Nothing will be bigger than us

I see nothing worse than to sail this universe without you.

      — Теперь, полагаю, мой черед? — осведомился порядком запыхавшийся Доктор.       Проблем с полицией все-таки избежать не удалось (бдительный подданный её величества, обладатель скромных апартаментов напротив лавки музыкальных инструментов, счел своим гражданским долгом вызвать подкрепление, заметив, что дверь, несмотря на раннее утро (или, скорее, очень позднюю ночь), была приоткрыта), и уйти от ареста им, разомлевшим, посчастливилось едва ли не чудом, ибо бравые представители закона не отставали до самой ТАРДИС.       — Твой, — с силой откликнулась Роуз, переводя дыхание.       Доктор подпер подбородок указательным пальцем, всем своим видом являя образчик загадочной мелодраматичной задумчивости. Величественное впечатление, однако, немного смазывалось тем, что он поминутно скашивал глаза набок, силясь угадать произведенный эффект.       На Роуз высокопарная театральность, казалось, вовсе не оказывала влияния — она преспокойно изучала его лицо, и ее трепещущее нетерпение выдавали лишь чуть приподнятый кончик брови и бесшумные постукивания по краю консоли.       Выждав контрольные десять секунд и убедившись в том, что маневр остался без внимания, Тайм Лорд сорвался с места и принялся вертеть рычаги и щелкать переключателями с азартом, каковой едва ли можно было ожидать от джентльмена в столь почтенных летах. Роуз потянулась было за сканером, но Доктор спешным движением проворных пальцев оттолкнул экран.       — Посмотри сама. — После недолго колебания он даже счел нужным добавить: — Пожалуйста.       Доктор наблюдал, как Роуз сделала шаг-другой на пробу, а потом вдруг, ни с того ни с сего, перешла на упругую рысцу, рванула дверцу, занесла ногу и…       Он сам не совсем понимал, как в два скачка оказался у входа, успел крепко схватить ее за талию и могучим рывком втянуть обратно в консольную. Романтичным рыцарским подвигом тут, конечно, и не пахло: почти сразу спасительные, инстинктивные эти объятия распались, а они оба, тяжело дыша, прислонились к стенам.       И только сейчас, постфактум, Роуз ощущала эхо его рук, настоящих, порывистых, не скованных неуверенностью и стыдом; а Доктору в ладонь вновь и вновь отдавался единственный удар, который сердце Роуз успело сделать в это мгновение.       Сжав ее сердцебиение в горсти, Доктор потянул дверь, и Роуз, лопатками оттолкнувшись от стены, выглянула в полный звездного света зев.       В глубокой авантюриновой дали медленно плыла роза, полная, раскрытая, целиком сотканная из плазмы и пыли. В центре ее мерцали иссера-голубые звезды, окруженные бледно-фиолетовым шлейфом, в свою очередь объятым сочными винными лепестками.       — Rosette Nebula, — цокнув последними согласными, пояснил Доктор. — Самая большая…       — …роза в галактике, я помню, ты уже говорил.       — Говорил! — подтвердил он. — И если бы мы не полетели к Джеки, то увидели бы ее намного рань…       — Но мы полетели, — закончила Роуз за осекшегося Доктора.       Ставший чуть не стеклянным, он неотрывно смотрел в смуглую сердцевину распустившейся розы, искрящуюся новорожденными светилами. Ему все мерещилось, что Роуз с минуты на минуту растает, как дым.       — К этому невозможно привыкнуть, — быстро шепнула она, дальше высунувшись в открытые двери, и легко толкнула его плечо своим.       — Да, — с трудом сглотнул Доктор, и волна холодной дрожи пробежала по всему телу, от пальцев ног в чуть жмущих туфлях до кончика самого непослушного седого волоса на макушке. Оцепеневший, он, казалось, соглашался не совсем с суждениями о красотах туманностей.       Глухие порывы ветра, больше напоминающие раскаты грома, казалось, доносились из звездного кластера. Оба обитателя ТАРДИС знали прекрасно, что вакуумную тишину космоса не пронзит никогда и ничего, но обоим же чудилось тихое, свистящее эхо искрящихся звезд.       Роуз зевнула с тихим вздохом, и Доктора мгновенно вернуло из прошлого в настоящее.       — Если хочешь, я провожу тебя в твою комнату, — предложил он.       — Мою? Мою старую комнату? — изумленно переспросила Роуз.       В ответ Доктор кивнул и мотнул головой куда-то в сторону лестницы, ведущей ко шкафам.       Сощурившись, Роуз закусила уголок нижней губы, словно взвешивая что-то. Наконец, когда ветер хлестнул с такой силой, что ТАРДИС крутануло вокруг собственной оси, она ответила:       — Не сегодня.       Ему хотелось ораторствовать, вещать о чем-нибудь постороннем, о квантовой физике, постмодерне или дешевых винах, лишь бы не захлебнуться в том, что они оба пережили. Но ничего достаточно блестящего на ум, увы, не шло, а все что появлялось под придирчивым взглядом Доктора оказывалось настолько незначительным и глупым, что оставалось только молчать.       — Тони очень похож на Пита, — проговорила Роуз, опустившись на корточки. — У него такие же рыжие волосы, глаза голубые и голова, полная безумных идей. От мамы только родинки.       Ухмыльнувшись, Доктор тоже сел на пол.       — Сколько ему теперь?       — Не знаю, — пожала плечами Роуз. — В последний раз я его видела взрослым самостоятельным мужчиной девяти лет.       — Не сомневаюсь, что Джеки забот с ним хватает.       — Иногда даже удивляюсь, как она справляется, — подтвердила Роуз. — Как-то раз, в пять, по-моему, лет, он улизнул в подвал и нашел коробку с вещами и фотографиями Джеки. Той, что стала сайберменом. Питу с мамой тогда пришлось попотеть, чтобы объяснить, почему эта «тетя похожа на маму, но не мама». Не знаю, понял ли.       С этими словами она болезненно зажмурилась и подставила лицо порывистому ветру.       — Она твоя, кстати, — вполголоса произнес Доктор, косясь на развевающиеся и переливающиеся, словно золото в тигле, волосы.       Роуз слушала молча, но лицо ее теперь было расслабленно.       — Роза, я имею в виду, — пояснил он. — У людей же принято дарить цветы, так? Так что это не столько штамп, сколько традиция, классика, получается…       — Спасибо, — Роуз обернулась и с улыбкой пожала его плечо чуть выше локтя. Он поджал губы в невеселой, понимающей усмешке и накрыл ее обветренную ладонь свободной рукой.       — Если хочешь, можешь пока пожить в моей комнате, — собравшись с духом, вновь заговорил он. — Не в смысле со мной, конечно, а просто…       Вторая фраза подряд осталась без сколько-нибудь разумного продолжения, и всю дорогу до спальни Доктор предавался выдумыванию реплик, блещущих остроумием и непринужденностью.       В комнате его свет был рассеянным, исходившим, казалось, отовсюду. Меблировка тоже вполне соответствовала духу аскетичности, царившему в ТАРДИС — полутороспальная кровать с жестким упругим матрасом, заправленная простым серо-бурым льняным бельем; стеллаж, забитый книгами с несломленными еще корешками; пустая прикроватная тумба черного дерева — вот и все.       — Здесь мило.       — Не очень, — поморщился Доктор. — Я тут подумал, что нам стоит сделать небольшой ремонт. Старушка что-то заскучала.       Роуз, встав в изножье кровати, широко раскинула руки и мгновение спустя рухнула спиной вниз. Матрас заскрежетал, попружинил и успокоился. Стряхивая с ног ботинки, с тупым стуком обрушивающиеся на пол, Роуз смотрела в потолок.       — … можно будет попробовать что-нибудь повеселее, — закончил Доктор.       — Не такое благопристойное? — усмехнулась Роуз с хитрецой.       — Не такое благопристойное, — повторил он, расстегнул пиджак и уселся на пол возле кровати, откинув голову на матрас.       Тот вновь скрипнул и затих.       — Роуз, я очень скучал. — Сказал Доктор, когда кадык его опустился и поднялся по горлу по крайней мере раз пять.       — Я тоже, — последовал незамедлительный ответ.       Он не видел ее, но чувствовал в голосе улыбку. Вдохнул поглубже, посильнее и закрыл глаза:       — Знаешь, пока тебя не было…