листочками. Среди развалин пробиваются тонкие, молодые березки и осинки, робко, но настойчиво стремясь к солнцу. Природа побеждает, зализывает раны, нанесённые огнём. Через несколько лет здесь будет уже ни пройти, ни проехать. Когда мы, наконец, въезжаем в лес, мне становится немного легче. Мягкая, влажная земля гасит все звуки, поддерживая здесь удивительную тишину. Слышны только звучные, пронзительные пересвисты мелких птиц. Тяжёлые мысли перестали одолевать, их место заняли более важные размышления. Нужно хоть как-то продумать свой план действий по приезде в Рат, просто разгуливать по улицам опасно, как и в любом другом городе. Погружаюсь в раздумья на некоторое время, даже не сразу замечаю, что Рейвен меня зовёт. — Кларк, ты что, заснула? С лошади свалишься. Кстати, а… Вздрагиваю и непонимающе озираюсь по сторонам. Фокусирую взгляд на брюнетке и по выражению её лица понимаю, что та задала какой-то очень важный вопрос, на который ждёт ответа. Неужели она всё-таки не сдержала любопытство, а я, растяпа, всё проворонила? Чешу затылок, мелко вздыхаю и смущённо отвечаю: — Прости Рейвен, я не услышала вопроса, задумалась. Можешь повторить? Девушка недоверчиво косится на меня, но, видимо, верит на слово и вполне дружелюбно повторяет: — Я спросила, откуда ты родом. Судя по всему, ты не из наших мест. Несколько секунд медлю с ответом, думаю, рассказывать или нет. Вижу, как Рейвен на глазах мрачнеет, отстраняется, всё больше жалеет, что задала этот вопрос. Мгновенно оцениваю ситуацию и решаю всё же рассказать. Судя по всему, брюнетка не побежит в полицию, как только доберётся до Рата. Глубоко вздыхаю и поворачиваюсь к ней, чтобы ответить. Внезапно на меня наваливается тоска по дому, из-за этого медлю ещё секунду. Девушка напряжённо ждёт моего ответа, словно это единственное, что её интересует сейчас. Медленно, с расстановкой произношу: — Я родилась в Луане. Мелкий город по ту сторону моря, на границе нашего и соседнего королевств. Реакция довольно предсказуема. Рейвен на долю секунды замирает от удивления, превратившись из суровой охотницы в любопытную девчонку. Правда, потом она вновь стала невозмутимой и непоколебимой, но это не считается, я уже видела её настоящую. Прячу улыбку и жду других вопросов, они не медлят. Брюнетка, явно борясь с интересом, осторожно спрашивает: — Это же так далеко отсюда… По какой же причине за тобой гонится мачеха? Вздрагиваю от такого вопроса, внутренне сжимаясь. Несколько секунд борюсь с собой и понимаю, что сейчас или никогда. Набираю в лёгкие побольше воздуха и начинаю рассказывать, медленно, обстоятельно. Ехать ещё очень и очень долго, а делать больше нечего. К тому же, это помогает мне не разрыдаться прямо на глазах у Рейвен, а более-менее держать себя в руках. Брюнетка жадно вслушивается в каждое моё слово, чуть ли не в рот мне смотрит. Не называя имён, фамилий, должностей, рассказываю всё подчистую. Как же давно мне хотелось выговориться, вся эта боль и грусть копилась во мне долгие месяцы! И вот сейчас нашёлся тот человек, которому хочется услышать мою историю. Гарольд задумчиво дремлет у меня на плече, только изредка открывает глаза, когда я слишком активно жестикулирую. Ворон не пытается меня остановить, хотя ему явно неудобно сидеть на моём качающемся плече. Воспоминания об отце даются мне легче, чем обычно, много времени утекло с момента его смерти, столько всего произошло. Предательство мачехи вновь вызывает во мне гнев, наполняет клокочущей яростью, оборона от головорезов — чувство удачи и превосходства, общение с трактирщиком, сиром Рональдом и старым капитаном — грусть, тянущую боль в груди. Спасение Октавии — безрассудство, безразличие к своей судьбе. Схватка на пиратском корабле дает шанс снова ощутить привкус отчаяния, горящее судно — ощущение крошечности и незначительности. Рассказываю о предсказании гадалки, о спасении ворона. Правда, кое о чём я всё-таки умалчиваю. Первый разговор с Беллами, хождение по острию ножа всё остальное время, долгие разговоры с Октавией, воспитание такого несносного и такого любимого Гарольда. Те два часа в тёмном кабинете, когда Тав убежала на свидание с Джаспером. Это слишком личное, не хочу и не могу такое рассказывать. Мне не приходится выдавливать из себя слова, они свободно льются из меня рекой. Стараюсь пронзительнее, красочнее описать всё происходившее со мной, проживаю это снова и снова, чтобы оживить свои воспоминания, передать увиденное словами. Перед моими глазами пролетает вереница ярких образов, самых разных моментов, вызвавших самые разные эмоции: от безразличия до жгучего смущения. Уже темнеет. Солнце прячется за высокими деревьями, погружая мир в вечернюю тьму. Небо окрашивается в нежно-фиолетовые тона. Я заканчиваю свой долгий и чересчур подробный рассказ. Когда замолкает последнее эхо моего последнего слова, меня словно пронизывает наступившей тишиной. Я безумно устала, и не только физически, мне отчего-то стало очень холодно. Словно мороз пробежал по коже, как будто кусок души отдала, все силы разом потратила. Чувствую себя полностью опустошённой, но, несмотря ни на что, безумно счастливой. На душе стало легко и приятно, губы сами расползаются в усталой улыбке. Когда оцепенение спадает, бросаю заинтересованный взгляд на Рейвен. Я, конечно, понимаю, что выговориться мне было важнее, чем рассказать всё по порядку, но узнать мнение девушки мне до ужаса хочется. Брюнетка с приоткрытым ртом покачивается в седле, смотря вперёд невидящим взглядом. Понимаю, что её сейчас лучше не трогать, она крепко задумалась. Уже собираюсь повернуться, как слышу тихое: — Спасибо. Изумленно вопрошаю: — За что? Тихий смешок. — За то, что не побоялась рассказать о своём прошлом. Пожимаю плечами в ответ. Что тут можно сказать, это не выразишь словами. Некоторое время молчим, одолеваемые собственными мыслями и переживаниями. Когда мы проезжаем мимо небольшой полянки, Рейвен останавливает лошадь и довольно потирает ладони: — Вот здесь и заночуем! Первым делом развожу небольшой, мерцающий в сумерках костерок. Грею чай, даю Гарольду напиться воды из пригоршни. Рейвен молча протягивает мне несколько сухарей с куском вяленой оленины. Кивком благодарю, не хочется нарушать тишину без особой надобности. Когда полностью темнеет, решаем лечь спать. Усталость резко накатывает, глаза нещадно слипаются, голову клонит на грудь. С трудом заставляю себя встать и расстелить на траве плащ. Ничком падаю на него и лениво поворачиваюсь на бок. Последнее, что я успеваю заметить — завораживающее пламя затухающего костра. Маленький пожар на маленьком корабле.