Brothers.

Светло-зелёные глаза пристально выглядывали в немногочисленных толпах людей лишь одну тощую фигурку с ярко-красным шарфом на шее. Крупные кулаки сжимались и разжимались до хруста в суставах. В любой момент человек готов был выскочить на улицу и подоспеть на помощь. Юноша прижался к непривычно холодной шершавой стене подъезда, в котором начало подмораживать, и поправил нервно дрожавшими пальцами длинную чёрную чёлку, падавшую на его измотанное бледное лицо, прикрытое капюшоном синего тёплого худи. Рука потянулась в карман за сигаретой. Он знал, что курить прямо в доме—не самая лучшая идея, потому что его точно кто-нибудь заметит и выгонит на свежий воздух. Ещё немного покатав между пальцами табак в самом кончике сигареты, парень вернул её обратно в карман и судорожно выдохнул, вновь смотря в окно. Его звали Мэттью Гуд. Недавно ему исполнилось двадцать. Не так уж и много, но не так уж и мало. Он работал охранником большого мебельного магазина по ночам. А какие ещё могли быть варианты у человека, едва закончившего школу, когда ему приходилось чуть ли не каждый год менять учебные заведения? Не понравился в первой, не учился во второй, подрался с какой-то бандой в третьей, сорвал урок в четвёртой, сам оказался жестоко избит в пятой, отомстил в шестой, влюбился, как дурак, в седьмой, так что едва не бросился с крыши; нагрубил учителям в восьмой… И всё в одном и том же городе. Парень поморщился и всё же зажёг сигарету, выдыхая дым сквозь зубы. Почему его взяли охранником? Возможно, потому что он был высокого роста и крепкого телосложения. Или, предположим, из-за того, что он напоминал гота или панка в своей тёмной мешковатой одежде. Да и блеск в светло-зелёных глазах точно не сулил ничего хорошего от встречи с Гудом. Цветные татуировки и эмовская косая чёлка наталкивали людей на ошибочное мнение о том, что Мэтт принадлежал к какой-нибудь субкультуре. На самом же деле он был самым обычным парнем, страдавшим от бессонницы, излишней тревожности, редких приступов меланхолии или агрессии. Успокоительные давно перестали ему помогать. Он приходил в себя только тогда, когда ему казалось, что опасность миновала. Он закинул ногу на бедро и затушил сигарету о прожжённую в нескольких местах подошву грязных джинсовых кед. Где-то внутри начинала зарождаться тревога, от которой он едва ли мог избавиться. Хотелось выбежать на улицу и помчаться навстречу тому, кого он ждал, но что-то останавливало его. Возможно, то, что там было настолько холодно, что даже тёплая толстовка вряд ли могла бы спасти его. Но ему совсем нельзя было заболевать, иначе… Всё бы покатилось к чертям. Всё и так было чертовски плохо, а при его болезни можно намыливать верёвку и вешаться. Вскоре он уловил яркие всполохи среди кружившихся снежинок за окном. От сердца начало медленно отлегать, но в то же время какой-то булыжник лежал на грудине мёртвым грузом. Мэтт практически перестал дышать, напрягая глаза и разглядывая приближавшегося человека с красным шарфом. Кажется, ничего, обошлось. Но что-то явно не так. Он практически настежь распахнул подъездную дверь, позволяя морозному воздуху забраться под его толстовку и футболку. Фигурка с шарфом заковыляла чуть быстрее к появившемуся Гуду. -Эй, отродье! Ты совсем оглох, что ли?! -послышался жёсткий голос из-за спины шедшего. Мэтт присмотрелся получше и разглядел троих, из местной малолетней шпаны. -Отошли от него, ублюдки! -рявкнул Гуд. Парень с шарфом поёжился и сморщился, как будто его ударило что-то невидимое. Он поторопился и прошмыгнул в подъезд, прячась за спиной Мэттью. -Ну, конечно, мамочка тут как тут! Мамочка всё решит! Я затрахаю тебя отвёрткой, Мур! Слышишь меня?! Отвёрткой! А ты, сраный педрило, даже не смей за него заступаться! -Повторяю для особо одарённых: если я сейчас увижу хоть один новый ушиб, то оторву к чертям собачьим ваши безмозглые головы! -Не хочешь побеседовать с глазу на глаз, пидор?! -Следи за языком, чёртова малолетка! -Мне срать. Приходи сегодня ночью на пустырь. Тогда и разберёмся, кто кому и когда оторвёт голову, -послышался звук плевка. Мэтт хлопнул дверью и взял пришедшего парня за окоченевшую руку. Тот поёжился и охнул. -Крольчонок? -тихо позвал Гуд, поворачиваясь к парню, -Эй, они тебя опять поранили? -П-пустяки, -вздохнул парень, -Всего лишь камни. -Камни? Опять камни? За что на этот раз? -Я… Не захотел с ними говорить. -Сраные ублюдки… Как я хочу закопать их в землю вниз головой… Пойдём домой? Парня с красным шарфом звали Сонни Мур. Он был сводным младшим братом Мэтта. После ухода отца мама Гуда вышла замуж за другого человека, от которого на свет и появился малыш с тёмными глазами и фарфоровой кожей. Несмотря на то, что всё внимание доставалось Сонни, Мэтт не чувствовал себя забытым или ущемлённым. Он не меньше матери заботился о малыше, пусть между ними и была разница в три года. Сонни было уже семнадцать. Он составлял почти полную противоположность Мэтту: совсем небольшого роста, хрупкий, как девочка, с длинными чуть вьющимися смоляно-чёрными волосами, в обтягивающей одежде и с проколотой в двух местах нижней губой. Мур вряд ли мог постоять за себя. Он просто-напросто блокировал издёвки местной шпаны, в буквальном смысле закидывающей его острыми камнями. Что они хотели? Ничего. Просто нашли объект для вымещения злости за то, что у них самих дома были огромные проблемы. И их не пугал старший брат огромного роста: он почти никогда не бил их в отместку за младшего, потому что последний попросту не разрешал ему тронуть своих обидчиков. Они поднялись в старую маленькую квартирку почти под крышей. Да, в ней была всего одна комната, санузел и крошечная кухонька, на которой они едва могли поместиться вдвоём, так что Сонни приходилось садиться на столешницу или подоконник, чтобы не мешать. Однако здесь было чище и теплее, чем, возможно, во всех остальных квартирах по соседству. Мэтт пристально следил за этим. В единственной жилой комнате стояли полутораспальная кровать, на которой ютился Сонни; диван, больше похожий на берлогу, —спальное место Мэтта; подержанный тонкий телевизор, маленький письменный стол со старым ноутбуком, стул, небольшой шкаф, в котором размещалась не только одежда обоих парней, но и несколько книг, постельное бельё и некоторые другие мелочи, а на нём лежали костыли и акустическая гитара. Кажется, такой небольшой список, но им обоим хватало. Мэтт сгрёб в кучу свою постель и позволил Сонни опуститься на диван, чтобы осмотреть его. Мальчик медленно снял шарф и пальтишко, закатал джинсы до колен и показал несколько новых синяков и ран на голенях. Гуд покачал головой, протёр кровоточившие порезы влажной тряпкой и осторожно приклеил к ним пластыри. -Когда только всё это кончится…? -тихо вздохнул старший, прижимая младшего к груди и гладя его по голове. -Я н-не знаю. -Что нового в школе? -Ничего… Всё те же учителя, всё те же одноклассники, всё те же хулиганы, преследовавшие меня от крыльца. -Почему только ты не даёшь мне разобраться с ними, крольчонок? -Это бесполезно. Их родители никогда не поверят, что они на самом деле те ещё паразиты и пытаются меня убить. -Я не собираюсь говорить с их родителями. От этого мало толку. -Не хочу, чтобы ты попал в передрягу… -Я не попаду… -Они скажут, что ты сам к ним приставал. -Будешь есть? -Угу. Гуд отпустил Мура и ушёл на кухню, чтобы разогреть поесть своему младшему брату. Пока микроволновка тихо шумела, Мэтт бездумно посмотрел в окно на мерно кружившиеся снежинки, образовывавшие пелену, за которой едва ли можно было рассмотреть унылый район, в котором они жили. Если бы только родители были рядом… Биологический отец Мэтта канул в Лету, мама и отчим бросили своих детей: просто уехали одной ночью и больше не вернулись, на телефоны никто не отвечал, мальчикам ничего не сообщали… Они до сих пор не знали, стоило ли им на что-то надеяться и ждать чуда. Прошло уже около двух с половиной лет с того дня. Мэттью уже привык быть и матерью, и отцом, и братом для Сонни. Но ему казалось, что совсем скоро даже он сам не выдержит и утонет в пучине собственных сомнений и отвратительных мыслей. Он держался на плаву благодаря младшему. Иначе… Стоит мальчику остаться одному, как он сломается о реальность ещё больше. Сейчас он только потрескался, как будто в него кинули несколькими камнями, однако тот материал, из которого он был сделан, оказался намного прочнее и выдержал. Гуд жил только ради него, хоть и давно умер внутри. Он выключил микроволновку, вытащил тарелку с макаронами и нарезанными сосисками, перемешал еду, чтобы она стала тёплой не только сверху, но и внутри, а затем принёс мальчику, всё ещё сидевшему на диване, прижав колени к груди. Пока Сонни ужинал (у них было полутораразовое питание, потому как завтракать почти нечем), Мэтт решил разобраться с собственной берлогой, размотал кокон из одеяла, простыни и большого полотенца, сложил всё стопкой, взбил подушку и примостил её на верхушке своей башни. -Тебе задали что-нибудь? -Да, но я сделал, пока сидел на физкультуре. -Тебя не ругают за то, что ты не занимаешься ей? -Нет. Мне разрешили, когда я принёс десятую записку и показал ту царапину на коленке. Физрук давно махнул на меня рукой. -Только если разрешили…-Мэтт поправил одеяло на кровати младшего, -Приляжешь пораньше? -Пожалуй. Сонни поднялся и отнёс тарелку на кухню. Вернувшись, он снял джинсы и улёгся на свою кровать. Мэттью достал телефон и прокрутил до какой-то сказки, которую он нашёл днём, ожидая младшего. У старшего был приятный голос, немного гнусавый из-за частых не долеченных насморков, но это не делало его неприятным, не севшим из-за того, что он часто курил крепкие сигареты с семнадцати лет, а каким-то тёплым. Но именно из-за этих самых ноток Мур успокаивался и засыпал. Мальчик любил сказки о зайцах или кроликах, за что получил своё говорящее прозвище. И иногда Мэтту приходилось самому придумывать истории, когда он не успевал найти какую-нибудь занятную. А также он любил читать по ролям: это отвлекало от дерьма, творившегося вокруг. -…Ты только тогда становишься настоящим, -внушала Вельветовому Кролику мудрая старая Кожаная Лошадь, -если кто-то долго-долго любит тебя. Не просто играет с тобой, а действительно любит. -А это больно? -спросил Кролик. -Иногда, -ответила Кожаная Лошадь, потому что всегда говорила только правду, -Но если ты настоящий, ты готов стерпеть боль. -А как это происходит? Раз и готово, словно тебя завели ключиком, или постепенно? -Постепенно, -сказала Кожаная Лошадь, -Ты же становишься настоящим. На это требуется много времени. Поэтому-то это так редко происходит с теми, кто запросто ссорится, несговорчив или требует к себе особого отношения. Обычно бывает так к тому времени, когда ты становишься настоящим, у тебя уже потёртая шерсть, вываливаются глаза, болтаются конечности, и вообще у тебя очень жалкий вид. Но это не будет иметь ровным счётом никакого значения, потому что тот, кто стал настоящим, не может быть безобразным. Разве что в глазах тех, кто ничего не смыслит. Мэтт оторвал глаза от сказки и заметил, как Сонни закусывает нижнюю губу и шмыгает носом. -Эй, что случилось? -В твоих сказках все кролики счастливые… А в реальности… Твоему крольчонку сломали почти все лапки. Гуд отложил телефон в сторону и вздохнул, чуть поёрзав на старом матрасе. Затем он взял мальчика за руку, поднёс её к своим глазам, а затем спустил к губам. Стоило чуть ослабить хватку, как тонкие дрожащие пальцы погладили его по щеке. -Мэтти… Прости меня… Я не хотел. Просто вырвалось… — пролепетал мальчик. -Я знаю, крольчонок. Я тоже устал. Устал от работы, устал от ночных смен, устал от этой дурацкой шпаны ублюдков, устал, что они тебя избивают, а я ничем не могу помочь… Устал бояться. И я не знаю, что нам с тобой делать. Но… Мы должны держаться, Сонни. Скоро всё закончится. Нужно только потерпеть. -Пообещай мне…-он зевнул, -Пообещай, что не пойдёшь разбираться с этими дебилами… -Сонни…-вполголоса пробормотал Мэтт. Но мальчик уже закрыл глаза и перевернулся на другой бок. -Обещаешь? -в полудрёме тихо пробормотал он, но старший лишь молча глубоко вздохнул. Гуд медленно поднялся с кровати и осторожно побрёл к двери. Он положил старый телефон на комод, в котором хранилась вся их обувь, достал кеды и куртку, в которой всегда ходил на работу. Порывшись в карманах оставленной толстовки, он выудил пачку сигарет и зажигалку и убедился, что там лежит сложенная во много раз бумажка. Завязав нехитрые узлы на кедах, Гуд прошмыгнул на улицу. Ночной ледяной воздух ворвался в его лёгкие вместе с сигаретным дымом. Мэтт планировал быстро разобраться со шпаной, а потом сходить на работу: он верил, что всё будет в порядке, даже вышел безоружным, хотя дома где-то завалялся кастет и складной ножик. Нервы пошаливали и норовили довести парня до паники. Возможно, это будет его последний выход на улицу. Он и сам не знал. Пустырь был не так и далеко от их дома, но Гуд совсем не торопился, как будто пытаясь отсрочить неизбежное. Только сейчас, когда он немного успокоился, до него дошло, насколько глупой была идея выйти даже без малюсенького ножика или отвёртки. Чем он защитится? Руками? Эти хулиганы ни перед чем не остановятся, чтобы очень сильно навредить ему. Может, у них будут с собой биты, которыми так легко перемолоть даже самые крепкие кости в труху. Остаётся только уворачиваться… -Ну здравствуй, ублюдок…-послышалось за спиной. Мэтт кинул окурок на землю и обернулся. Их было трое, и они выглядели явно недружелюбно. -Зачем же начинать с оскорблений? -Слова—для слабаков. Действия важнее. -Действия? Ни за что? Какого чёрта вы, сопливые мрази, забрасываете моего младшего брата камнями?! Он даже ничего не сделал! -Он просто идиот, лузер, псих! -Не смей оскорблять моего брата! -в Мэтте просыпалась агрессия. -И ты такой же идиот, лузер и псих, сраный ты пидор! У тебя даже работы нормальной нет. Чёртов упырь… На лице Мэтта, на которое отбрасывал тень капюшон, появилась странная улыбка. В руке говорившего, наверняка бывшего главарём банды, заблестел нож. -Хотите охренеть?.. — в темноте стало видно, как странно загорелись его глаза. -Задолбал! — главарь с ножом набросился на него, но Гуд успел вовремя увернуться и присесть. Главарь едва не растянулся на песке и посмотрел на ухмылявшегося старшего брата своей жертвы с исказившимся лицом. Двое других, вооружённые цепью и кастетом, тоже напали на него. Мэтт подставил подножку парню с кастетом, схватил другого за цепь, раскрутил и отправил в полёт, к ногам стоявшего главаря. -Ты не можешь уворачиваться вечно, тварь! -Ещё как могу, — Гуд ударил его в живот ногой. Парень с кастетом хотел напасть сзади, но брюнет пригнулся. Парень с цепью наконец-то встал с земли и с сокрушающим звуком ударил своим оружием в район плеча Мэтта, опрокидывая его на лопатки. Он громко взвыл, сжал цепь локтём и рванул парня на себя. То упёрся ногами, но это едва ли интересовало Гуда, продолжавшего тащить. Парень с кастетом хотел подгадать момент и ударить брюнета по лицу, но парень выставил вперёд руки с цепью. Странный звон отдался даже глубоко в костях Мэттью. Но он смог избавиться от двух своих врагов. Оставался только главарь. -Только ты. И я, — Мэтт тяжело дышал, придерживая ушибленное плечо. -Не много ли ты хочешь, панк? -Встретимся в аду… — он прикрыл глаза. Мало кто ожидал того, что случилось через секунду. Мэтт, кажется, потерял связь с внешним миром. Ему заложило уши и залило глаза. Он не видел ничего перед собой, не чувствовал наносимых побоев, только ветер свистел между его сжатых в кулаки пальцев. Даже в темноте было видно, что в его глазах было абсолютно пусто, только непроглядная тьма. *** Сонни проснулся в третьем часу ночи. Он и сам не понимал, сколько было времени или где он находился. Он потянулся и охнул: камни попали и по спине, поэтому становилось неприятно делать хоть какое-либо движение. -Мэтт? -тихо позвал мальчик, поднимаясь на ноги, -Мэтти? Он прошёл в крошечную прихожую и включил свет. На глаза сразу же попалась толстовка. Но… Гуд никогда не выходил без неё. Даже на работу. И телефон… Остался на комоде. Ладно, если толстовку можно простить, то телефон… Всегда был при парне: он ждал либо звонка от родителей, либо чего-то экстренного от Сонни. -Мэтт, это не смешно! Мэтт?! -Мур оглянулся и запустил руку в карман толстовки. Может, хоть какие-то ответы на многочисленные роящиеся в голове Сонни вопросы окажутся здесь. Пальцы нащупали квадратик бумаги, на которой были практически выдавлены буквы ручкой. Мальчик вытащил записку, потёр глаза кулачками и развернул письмо. «Крольчонок… Если ты читаешь это, то я умер. Или ты решил постирать мою толстовку и случайно нашёл это в моём кармане. Хе-хе, нет, я точно умер. И это наверняка дело рук шпаны, но, я так понимаю, это их любимое занятие, когда становится скучно. Даже если бы я и знал причину, она была бы не самой лучшей. Так что плевать. Я знаю, ты, наверное, жутко расстроишься. Больше никаких сказок про счастливых кроликов, в конце концов. Но послушай, Сонни, это очень важно. Можешь считать это… Моим последним желанием? Просто жди. Ничего не делай. Ты, возможно, думаешь: „Как я могу сидеть сложа руки? Я не такой! Ты чокнулся, Мэтт!“. А я бы сказал: „Нет, я ж умер, помнишь?“. Но послушай. Я знаю, в это трудно будет поверить, но если ты подождёшь, то всё нормализуется. Как будто ничего никогда и не было. Это может занять некоторое время, но ты просто жди, и оно случится. Наверное, когда ты будешь ждать этого меньше всего. Так всегда бывает. Ты, наверное, в замешательстве. Поэтому я ничего и не сказал. Даже если ты и не понимаешь… Просто поверь мне, хорошо? Я не знаю, что случится в этот раз. Возможно, шпане хватит и меня… А, может, и нет. Но держись от них подальше. Они убьют тебя, не имеет значения, насколько ты сильный, они убьют тебя. Думаю, при большом желании они могли бы убить и наших родителей. Если ты будешь драться, то умрёшь. Ты умрёшь, Сонни, как и я. Послушай, я, может, и отправился на тот свет, но я не хочу, чтобы тебе было больно. Просто жди. Всё будет хорошо, я обещаю. Держись от них подальше и жди. Как бы ни было тяжело… Продолжай ждать, прошу тебя. Не глупи. Я встречусь с тобой вновь, раньше, чем ты узнаешь об этом. Тебе даже будет казаться, что я всегда был рядом.» -Мэтт?! -Сонни вскрикнул и быстро надел толстовку, повязал шарф, накинул пальто, влез в сапоги, схватил со шкафа костыль и выбежал на улицу. Он не намеревался вот так просто сдаваться только потому, что его об этом попросил Мэттью. Мальчик помчался в сторону пустыря, но стоило ему только завернуть за дом, как он увидел на снегу дрожащее тело, руки которого держались за стену. Сзади стелился большой тёмный след. Мур медленно подошёл к нему и присел на корточки, приподнимая капюшон. -Мэтт! -тонкие пальцы приподняли его лицо, покрытое кровоточившими ссадинами на щеках, носу и губах. -С-Сонни…-прохрипел он, кашляя. -Вставай! Вставай немедленно! Надо идти домой! -З-зачем ты вышел? -Глупый, вставай…-собрав всю небольшую силу в своём тощем тельце, Мур пропустил руки между снегом и животом Гуда и приподнял его на четвереньки. Сразу почувствовалась тёплая влага. Сонни постарался не думать об этом и продолжил поднимать Мэтта, зарычавшего, стоило ему встать на ноги. Мальчик хотел положить руку парня на свои плечи, но тот завизжал, как будто от него отрезали кусок плоти. -Н-не эта рука…-прошипел он. Сонни обошёл парня, практически хватавшегося за воздух, и всё же перекинул руку через свою шею. Гуд едва передвигался, хрипел и орал благим матом, но младший смог довести его до лифта. Старший хотел было сползти по стене на пол, но здесь пригодился костыль, который Мур подставил под здоровую руку. Затем он едва ли не волоком втащил раненого в их квартиру. Мэтт всё же рухнул на пол, не в силах ещё раз подняться и дойти до дивана. Сонни впервые видел своего брата таким и немного испугался, но хладнокровие одержало своё, и он всё же дотащил парня волоком и заставил приподняться, чтобы сесть на диван. Мальчик быстро разул и раздел старшего, у которого, как оказалось, была порезана куртка, из-под которой шла кровь. Футболка тоже оказалась разделённой надвое. Младшему пришлось искать ножницы и разрезать одежду, чтобы не беспокоить рану лишний раз. Стянув изуродованную футболку и швырнув её на пол, Мур увидел огромную ножевую рану, тянувшуюся через плечо и грудь парня и заканчивавшуюся где-то сбоку рёбер. Сонни принёс бинт и мокрую тряпку. Дыхание Гуда становилось неровным и резким. -Братишка, прошу, только не закрывай глаза надолго! -дрожащим голосом произнёс мальчик, промывая рану, -Это всего лишь порез! Бывало и хуже! Не закрывай глаза! Не уходи!!! -Крольчонок… Они больше никогда тебя не тронут…-как в бреду прошелестел парень, закрывая глаза. Младшему пришлось усесться на его живот и приподнять тело, чтобы пропустить бинт под ним. Кровь всё ещё шла, но уже собиралась в стерильную повязку. Лоб старшего покрылся испариной, которую Мур вытер кровавой тряпкой. Когда мальчик закончил перевязывать его, он отшвырнул тряпку к разрезанной футболке, взял взбитую подушку и подложил её под голову Мэтта, а затем укрыл его одеялом. Сонни трясло, стоило ему взглянуть на кровавое тряпьё на полу и бордовые пятна на диване. Потихоньку дыхание Гуда само собой выровнялось. Возможно, он наконец-то смог уснуть. Но теперь его младшему брату было не до сна: он хотел увидеть, как проснётся Мэттью. *** Прошло несколько часов. Сонни выбросил тряпьё, упаковку от бинта и повесил куртку на стул. Мальчик прислушивался к каждому шуму, как оленёнок, застигнутый врасплох. Но каждый раз рассветную тишину нарушало спокойное сопение раненого Гуда. К шести утра послышались стоны. Мур сбегал за стаканом воды, приподнял голову Мэтта и влил в разбитые приоткрытые губы. Проглотив живительную влагу, Мэттью разлепил глаза. Он успел заметить бинты на плече. -Крольчонок, что происходит? Что со мной? -Лежи-лежи. Тебе нельзя вставать, -обеспокоенно произнёс мальчик, чувствуя и облегчение, и тяжесть одновременно. -Сонни… Мур погладил его по голове. -Спасибо, что не послушал меня и выбежал. Без тебя я бы не вернулся. Сонни приложил палец к губам Мэтта. -Что, братишка? -пробормотал он. -Сказка. -А, конечно…-Гуд хотел приподняться, но Мур помотал головой. -Ты сегодня не будешь читать мне сказку. Я сделаю это для тебя. Мэтт с любопытством наблюдал за младшим, побежавшим к шкафу и вытащившего небольшую книгу. Усевшись в ногах пострадавшего парня и пролистав несколько страниц, Сонни откашлялся и начал читать своим негромким сипловатым голосом: -Настало время спать, и маленький зайчонок крепко ухватил большого зайца за длинные-длинные уши. Он хотел точно знать, что большой заяц его слушает. — Знаешь, как я тебя люблю? — Конечно, нет, малыш. Откуда мне знать?.. — Я люблю тебя — вот как! — и зайчонок раскинул лапы широко-широко. Но у большого зайца лапы длинней. — А я тебя — вот как. «Ух, как широко», — подумал зайчонок. — Тогда я люблю тебя — вот как! — и он потянулся вверх изо всех сил. — И тебя — вот как, — потянулся за ним большой заяц. «Ого, как высоко, — подумал зайчонок. — Мне бы так!» Тут зайчонку пришла в голову отличная мысль: кувырк — встал на передние лапы, а задними вверх по стволу! — Я люблю тебя до самых кончиков задних лап! — И я тебя — до самых кончиков твоих лап, — подхватил его большой заяц и подбросил вверх. — Ну, тогда… тогда… Знаешь, как я тебя люблю?.. Вот так! — и зайчонок заскакал-закувыркался по полянке. — А я тебя — вот так, — усмехнулся большой заяц, да так подпрыгнул, что достал ушами до веток! «Вот это прыжок! — подумал зайчонок. — Если б я так умел!». — Я люблю тебя далеко-далеко по этой тропинке, как от нас до самой реки! — А я тебя — как через речку и во-о-о-он за те холмы… «Как далеко-то», — сонно подумал зайчонок. Ему больше ничего не приходило в голову. Тут вверху, над кустами, он увидел большое темное небо. Дальше неба ничего не бывает! — Я люблю тебя до самой луны, — шепнул зайчонок, и глаза его закрылись. — Надо же, как далеко… — Большой заяц положил его на постель из листьев. Потом улегся рядом, обхватил зайчонка лапами и прошептал ему в самое ухо: — И я люблю тебя до самой луны. До самой-самой луны… и обратно. Отложив книгу в сторону, Мур опустил голову на грудь и задремал: ночной адреналин совсем схлынул, оставляя его опустошённым. Мэтт, приподняв голову и рассмотрев бинты почти на всём своём торсе, тяжело вздохнул и тихо произнёс: -До самой-самой луны… И обратно, крольчонок.