Лабиринт

* * * - Что-то странное со мной творится, - тихо сказала Напрем. – Может, это от темноты, или оттого, что мы уже невесть сколько часов не ели… У меня всё в голове переворачивается. Слабый шорох донёсся до неё: Масет, скорчившийся рядом с ней в узком проходе, повернул голову. - Что случилось, тебе плохо? Голова кружится? - Нет, я не о том… Я не узнаю себя. Может, я с ума схожу понемножку? То, как я рассуждаю, как я себя веду… Мне кажется, я выйду наружу – и меня мать с трудом узнает. - Это ещё что, - Масет повёл плечами. – Вот посидим здесь ещё без еды – вовсе озвереем. От инстинктов не всегда спасает даже кардассианский дисциплинированный разум. Напрем потёрла ноющие виски. - Ещё пару минуточек посидим – и надо ползти дальше… Ты уверен, что мы не заблудились, когда свернули в последний раз? - Я на это надеюсь. Вообще-то, в Лакатской гимназии у меня был высший балл по ориентированию. - Значит, ты вырос в столице? – полюбопытствовала Напрем. – А сейчас ты там же живёшь? - Считается, что да, - Масет опустил подбородок ей на плечо. – В Лакате у меня дом, жена и дети. А сам я служу на Терок Нор. Она хмыкнула: - Подумать только, я соблазнила женатого кардассианца. А всего-то навсего хотела к развалинам монастыря сходить… - Полагаю, мою жену волнует, как я провожу свободное время, не больше, чем мне интересны её развлечения. - А то, что ты пропал под развалинами, её тоже не волнует? - Почему же, волнует. Ей совсем не выгодно терять такого мужа, как я, - самодовольно усмехнулся Масет. Помолчав, он сухо добавил: - Надеюсь, Мекору и ребятам она пока ничего не сказала. Напрем стиснула его руку: - Ты обязательно вернёшься к своим детям. А я – к маме. - Ещё кто-нибудь тебя дожидается? – с явным интересом спросил он. - Хочешь знать, замужем ли я? Нет. И не встречалась ни с кем давно. Но это не значит, что я собираюсь стать любовницей кардассианского офицера, у которого есть семья и за которым охотится наше Сопротивление. - Не собирайся, - легко согласился Масет. – Кажется, ваше религиозное учение утверждает, что действия важнее слов. Напрем тихонько усмехнулась. - Нет, со мной явно что-то не то. Я сижу в кромешной темноте, мне нечего есть, я не знаю, доживу ли до того дня, когда снова увижу небо – и трачу время и силы на бессмысленные споры с кардассианцем. Вы вообще можете жить без дискуссий? - Это ведь ужасно скучно, Тора, - рассмеялся он. – Разве я не прав? * * * Ещё один поворот. Бесконечный глухой коридор. От голода перед глазами уже пляшут цветные полосы, сливаясь воедино и разбегаясь вновь. Лечь бы, уснуть прямо здесь… но пока можно проползти ещё хоть немножко, она будет бороться. Столько часов, столько тягучих дней она надеялась: вот сейчас всё закончится, осталось пройти ещё несколько шагов… и ещё… и ещё… На надежду сил уже не осталось. Она просто ползла, стиснув зубы, тяжело, надсадно дыша. Ещё один поворот. Длинный пустой коридор… обрывающийся в голубую пустоту. Напрем даже не пыталась понять, что там, за сводами, что значит это пятно голубой краски. Одна-единственная мысль стучала в виски: до него надо добраться. Волна свежего воздуха, пахнущего травой и чем-то сладковато-пряным, коснулась её лица, пробуждая, будоража впавшие в спячку чувства. Она подтянулась на локтях ближе к краю, перекатилась – и увидела над собой ватно-пушистые хлопья облаков. Вниз уходил крутой склон, кое-где серо-голый, кое-где поросший травой. У самого горизонта чернела стена кардассианского форта. С тихим шорохом Масет сел рядом с ней, ткнулся лбом ей в щёку. Он был совсем бледный, худой, под обрывками форменной рубашки серели царапины. Спутанные волосы паклями падали ему на лицо, и где-то в глубине души Напрем порадовалась, что не видит саму себя. Не иначе как она ещё страшнее. - Не так уж мы и далеко от монастыря, - задумчиво произнёс Масет. – Похоже, коридоры слишком много петляли. Она кивнула. Внизу по тропинке неспешно шагал какой-то седой баджорец в поношенной одежде. Завидев его сутулую фигуру, Напрем радостно охнула, вскочила – помахать, окликнуть. В глазах у неё потемнело, земля поехала из-под ног, и она едва расслышала тревожный вскрик рядом. Что-то твёрдо, больно сжало её плечи, и она провалилась под тёплую вату облаков. * * * Лежать было мягко, тепло. Разве что света бы чуть побольше – отбросить бы шторы, распахнуть окно… Тогда, пожалуй, и эту затейливую роспись на потолке она смогла бы рассмотреть лучше. Тонкие, изящные линии, разделенные резкими штрихами – похоже на кардассианскую каллиграфию, которую ей когда-то показывала ведек Эйми. Значит, это кардассианский форт? Неужели они свои форты так украшают? Напрем приподнялась на локте, осматриваясь. Какой-то датчик над кроватью тихонько пискнул, и двери комнаты разъехались, пропуская невысокую плотную кардассианку в синей тунике. - Рада, что вы очнулись, Тора, - произнесла она с резким акцентом. – Как вы себя чувствуете? Напрем неуверенно пожала плечами: - Да вроде ничего… Я, кажется, теряла сознание. Меня принёс сюда глинн Масет? Кардассианка озадаченно нахмурилась. - У вас было сильное истощение, мы кололи вам витаминный комплекс. Думаю, ещё несколько дней вам стоит отдохнуть, а дальше можно приступать к полноценной жизни и деятельности. Напрем спустила ноги на пушистый ковёр, покрутила в пальцах поясок белой ночной рубашки, сшитой из чего-то тонкого, лёгкого невесть по какой моде. - Тогда мне, наверное, надо собираться домой? Женщина качнула головой: - Не торопитесь, вы пока можете остаться в резиденции префекта. - В резиденции префекта?! – Напрем подалась вперёд, прижала ладонь к щеке. – Что я делаю в резиденции префекта? - Вам всё объяснят. Словно в ответ на эти слова двери вновь распахнулись, и вошёл Масет. Напрем невольно выдохнула: этот лощёный кардассианец мало чем напоминал её измождённого спутника. Он шёл к ней грациозно, вальяжно, густые чёрные волосы были зачёсаны назад, на форменной броне поблескивал значок гала. Вот только под гребнями бровей искрились всё те же насмешливые серые глаза, а на губах играла мягкая улыбка. - Вы свободны, Илара, - махнул он женщине. Наклонив голову, она чётким армейским шагом вышла из комнаты. Стянув одеяло к коленям, Напрем откинулась на подушку. Она уже догадывалась, она отчаянно не хотела услышать подтверждение своим мыслям – и всё же отчего-то к сердцу прихлынуло какое-то бесшабашное веселье. С таким весельем она когда-то на Встрече весны прыгала через костёр. - Я должен представиться, - он церемонно наклонил голову, словно приветствуя посла на дипломатическом приёме. – Командир Второго Ордена Вооружённых Сил Кардассии, префект военной администрации Баджора, гал Скрэйн Дукат. Напрем покачала головой. - Я всегда верила, что у Пророков есть чувство юмора. Но чтобы настолько… Присев рядом с ней, он взял её руку в свою. - Я назвался именем своего двоюродного брата. Думаю, ты понимаешь, почему я это сделал. - Ещё бы, - хмыкнула она. – Видимо, я тоже должна как-то пафосно представиться, но мне хвастаться особенно нечем. - А я ведь так и не знаю твоего личного имени, - заметил он. – Тора – это ведь фамилия? - Меня зовут Напрем. Опустив взгляд на свои белые руки без следа царапин, она слегка улыбнулась: - Спасибо, что приказал позаботиться обо мне. - Твою мать уведомили, что ты спаслась из-под обвала и вернёшься домой, как только совсем оправишься. - Я тебе очень благодарна, - кивнула Напрем. – Думаю, мне не стоит здесь задерживаться – тем более, ты наверняка скоро на Терок Нор возвращаешься. - Через пару дней. Ты полетишь со мной? Серые глаза Дуката смотрели на неё пристально, серьёзно, без тени иронии. Пальцы легонько сжали её ладонь. - В качестве твоей женщины для комфорта? - В качестве моей женщины. Женщины, которая мне нужна. - С чего ты решил, что тебе нужна именно я? – сухо обронила Напрем. - Я же знаю тебя, - ладонь, покрытая узором чешуек, ласково коснулась её виска. – Я знаю, как ты умеешь заботиться. Как ты терпишь боль, не выдаёшь страха. Как ты улыбаешься мне. Как ты вздрагиваешь в моих объятиях и сжимаешь губы крепко-крепко, пытаясь сдержать вскрик наслаждения. Как ты целуешь меня. Обняв Напрем, Дукат привлёк её к себе, и она прикрыла глаза, прижимаясь к нему в ответ. - Тебе будет хорошо, я обещаю. Поедем со мной. Поцеловав гребень на его щеке, Напрем тихонько рассмеялась. - Как же ты можешь обещать мне то, что я и сама-то себе обещать не могу? Прости, Дукат. У меня здесь мама, как же я её брошу? У меня друзья, работа в госпитале. И потом… на Терок Нор не бывает солнца. Помолчав, Дукат кивнул. - Тебе и так досталось слишком много темноты. Я спрошу ещё – попозже. Она раскрыла рот, но он предупреждающе поднял ладонь: - Погоди. Это тебе, - его рука выудила из кармана браслет-коммуникатор. – В него вбит мой личный код. Если вдруг у тебя случатся какие-то проблемы, понадобится помощь – напиши мне. А ещё лучше – просто так напиши, - уголки губ вновь приподняла беспечная мальчишеская улыбка. Напрем нерешительно взяла браслет, повертела в руках. - Дукат, если тебе кажется, что между нами возможны какие-то отношения… - Мне кажется, - кивнул он, притягивая её к себе на колени. – И даже не пытайся от меня прятаться – всё равно найду, на Баджоре или не на Баджоре. - Надо было сразу догадаться, что ты префект планеты, - фыркнула Напрем. – Ни у кого другого не возьмётся столько нахальства. Дукат рассмеялся, откинув голову: - Так разве дело в должности? Уверенность в себе – дар природы. - Одарили тебя, по-моему, слишком щедро. - И не только в этом, - хохотнул он, опрокидывая её спиной на кровать. – Раз уж ты твёрдо собралась домой, я, по крайней мере, не дам тебе меня забыть. Ты не предпочтёшь мне кого-то другого. - Ты будешь меня убеждать? – Напрем попыталась вывернуться, путаясь в подоле, и со смехом стукнула его подушкой по плечу. – Видимо, меня ждёт цветистая кардассианская речь. Забравшись рукой под тонкую ткань, Дукат провёл ладонью по спине Напрем, покрывшейся мурашками предвкушения, легонько ущипнул мягкую кожу на животе. - О да, речь будет… цветистая… - он прижался губами к её затылку, зарылся носом в пушистые пряди. – Я бы даже сказал, бурная… - Тогда на монолог не рассчитывай, - пальцы Напрем нырнули под пояс его брюк. – Я успела оценить прелесть… обоюдной дискуссии. * * * Солнце припекало вовсю, и тонкая ткань платья липла к влажной спине. Потягиваясь, отводя назад затекающие плечи, Напрем поправляла косынку, закрывающую голову от жары, и вновь нагибалась, наклоняла тяжёлую лейку: если зелень посохнет от зноя, еды на зиму им с мамой не видать. Вода брызгала на сухую потрескавшуюся землю, на босые девичьи ноги, на подол платья. Тихонько мурлыкая песенку, Напрем обходила грядки, возвращалась к кадке, снова наполняя жестяную лейку. - Может, без обеда сегодня? – окликнул её мамин голос. – Вечером ведек Эйми придёт, надо ей побольше оставить. - Вряд ли нам хотя бы на ужин хватит, - фыркнула Напрем. – Горстка кавы да пара листиков прузина – разве этим можно накормить? Мать озабоченно покачала головой: - Я думала, у нас есть веклава. - Зелёная совсем, - Напрем махнула рукой. – Горечь одна. Кстати, прузин вы с ведеком Эйми возьмите себе: я что-то от него чихаю. Никогда раньше не было на его листья аллергии – а сейчас прямо глядеть не могу. Мела подошла ближе, её мозолистая ладонь легла на лоб дочери. - Ты не больна? Кажется, чихание может быть симптомом лихорадки Глассара. - А ещё – беременности, - рассмеялась Напрем. – Но я всё-таки думаю, что мне не грозит ни то, ни другое. Её взгляд скользнул вдоль изгороди, и, вздрогнув, она инстинктивно отступила назад. - Мам, не оборачивайся, иди в дом. У нашей калитки кардассианец. Я спрошу, что ему надо. Конечно, мать никуда не ушла. Обернулась, шагнула к стене, прожигая кардассианца враждебным взглядом. Кинув лейку в траву, Напрем подхватила грабли и неспешной походкой направилась к изгороди. - Хорошего дня, - она бодро кивнула солдату. – Чего тебе? - Ты Тора Напрем? – низким, словно простуженным голосом осведомился он. - Положим, я, - Напрем перехватила грабли поудобнее. – Что случилось-то? - Приказано передать, - солдат протянул ей укрытую клетчатой тканью корзину. Напрем машинально ухватилась за ручку и шатнулась, до того тяжёла была посылка. Осторожно прислонив грабли к плетню, Напрем отвернула ткань. Сладковато-острый запах специй заставил её жадно втянуть ноздрями воздух – и вновь чихнуть. - Обоз с продуктами для кардассианской армии отправили не по адресу? – хмыкнула она, перебирая коробочки и бутыли. – Хаспарат, моба, зрелая веклава, даже весеннее вино… Серьёзно, откуда это? - Я не уполномочен что-либо тебе сообщать, - равнодушно отозвался солдат и протянул ей падд. – Распишись здесь, что получила. - Да не собираюсь я это брать! – Напрем тряхнула головой. – Ещё чего. Кардассианские подарки принимать… апчхи! - Дело твоё, - солдат дёрнул плечом. – Распишись – и хоть в канаву выкидывай. Подавив вздох досады, Напрем вывела пальцем росчерк в уголке экрана. Не попрощавшись, кардассианец повернулся и зашагал по пыльной деревенской дороге. - Кажется, обошлось, - голос матери дрогнул. Подойдя ближе, она заглянула в корзину – и охнула. - Святые Пророки, это кто ж тебе такое богатство прислал? - Помнишь, я тебе рассказывала про кардассианца, с которым мы из развалин выбирались? – Напрем дёрнула плечом. – Больше некому. Мела изумлённо покачала головой. - Видно, крепко ты ему в душу запала, дочка. Как звать-то его? Совсем из головы вылетело. - Мне он представился глинном Масетом, - Напрем потёрла босой ногой горячую пыльную землю. – Конечно, я не собираюсь брать его подарки. Рука матери легла ей на плечо. - Как ты решишь, так и сделаем, Напрем. Просто… он же тебе это всё из добрых побуждений прислал, верно? Вряд ли в этом есть что-то зазорное. Напрем усмехнулась: - Ты ещё скажи – из бескорыстных… апчхи! Да что ж такое? У соседей, кажется, всё давно отцвело! Прижав ладони к лицу, она чихнула вновь. - Мам, полей мне, пожалуйста. Проворно подхватив лейку, мать плеснула воды ей на руки, и холодные брызги обдали лоб и щёки Напрем. Она с облегчением перевела дыхание, присела прямо в траву, расправив подол лёгкого платья. - Знаешь, мам, я бы с удовольствием отослала ему обратно эту корзину. Ещё с большим удовольствием я бы всё слопала. Но… мне кажется, если я решу отказаться, я не только себя обделю, - её пальцы потеребили сухую травинку. – Ещё и моих близких, которые будут страдать из-за моей гордости. - Ты обо мне, что ли? – мать обняла её. – Я уж сказала, Напрем: как ты решишь, так и будет. Думай о себе. - А я уже не могу только о себе, - улыбнулась Напрем, прижимая ладонь к тонкой ткани платья под грудью. – Пошли, накроем на стол? Я буду хаспарат. - А я веклаву сто лет не ела, - Мела ласково сжала пальцы дочери. – Нет, корзину не хватай, я сама понесу… Может, прямо тут пообедаем, на воздухе? Я достану плед, а ты скатерть возьми в шкафу. …Прикрыв дверь в комнату, Напрем подошла к деревянным полкам, сняла с верхней скатерть. На нижней открыла коробочку, достала тонкий браслет-коммуникатор. Пальцы проворно пробежались по экрану, набирая сообщение. «Подарок хорош. Спасибо. Кстати, я даже не очень сержусь».