Все пришли в восторг

Слэйн смотрел в единственное небольшое окно в своей камере и улыбался. Ему открывался удивительно хороший обзор на небесную твердь, и он даже мог позволить себе расслабленно усесться на койку и облокотиться спиной о холодную стену. Он не видел опускающееся за горизонт солнце, но с любопытством наблюдал за дымчато-синим, постепенно темнеющим небосводом, посреди которого ярко сиял Марс. Ярче, чем обычно. Бронированная дверь камеры громко скрипнула, Слэйн внимательно посмотрел на вошедшего надзирателя. — Теперь каждый сам за себя, — он бросил ему под ноги незаряженный пистолет и полный магазин патронов и ушёл, оставив дверь открытой. Марса больше нет. Это уже не империя, и даже не планета. Он был похож на Сатурн, окутанный сразу несколькими поясами астероидов, но более широкими, яркими и такими красивыми, что у и самого талантливого поэта не нашлось бы слов, чтобы их описать. Планету озарила светло-жёлтая вспышка, визуально увеличив её размер в несколько раз. Слэйн бы всё отдал, чтобы понаблюдать за представлением из первых рядов, из космоса, также расслабленно сидя в мягком и удобном кресле Тарсиса. Но дело близилось к вечеру, и он не видел больше смысла оставаться в этом сыром, промёрзлом здании. Накинув на плечи своё тюремное одеяло, зарядив пистолет и кое-как пристроив его в маленький карман штанов, вышел в коридор. Здание опустело. Свет был выключен, он так нигде и не встретил ни одного охранника, и в этой тишине Слэйн не слышал ничего, кроме собственных шагов, тихого дыхания и птичьего пения, доносящегося откуда-то с улицы. Снаружи было ещё тепло. На небе не виднелось ни облачка, не дул ветер, а яркие лучи заходящего солнца всё ещё ласково грели землю. Слэйн не выходил на улицу уже целых… шесть лет. Он был рад снова видеть эту землю, этот грунт, который мог бы потрогать руками, как и растения, которые он теперь мог спокойно рассмотреть вблизи. Слэйн чувствовал себя маленьким ребёнком, впервые вышедшим в мир на пешую прогулку, где ему разрешили порыться в детской песочнице и собрать в кучку опавшие листья. На фоне всего этого великолепия, что он не видел столько лет, приближающийся конец света выглядел не так уж и плохо. Слэйн пошёл по единственной проложенной от тюрьмы дороге, быстро вышел на автостраду и по ней направился в противоположную от Марса сторону, в которой, судя по указателям, находился Токио. По пути ему не встретилась ни одна машина, и он уже было решил, что весь мегаполис вымер раньше положенного времени. Слэйн не думал о том, что будет делать, когда наступит ночь. Он просто шёл вперёд, пиная валяющиеся на обочине камни и то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть на «больше не существующую планету». Она была всё такой же красивой. Он хотел бы навсегда запомнить её именно такой. Слэйн не обратил на показавшийся на горизонте внедорожник никакого внимания, но остановился, когда автомобиль выехал на встречную и подъехал совсем близко к нему. — Садись, — Оранжевый явно был не в духе, это только Чайке всё ни по чём. — Я ещё не хочу умирать, Кайзука. Инахо раздражала его беззаботность. Поставив машину на ручник, он грубо открыл дверь и вышел на дорогу, а подойдя к Слэйну почти вплотную, крепко взял его одной рукой за грудки. — Если ты сейчас же не сядешь в машину, то помрёшь гораздо раньше, чем планировал, — он говорил тихо и спокойно, но угрозу в голосе и полную готовность выполнить обещание можно было распознать и без соответствующего тона. Слэйн подчинился и сел на заднее сидение автомобиля. Инахо тут же занял место водителя и, резко развернув машину, поехал в сторону города. — Это очень мило с твоей стороны, позаботиться обо мне в такое неспокойное время, — съязвил Слэйн, любопытно разглядывая быстро меняющиеся пейзажи из окна внедорожника. — Движущиеся с Марса гамма-излучение достигнет Земли примерно через два часа и тридцать четыре минуты. Это так, если тебе интересно. — Ещё бы мне не было интересно, — усмехнулся Слэйн. — Неужели взорвался один из Алдноа-реакторов? — Всего один. Но хватило и его, чтобы вызвать цепную реакцию. — Планета ещё цела? — Пока да. — Что произошло? — Я тебе потом всё расскажу, но сейчас заткнись и прекрати меня отвлекать. Перед самым городом Инахо выехал с автострады и обогнул его, проехал мимо плотно застроенных частных домов и направился дальше, до самого конца длинной дороги, где плохо был виден Токио, и где уже почти никто не жил. Он притормозил возле небольшого двухэтажного дома и загнал машину во двор. Солнце уже почти село, а Марс оставался всё таким же большим и ярким. — Идем, — Инахо открыл ему дверь автомобиля. Слэйн вышел, любопытно разглядывая новую местность, сразу обратив внимание на задний двор, который тут же разочаровал его своей пустой полянкой и парой невысоких деревьев, помимо которых на нём больше ничего не было. В доме горел свет. Инахо быстро снял обувь и прошёл в гостиную, не забыв напомнить Слэйну сделать то же самое. Троярд отбросил пыльные и поношенные тюремные тапки в сторону и зашёл в комнату. — Хорошо, что вы так быстро вернулись, — Юкинэ, закутавшись в одеяло, сидела на диване рядом с Инахо. Они со Слэйном так давно не виделись, что Чайке показалось, будто бы они встретились первый раз жизни абсолютно другими людьми. Юкинэ слабо ему улыбалась, а он больше не чувствовал ни к ней, ни к Инахо никакой неприязни. Но Кайзука была бледной и уставшей, а Оранжевый, перед тем как увести Слэйна из комнаты, достал из кармана платок и аккуратно вытер тонкую струйку крови, потёкшую у Юкинэ из носа. — Что с ней случилось? — спросил Троярд, когда Инахо завёл его в одну из комнат на втором этаже. — Так же, как она, себя сейчас чувствует большая часть населения, — Оранжевый достал из стенного шкафа полотенце и отдал ему, после чего одним быстрым и ловким движением достал торчащий из его кармана пистолет, тот и опомниться не успел. — Иди прими душ. Одежду оставишь рядом с ванной, наденешь мой серый халат. Банка с шампунем там одна, не перепутаешь. Инахо был не то злым, не то растерянным, и из-за своей привычной сдержанности и хладнокровия не демонстрировал ничего из этого в полной мере, поэтому Слэйн решил лишний раз не трепать ему нервы и молча ушёл в ванную комнату. Хорошо хоть, что о нём подумали, а не бросили на произвол судьбы, которую он и сейчас встречал бы на холодной автостраде. Слэйн долго стоял под тёплыми струями воды и наслаждался моментом, ведь вода действительно горячая, а не еле тёплая, как это было в тюрьме, где он мылся два раза в неделю, и то по десять минут. А сейчас дали и время, и горячую воду, и вкусно пахнущий шампунь вместо мыла… Нет, такой конец света ему определённо нравился. Он насухо вытерся мягким полотенцем и надел халат, плотно завязав пояс и накинул на голову капюшон. Слэйн вышел в тёмный коридор, шаркая босыми ногами по остывшему полу, спустился на первый этаж. Свет горел только на кухне, где Инахо сидел за столом и пил чай, подперев голову руками. — Я постелил тебе на диване, можешь идти спать, — тихо сказал он, не поворачивая головы. — Ты обещал мне обо всём рассказать, — Слэйн сел напротив него и приготовился внимательно слушать. Инахо обречённо на него посмотрел. Судя по его выражению лица, он вообще не хотел ни о чём говорить, но обещание есть обещание, а характер Чайки в последние годы познал сильных перемен, так что теперь он от него так просто не отстанет. — Военная служба безопасности получила сообщение о выходе из строя Алдноа-реактора BL-2, который находился в здании с одним из самых больших ныне функционирующих энергоблоков. Но прежде, чем сработало аварийное отключение, реактор взорвался. — Худо пришлось марсианской системе безопасности, — вздохнул Слэйн. — Что случилось с Юкинэ? — Это реакция на вызванное Алдноа гамма-излучение, которое в полной мере накроет всю Землю уже через полчаса. — Так причём здесь… — Это отразилось и на земных Алдноа-реакторах, — Инахо вылил остывший чай в раковину. — Это настигнет всех? Кайзука молча вымыл чашку и вытер её полотенцем, после чего налил в неё воды и залпом всё выпил. — Нет. Только тех, кто не обладает силой Алдноа либо обладает ей не настолько долго, чтобы организм полностью привык к ней и её свойствам. — Мне это не грозит, а ты не так давно активировал Алдноа на Деукалионе, — констатировал Слэйн. — Мои поздравления, — Инахо вышел из кухни и ушёл наверх, оставив Троярда одного. Не долго думая, парень встал из-за стола и выключил свет, в последний раз перед сном глянув в окно на «горящий» Марс. Слэйн проснулся утром от непонятного грохота на лестнице. Нехотя выбравшись из-под тонкой простыни, он вышел в коридор. — Юкинэ? — девушка, заметив его, тут же поднялась на ноги. — Всё хорошо? — Да, я… — Кайзука замялась. — Я просто споткнулась, — Юкинэ слабо улыбнулась и вытерла стёкшую к губам каплю крови. — Может, позвать Оранжевого? — Нет, не нужно. Он слишком сильно устаёт в последнее время, пусть поспит. Юкинэ пришлось придерживаться за стену, чтобы ходить, но Слэйн стеснялся предлагать ей свою помощь. Надев свои тюремные тапки у входной двери, он вышел на улицу. Теперь Марс выглядел не так ярко, как вечером, а вскоре он и вовсе скроется от людских глаз. Прочувствовав весенний утренний холодок, пробиравший до мозга костей, Слэйн тут же вернулся в дом. Юкинэ сидела на кухне за столом, будучи не в состоянии даже самостоятельно встать, однако, сделав над собой усилие, она поднялась на ноги и, найдя на полке пачку обезболивающего, выпила несколько таблеток. — Пойди ляг, — предложил Слэйн. — Нет, я не хочу подниматься наверх по лестнице. — Зато диван всего лишь в паре метров. Слэйн помог Юкинэ дойти до гостиной и лечь, после чего взбил ей подушку и укрыл простынёй. — Доброе утро, — сонный, но уже одетый и причёсанный, Кайзука зашёл в комнату так тихо, что его никто не услышал. — Как ты, Юки? — Могло быть и хуже, — слабо улыбнулась девушка. Инахо ничего не ответил и вышел в коридор. Слэйн сел на диван у ног Юкинэ и посмотрел на настенные часы, что показывали лишь девять утра. — Он постирал и высушил твою одежду и оставил её в ванной. Иди переоденься. Троярд улыбнулся. Юкинэ было слишком больно, чтобы в полной мере осознавать то, что сейчас творится. Инахо боялся за неё больше, чем за себя и весь остальной мир в частности. Он не умел плакать или злиться по-настоящему, как все обычные люди, но переживал и грустил не меньше, чем они, если для этого находился повод. — Хорошо. Спасибо, — ответил Слэйн. Из соседней комнаты послышался громкий звон разбитого стекла. Троярд недовольно скривился. — Не переживай, я пойду посмотрю, что случилось. Чайка зашёл на кухню, где Инахо собирал с пола осколки битого стакана, грубо и неосторожно швыряя их в урну. Слэйн присел рядом и отобрал у него веник и совок. — Успокойся, — прошипел Троярд, боясь, чтобы Юкинэ его не услышала. — От твоих нервов ей легче не станет. — А ты знаешь, что это не твоё дело? — Инахо сорвал с головы перекрутившуюся повязку для глаза. — Она тоже о тебе волнуется, так что попытайся вести себя при ней так же, как и всегда — спокойно. Куда делась твоя выдержка, Кайзука? Оранжевый ничего не ответил и забрал совок обратно. Выкинув осколки, он собрал оставшиеся мокрой тряпкой и отправил её за ними. — Мне нужно приготовить завтрак. Иди и делай, что хочешь, только не мешай мне. Слэйн хотел предложить ему свою помощь, но вовремя понял, что Инахо нужно побыть одному. Он зашёл обратно в комнату к Юкинэ, но та уже спала, и он тихо вышел в коридор, чтобы случайно не разбудить её. Он поднялся в ванную и надел свою старую тюремную одежду. Она стала чистой, светлой, почти белой, а не такой же серой, как это обычно бывало после стирки в тюрьме. Слэйн пришёл к выводу, что там явно халтурили со стиральным порошком. Он снова спустился вниз и вышел на улицу. Солнце всё выше поднималось над горизонтом, становясь более ярким и тёплым. Здесь небо было синим и бездонным, как морское дно, и Слэйн смотрел на него не отрываясь до тех пор, пока шея не заболела до такой степени, что больше нельзя было терпеть. Через окно, в котором он разглядывал мир последние шесть лет, оно было абсолютно другим: блеклым, тусклым, пустым, неинтересным. Усевшись на скамейку возле ворот, Слэйн закрыл глаза, прислушиваясь к звонкому пению птиц, сидящих на ветках деревьев в округе, прячущихся в копне пушистых зелёных листьев. До тех пор, пока не пришёл Инахо и не присел рядом. — Иди ешь. Остынет — не мои проблемы. — Что ты думаешь делать дальше? — неожиданно спросил Слэйн, но Инахо никак не это не отреагировал. — Я не знаю. — Но ты же зачем-то приехал за мной? — Я не знаю, — ещё более уверенно ответил Инахо и на секунду замолчал. — Я несу за тебя ответственность, чтобы просто так бросить одного в этом… — Правда? — ехидно спросил Слэйн. — И из всех людей в городе ты решил позаботиться только о нас с Юкинэ? — До всех людей в городе мне нет никакого дела, — честно ответил Кайзука. — Если тебе что-то не нравится, можешь уйти. — Нет, я ещё в своём уме. А вот ты — нет. — Почему? — Кто просто так позволит своему злейшему врагу и межпланетному преступнику свободно расхаживать по своему дому? — Слэйн специально издевался над ним, чтобы хоть как-то его приободрить, но Инахо был непоколебим. До поры до времени. — Такое чувство, будто бы я разговариваю с ребёнком, — тяжело вздохнул тот. — Ты явно напрашиваешься на неприятности. Кайзука ушёл обратно в дом, и до самого вечера они больше не разговаривали. Инахо попросил Слэйна не будить Юкинэ и не поднимать его с дивана и провести ночь в её комнате. Троярд не имел ничего против. Утром Слэйн проснулся позже всех. Его порция завтрака давно остыла, но превосходный омлет Кайзуки не терял своего вкуса даже холодным. Выйдя на улицу, он обратил внимание, что на небе, как и вчера, не было ни облачка. Марс немного уменьшился в размере и при дневном свете уже не был таким ярким, и чем ближе к солнцу он приближался, тем хуже его было видно. — Мне нужно уехать в город по делам, — сказал Инахо, подойдя к Слэйну со спины. — Ты присмотришь за Юки? — Куда я денусь? — Кайзука доверил ему самое дорогое, что у него есть. Вряд ли ему стоит отказывать в просьбе. — Когда ты вернёшься? — Через несколько часов. Но сейчас она спит, так что веди себя потише. — Ты точно хочешь сейчас уехать? Инахо утвердительно кивнул головой. Он уехал, а Слэйн так и остался сидеть и зачарованно смотреть на небо. Однако, пока вокруг не было свидетелей, он быстро юркнул на задний двор и устроился под густой тенью яблони. Подозрительно прощупал твёрдый ствол, он облокотился о него спиной и глубоко вздохнул, полностью расслабившись. Вокруг пахло цветами, природой и свежестью. Слэйн уже давно не чувствовал этот запах. В детстве он специально выходил на улицу, чтобы надышаться им, чтобы наполнить им лёгкие. Он давно не чувствовал себя так спокойно и расслабленно. Если бы он только мог заставить Инахо почувствовать то же самое. Слэйн не заметил, как задремал. Проснулся только когда солнце уже было высоко над головой. Он тут же подскочил на ноги и, кряхтя от боли в спине, помчался в дом. — Юкинэ! — он, пыхтя и переводя дух, забежал в комнату. — Я… Я задремал! Стой… подожди минутку… — он быстро метнулся на кухню и обратно, прихватив с собой стакан воды и пачку таблеток. — Вот… там всего пара таблеток осталось… Выпей… Оранжевый потом привезёт ещё… Девушка слабо ему улыбнулась. Слэйн помог ей сделать пару маленьких глотков. Она была бледной, как мел, с уставшими глазами и впалыми щеками. Слэйну было больно на неё смотреть. Он прекрасно осознавал, что сейчас происходит и почему, пусть Юкинэ не была его сестрой, он знал, что по отношению к ней чувствовал Инахо, который, понимая, что его ждёт, не мог себя сдержать. Троярд никогда не хотел бы оказаться на его месте. — Хорошая на улице погода? — тихо спросила Юкинэ. — Замечательная, — улыбнулся Слэйн. — Тепло и свежо, да и Марс уже почти не видно. — Нао куда-то уехал? — Да, ему зачем-то понадобилось в город. Ну, мало ли, такая обстановка в стране, — Слэйн думал над тем, как её успокоить и отвлечь, но уж что-что, а это у него получалось хуже всего. — Мне бы не хотелось, чтобы он лишний раз куда-то уходил. Ему так… тяжело в последнее время. Он волнуется обо мне, хотя сейчас ему больше стоит думать о себе. Поговори с ним. Он тебя послушает. — Ты его сестра. Это нормально, что он волнуется о тебе, иначе какой бы из него был брат? Я бы тоже хотел себе такого брата, но мне не повезло. И с чего ты взяла, что он меня послушает? Я же для него чужой человек, ещё и давний враг, — Слэйн нёс какую-то ересь и вообще не понимал, о чём говорит, но продолжал, отвлекая таким образом и себя, и Юкинэ. Ему вдруг стало… плохо. — Нет, он точно меня не послушает. Я, наверное, слишком много говорю. Может, тебе что-нибудь почитать? Я, конечно, плохо читаю на японском, но Инахо со мной позанимался и какие-то иероглифы я-то знаю, — Слэйн тут же бросился к первому стенному шкафу, который только увидел, и достал первую попавшуюся книгу. — Юкио Мисима «Исповедь маски». Читала? Нет? Я не читал. По выражению лица Юкинэ он понял, что она хотела засмеяться, но на это ей не хватало сил. — Ты хороший человек, Слэйн. — Что? — Троярд попытался прочитать хоть что-нибудь на первой странице. — Юкинэ? Девушка не ответила. Он позвал ещё раз, но ему не ответили. Он выронил книгу из рук. Её грудь перестала вздыматься от обычно тяжелого и прерывистого дыхания. Слэйн выбежал на улицу. — Что случилось? — у самого порога он столкнулся с Инахо, который явно не ожидал такого приветствия. Слэйн не нашёл, что ответить, но увидев его растерянное лицо, Кайзука быстро забежал в дом. Троярд вышел за открытые Оранжевым ворота. Он не знал, куда и зачем шёл. Вдоль дороги рос только высокий бурьян, которым уже давно никто не занимался. Вокруг не было ни души, ни одной машины, ни единого лишнего звука. Слэйн шёл всё время прямо, нигде не сворачивая и никуда не спускаясь, прекрасно понимая, что совсем не запоминает дорогу и рискует потеряться. Иногда он срывал большие, уже созревшие одуванчики, и что было силы дул на них, как ребёнок, сдувая семена с белым хохолком, а те, оставшиеся, на которые не хватало сил, он аккуратно снимал рукой, и так по кругу. Слэйн повернул назад, когда уткнулся в неизвестно что огораживающий высокий кирпичный забор. К тому моменту солнце уже начало садиться. Слэйн шёл обратно не спеша. Он и понятия не имел, сколько времени отсутствовал, сколько времени сейчас. Ему было уже всё равно. Солнце до сих пор было ярким, а Марс уже почти исчез из поля зрения. Он вернулся, когда солнце уже зашло за горизонт. Прикрыв за собой ворота, он вошёл в дом, в котором было непривычно темно. Тихо закрыв дверь, он прошёл мимо закрытой гостиной, заглянул на кухню и направился наверх, надеясь застать Инахо там. Оранжевый сидел в своей комнате возле кровати, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. Слэйн тихо подошёл к нему и аккуратно положил руку ему на плечо. Инахо поднял на него уставший, измученный взгляд, но тут же опустил голову, пряча глаза за длинной чёлкой. — Уходи, — небрежно бросил Кайзука и слегка отпихнул его рукой, но Троярд крепко схватил его за запястье. Он не знал, что ему ответить. Его нужно было успокоить, но Слэйн и понятия не имел, как это сделать. — Юкинэ хотела, чтобы в такое время ты хоть иногда думал о себе, — неожиданно выпалил Троярд. — Она привыкла видеть тебя спокойным в любой ситуации, а сейчас ты… Мне нечего терять, у меня уже давно ничего нет, но даже в этом хаосе ты ещё имеешь место быть. Я хочу сказать, что сейчас от уравновешенного тебя будет больше пользы, чем от… такого. — В последнее время ты… слишком много болтаешь, Троярд, — усмехнулся Инахо. — Отпусти руку. Но Слэйн не отпускал. Кайзука с усилием попытался её выдернуть, но он был слишком уставшим, чтобы справиться с Троярдом. Тогда Чайка встал на колени, чтобы оказаться чуть выше сидящего Слэйна, и крепко обхватил его свободной рукой, положив его голову себе на грудь. — Троярд, ты… — Да заткнись уже, — и Инахо замолчал. — Вставай. Кайзука медленно встал, и только тогда Слэйн решился отпустить его руку. Он молчал, прижимаясь виском к чужой груди, в которой быстро-быстро билось сердце, а Троярд слушал его тихое, равномерное дыхание. Он так и уложил его на кровать, не выпуская из крепких тёплых объятий. — Теперь можешь отпустить. — Заткнись. Инахо ничего не ответил и обвил его торс руками. После этого он больше ничего не говорил. Утром его разбудил яркий луч солнца, светивший через неплотно закрытые занавески прямо ему в глаза. Он поворочался, попытался натянуть на себя запутавшееся где-то в ногах одеяло, но не нащупав на второй половине кровати Слэйна, нехотя поднялся. Инахо пригладил рукой растрепавшиеся волосы, поправил мятую одежду и съехавшую повязку на глаз и вышел из комнаты. Спустившись на первый этаж, он заглянул на кухню, но не застав там Слэйна, вышел на улицу. Солнце было уже высоко, и Инахо решил, что было не меньше одиннадцати утра. Троярда не нашлось на привычном месте возле ворот. Тогда Кайзука решил проверить на заднем дворе. Чайка сидел на траве возле небольшой ямы, в одной руке держа лопату, а другой вытирая градом капающий пот со лба. Заметив Оранжевого, он кивком головы указал ему на другую, лежащую возле дерева лопату. — Ещё чуть-чуть осталось. Инахо молча принялся копать. Чернозём был высохшим и твёрдым, но не таким тяжелым, каким мог бы быть. Вдвоём они вырыли два кубометра земли за несколько часов. Наконец, они вдвоём перенесли тело из комнаты на улицу. На мертвом и бледном лице девушки Слэйн не уловил ничего кроме умиротворения и спокойствия, больше присущего брату. Пусть она многое не успела сделать: не успела попрощаться, не успела насладится прекрасным благоуханием этой весны, так и не увидела счастливые глаза Инахо, но она уходила с извечной надеждой на то, что единственный близкий ей человек когда-нибудь обретет покой и сможет продолжить жить уже за неё. Как не печально умирать весной, когда всё расцветает, каждая веточка полна сил и жизни, а она, наперекор возрождающейся природе, холодна и безмолвна. Слэйн не знал, стоило ли ему что-нибудь говорить, но, поняв, что Кайзука не собирается проронить ни слова, он решил, что следовало бы проститься с Юкинэ хотя бы парой слов. Было бы как-то неправильно просто закопать её в землю, ведь она так много значила для Инахо. Но что он мог сказать о почти незнакомой ему девушке? — Покойся с миром, Кайзука Юкинэ, — он на мгновение запнулся. — Пусть нам так и не довелось узнать друг друга, лично мне ты показалась добрым, неунывающим человеком, преданным своим друзьям и близким, заботливой и смелой. Наверное, я бы не смогут так бесстрашно смотреть в глаза собственной смерти, — Чайка хотел добавить что-то еще, но, когда перед глазами предстал вчерашний день, к горлу подкатил неприятный ком. Он заметил, что Инахо, не отрывая, глядел на него из-за плеча. Слэйн поёрзал на месте и попытался отвести взгляд в сторону, но вовремя понял, что без ответа его в покое не оставят. — В мире и так слишком много горя и злобы. Зачем быть ещё черствее? Вскоре они засыпали тело землей. За весь день Кайзука так и не проронил ни слова, погруженный в свои мысли, в которые не считал необходимым посвящать Слэйна. Несколько раз хорошо помыв руки с мылом, Инахо ещё долго стоял в ванной и держал их под струёй холодной воды. Умыв лицо, он снял грязную и мокрую повязку с головы и оставил её в умывальнике, после чего снова вышел на улицу, предварительно открыв все окна в доме. — Я не голоден, — сказал он, сев рядом со Слэйном на ступеньку у крыльца. — Я тоже. Они ещё долго молчали, глядя куда-то вдаль, откуда шли тёмные грозовые тучи. — Интересно, — улыбнулся Кайзука, — императрица в восторге от того, какой стала её любимая планета? — Что она может с этим сделать? — Ничего, — тут же ответил Инахо. — Мы жили здесь больше двух лет. Людей здесь мало, машины почти никогда не ездят, и иногда мне казалось, что кроме нас в этом мире больше никого не осталось. А на работе и в городе было шумно и оживлённо, не так спокойно и тихо, как здесь. Но сейчас там… Там пусто. — Человек долго пилил сук, на котором сидел, — ответил Слэйн. — И вот, наконец, спилил. Однако уже не было смысла выяснять, кто в этом виноват. — Что теперь будет с человечеством? — задумчиво спросил Троярд. — Может, оно… Окончательно исчезнет с лица Земли через десять, двадцать, или тридцать лет… Оставшиеся два десятка человек не смог заново возродить всю расу. Мне уже всё равно. Конец света я представлял себе немного по-другому. — Я свою жизнь представлял себе немного по-другому, — Слэйн задумчиво потирал пальцы. — Никогда бы не подумал, что всё сложится именно так. — Никогда бы не подумал, что можно когда-нибудь получить поддержу от человека, от которого её совсем не ждёшь. Слэйн удивлённо на него посмотрел. Инахо немного подался вперёд и аккуратно коснулся его губ своими. Троярд покраснел до кончиков ушей, но не отстранился. Кайзука положил руку на его бедро, поглаживая его, медленно спускаясь с колену и также медленно поднимаясь обратно. Оторвавшись от его губ, он лёгкой цепочкой поцелуев спустился к его шее. Слэйн дрожал от чужих, непривычно ласковых прикосновений. Инахо снова вернулся к его мягким и податливым губам. Он и не заметил, как они оказались в его комнате, которая даже с открытым окном казалась ему невыносимо жаркой и душной. Он повалил Слэйна на кровать и навис над ним, слабо укусил его за мочку уха, спустился к острым ключицам и, задрав вверх лёгкую футболку, поцеловал его в живот. Троярд неосознанно схватил его за руку и тот остановился. — Прости, я… — Инахо сел и потрепал мокрые волосы. — Я сорвался. — Но я же ничего не сказал, — Слэйн сел рядом и коснулся рукой его пальцев. — Ты весь дрожишь. Троярд завёл свободную руку за спину, подальше от всевидящего глаза Кайзуки. — Ну… Ну и что? — смущённо выпалил Слэйн и впился в его губы страстным, хоть и неумелым поцелуем. *** — Инахо… Инахо? — Троярд сонно приоткрыл один глаз. За окном тихо шумел дождь. Оранжевый сидел рядом на кровати. Время было ещё раннее, но он уже не спал, сжимая в кулаке тонкую ткань простыни. Слэйн поёжился от холода, выбравшись из-под тёплого одеяла. — Инахо, у тебя спина голая. Простудишься, — сонно зевнул Троярд, но тут же встал, когда увидел его грязную руку. — Ничего страшного… Спи дальше, — тихо ответил Кайзука. Слэйн взял его лицо в руки и развернул к себе. — Нет, страшно, — ласково ответил Троярд. — Следи за собой. Хоть иногда. Инахо грустно улыбнулся и опустил глаза. — Да. Наверное, ты прав, — ответил он, смущённо вытирая потёкшую из носа кровь.