Коронация

Три дня тишины, о которых они договорились, подходили к концу, и Эмме не терпелось узнать, чем же закончилась важная для неё вылазка в Администрацию. Судя по усиленному надзору военных в центре, вмешательство Гамбита и Ороро не осталось незамеченным. Но Эмма не рисковала, унимая своё любопытство полным погружением в жизнь школы. Ей нравился директорский кабинет больше, чем её старая квартира, купленная отцом перед тем, как он отправил её на Статен-Айленд, и которую потом Эмма подарила просто так двум ученикам школы, готовящимися из-за физиологической особенности мутации девушки, стать родителями сразу семерых маленьких мутантов. Подарила просто потому, что сама она собиралась покинуть остров навсегда и вступить в наследство, получая активы разорившегося отцовского холдинга. Из-за банкротства которого он, собственно, и пустил пулю себе в рот. А кабинет Ксавье, в отличие от той старой квартиры, всё ещё мог подарить Эмме чувство нормальности происходящего. Здесь, в один из похожих дней, после занятий в Университете, она встретила своих пятерняшек, так отчаянно напомнивших её саму в детстве. И, по просьбе Ксавье, стала учить их пользоваться своими способностями, потому что хитрый старик вдруг решил, что Эмме именно наставничества и не хватает для полного счастья. Она любила своих учениц, как маленьких сестрёнок, учила их так, как могла бы учить своих детей, рассказывала все нюансы обладания телепатией. Но не уберегла. Софи ушла первой, приняв слишком большую дозу «Кика», усиливающего способности, и её мозг просто не выдержал. Эсме умерла, когда Эмма уже жила в Нью-Йорке, просто однажды потеряла сознание, пытаясь соединиться с сёстрами телепатией. Позднее в больнице установят причину смерти - обширное кровоизлияние в мозг, но Кукушки свяжутся с Эммой и расскажут, что сестра в тайне от них давно сидела на том же «Кике», не злоупотребляя, правда, но намного дольше Софи, которую и подсадила. Это было очень тяжело те два раза, но сил придавало то, что Фиби, Минди и Селеста были ещё живы. У них, таких маленьких и беззащитных, хватило мужества пережить смерть сестёр и смотреть в будущее, пусть и со свойственным самой Эмме скептицизмом. У Эммы не могло быть детей, да она никогда их и не хотела. Врач в лучшем перинатальном центре Нью-Йорка подтвердил это, когда она решила расставить все точки над «i». Её питомицы в момент, когда она узнала это, сказали в её голове: «У тебя есть мы». И эта поддержка, пусть они и были разделены стеной Утопии, согревала ледяное, как многим казалось, сердце Эммы всё то время, что она жила в родном и большом мире. Но её телепатии не стало по приговору суда, и роскошная жизнь кончилась в один миг. А девочки, с которыми она была связана ментальной пуповиной, отдалились, стоило ей вернуться от Чарльза Ксавье с неработающей телепатией и услышать их синхронное: — Мисс Фрост, мы не чувствуем тебя! С того дня они стали просто учительницей и примерными ученицами, но могла ли Эмма ещё хоть чему-нибудь научить их? Для телепатов, обменивающихся друг с другом не просто чувствами, а самой жизнью, её инвалидность была, своего рода, несовместима с планом бытия. Если бы не этот чёртов блок, они могли бы быть ещё живы. Кто-то робко постучал в дверь кабинета, и Эмма тут же сбросила с себя сентиментальные воспоминания и горькие сожаления. — К Вам тут, — смущённо сказала Джоанна Каргилл, преподававшая социальные науки, хотя смущения за ней никогда не водилось, — пришли на собеседование. — На собеседование? — Эмма открыла ежедневник на смартфоне, сверяясь с расписанием. — Учитель французского. Неужели ему хватило наглости прийти прямо в школу? Но это было как раз вовремя, Эмма так долго ждала заветную информацию, что готова была простить Гамбиту эту шалость. — Как всё прошло? — спросила она, когда этот скользкий каджун сел напротив неё. — Лучше, чем могло бы быть, — небрежно ответил он, выуживая из кармана плаща колоду игральных карт и начав ловко тасовать их. — В центре последнюю неделю неспокойно. Что случилось? — Oui, — он ухмыльнулся сам себе и зажал между пальцами карту, — одна madame, — он развернул бубновую даму так, чтобы Эмма могла видеть пёструю картинку, и положил её на стол, — и два совершенно незаинтересованных человека, — на даму легли две карты — пикового туза и черного джокера, — понятия не имеют, почему в центре города кто-то, — с другой стороны от трёх карт тут же легла четвертая — дама треф, облаченная на картинке в синее с прикрытыми красным покрывалом волосами, — решил ограбить кабинет одного очень уважаемого человека. Карта «уважаемого человека» — король червей, весь в красном — легла на трефовую даму. — И вся королевская рать, —оставшиеся карты заплясали в умелых руках так легко и ладно, что Эмма залюбовалась, — даже близко не подозревает, что madame получит в итоге, что хотела. Аналогию провести было совсем не трудно. Он и Ороро, очевидно понимая, что факт своего присутствия в Администрации скрыть не удастся, подставили Мистику, якобы нагадившую самому Магнето. Не сказать, что это было ей по душе, но Эмма решила промолчать. — А джокер, — она взяла карту и покрутила её в пальцах, - что он хочет взамен? — Видишь ли, chere, джокер — не самая простая карта. Он может быть кем угодно. — Это угроза? — Non, — Реми мило улыбнулся, — всего лишь напоминание. Джокер пока не знает, что попросить. Сойдёмся на том, что очень выгодно иметь madame в должницах. — Договорились, — сверля его взглядом вымученно выдавила из себя Эмма, — но не наглей слишком сильно. На этом он вытащил из внутреннего кармана плаща вдвое сложенный листок бумаги и протянул его ей, забрав из её холодных пальцев карту. Эмма развернула лист и пробежалась глазами по списку, мысленно вычёркивая неподходящих телепатов. — Отлично, — кивнула она, — этого более, чем достаточно. — Но я хочу предупредить, — вдруг серьёзно и без тени улыбки сказал Реми, — в этой колоде, — он указал подбородком на лист у неё в руках, — есть один человек, связываться с которым не стоит даже madame. И особенно я не хочу, чтобы она и её козырь пытались искать его, — перед глазами снова заплясал в ловких пальцах пиковый туз — карта, обозначавшая Ороро. — Кто? — Эссекс, — коротко ответил Реми, резко поднимаясь и направляясь к выходу. Эмма еще раз осмотрела имена телепатов в таблице. Карандашом она вычеркнула себя, Чарльза Ксавье, Квентина Квайра, Джину Грей, Элизабет Бреддок, и свою ученицу Рут Алдайн. С оставшимися можно было встретиться и побеседовать при первой же возможности. Напротив имени Натаниэля Эссекса она поставила знак вопроса — не стоило пренебрегать предупреждением Гамбита, но и исключать возможности встречи с ним тоже. — Ну как он? — заглянула в кабинет Джоанна. — Французский на уровне, но нет нужного образования, — скупо соврала она. — Жаль, такой красавчик! Уже дома Эмма снова достала драгоценный листок и принялась изучать детально каждого телепата в списке. Кроме уже вычеркнутых, остальные были ей незнакомы. Телепатия — чуть ли не самая распространенная мутация, но даже несмотря на это, найти обладателя полноценной, не ограниченной всякими факторами, способностью читать умы и контролировать их, не так-то просто. Сверяясь с адресами, она поочерёдно проставила на карте в смартфоне метки. Поблизости, как назло, никто не обитал. А точнее, не был зарегистрирован официально, так что на деле местоположение разыскиваемых мутантов могло куда сильнее отличаться от намеченного. Что ж, впереди её ждало увлекательное путешествие по трущобам Утопии, и Эмма с кислым злорадством решила, что одна она уж точно пропадать там не собирается. Ороро знала остров куда лучше, ведь жила тут, в отличие от Эммы, большую часть своей жизни, а судя по тому, что Скотт рассказывал ей давным-давно, он и его сводная сестрица просто обожали лазить в каждый доступный, и тем более запретный, уголок острова, в надежде поживиться чем-нибудь, что потом можно было продать, надеть на себя, или, например, превратить в Понтиак GTO. И всё это, конечно же, в тайне от папочки-телепата, который настолько доверял своим приёмышам, что и подумать не мог о таких оборванских замашках. Эмма набрала номер, всё ещё записанный в телефоне как «Ксавье». После второго же гудка трубку сняли. — Дом Ксавье, — строго сказал голос, от которого её алмазное сердце чуть не бухнуло в груди. — Мне нужна Ороро, — без приветствия сказала она Скотту. В трубке тут же зашуршало. — Слушаю, — хрипло сказала Ро, будто ото сна. — Завтра утром будь готова, навестим одного старика в богом забытом районе на юге. — Хорошо, — после секундного молчания послышалось в ответ, — заедешь за мной? — Конечно. Пока. Эмма поджала губы, вешая трубку. Опять наткнулась на Саммерса, что ему, в самом деле, не работается и дома не сидится со своей рыжей. Да и сама Эмма хороша. «Пока». Как будто они с Ро и впрямь друзья. Утро выдалось всё таким же туманным, как и прежде. Видимо, Ороро раскинула своими мозгами и решила, что туман чётко на неделю вызовет ненужные подозрения. Дорогу в этом густом молоке было видно плохо даже с противотуманными фарами, о наличии которых в комплектации своего автомобиля Эмма вспоминала очень редко. Пару раз она всё же угодила колесом в выбоину, и оставалось только молиться, что диски не погнулись, а покрышки не пошли грыжами. Найти приличный шиномонтаж здесь было не под силу даже Магнето. Уиндхем-авеню в эту погоду выглядела как заколдованное королевство со своими викторианскими домиками, обвитыми плющом оградками и подстриженными лужайками перед ними. Казалось, войдёшь в любой дом, и там, на чердаке, найдёшь спящую красавицу, забывшуюся вековым сном. К удивлению Эммы, Понтиака в этот раз на лужайке перед домом не оказалось. Едва она успела припарковаться, на улицу вылетела Ороро, одетая в мешковатое пальто поверх футболки и джинс. Ещё одно сходство между ними - мороз, несущий приближение зимы, им был нипочем. Правда, Эмме только в алмазной её форме. — Куда едем? — только и спросила Ороро, пристегнув ремень безопасности, и Эмма заметила, что её льдистые глаза не застилала белая пелена, а значит, туман уже перерос в самостоятельное явление. Эмма развернула заветный лист бумаги и прочла первую строчку: — 81, Джинеси Авеню, район Грейт Килс. Машина тронулась с места, и только когда они выехали на бульвар, Ороро спросила: — А что за старик? — при этом вынимая зажатую солнцезащитным козырьком водителя бумажку и разворачивая её. — А-маль Фа-рук, — вслух прочитал она по слогам. И замолчала так надолго, что Эмме стало не по себе. Дорога пестрела трещинами и выбоинами, и набрать скорость выше сорока километров значило уж точно ушатать подвеску и колёса. — Ты его знаешь? — спросила она у отвернувшейся к окну Ороро. — Нет, — не поворачивая головы ответила та, и Эмме вдруг захотелось дёрнуть её за конский хвост, в который Ро собрала свои бесцветные волосы. Ведь явно что-то скрывает за этой могильной тишиной. Навигатор начал путаться в маршруте, то и дело перестраивая его, когда они въехали в Грейт Килс. Номеров домов и указателей движения тут не было, и плутание среди обшитых старым сайдингом однотипных домов грозило затянуться, когда возле поворота у особенно ужасного дома, примечательного только тем, что на заднем дворе виднелся пустой бассейн, Ороро вдруг сказала: — Здесь поворот на улицу и вверх до конца. Дорога в этом районе была абсолютно номинальной, и поэтому машина шуршала с тихой осторожностью, прокатившейся по улице оглушительным рёвом для всех местных. На них с удивлением пялились из грязных, завешанных тряпьём, окон, а дети, игравшие в куче мусора на одной лужайке, по крайней мере раньше это было лужайкой, так и вовсе открыто тыкали пальцами, и когда машина проехала мимо, устремились бегом вслед такому неожиданному представлению. — Отвратительное местечко, — прокомментировала Эмма. Когда они припарковались в тупике улицы и вышли из машины, дети, мутации которых были видны за километр, все разноцветные из-за прихоти природы, но ужасно грязные и одетые в вылинялые вещи не по размеру, облепили её белоснежный Шевроле. — Посторожите нашу машину? — Ороро дружелюбно наклонилась к мальчику, кожа которого на манер броненосца, была покрыта крепкими чешуйками. В её ладони как из воздуха появился четвертак и тут же отправился мальчишке в ладошку. — И мы ищем мистера Фарука. — Король тени, король тени! Вам туда, мисс! — девочка с полным ртом заострённых зубов тут же повисла на своём старшем друге, ожидая, видимо, той же милости от Ро. Получив в награду монету достоинством поменьше, она широко заулыбалась и принялась нарезать круги вокруг машины, увлекая в этот патруль остальных оборванцев. — Как она назвала его? — нервно спросила Ро у Эммы, когда они двинулись по направлению к заброшенному на вид дому. — Король тени. Ороро неосознанно сжала кулаки и стиснула челюсть, и это не укрылось от Эммы. Она нервничала или боялась? — Повысь плотность воздуха возле своей головы, — чуть ли не приказала Эмма, — это помешает влезть в твоё сознание. Участок с домом, как ни странно для центральной Утопии и вполне нормально для отдаленного района, был обнесен низкой, проржавевшей от времени, сеткой-рабицей по периметру, калитка в которой поддалась со всем сопротивлением, на которое только была способна. По двору были раскиданы кучи мусора и какого-то гнилого тряпья, возле которого роились стаи мух. Каблуки сапог утопали в промоченной земле, с чавканьем отрываясь при каждом шаге. Эмма сдержала порыв прикрыть нос шарфом, хотя о наличии неприятного запаха она скорее догадывалась. Отсутствие эмоциональной окраски в обонянии в алмазной форме в данном случае было скорее плюсом. Она звонко заколотила в грязную серую дверь, отчего та заходила ходуном и даже издала прощальный треск. — Мистер Амаль Фарук? В доме послышалась возня. Эмма и Ороро быстро переглянулись, не говоря ни слова. Когда затвор двери щёлкнул, и та отворилась в их сторону, Ороро чуть дёрнулась. Из-за двери выглянула девочка не старше десяти лет. Худая, смуглая, с тревожным, и оттого будто горящим взглядом. Она махнула им худенькой ручкой в чёрном балахоне, приглашая зайти внутрь. К удивлению Эммы, едва они переступили порог не менее захламлённой, чем двор, прихожей, девочка скрылась в глубине дома, шурша разбросанными на полу газетами, как мышь. Внутри вонь усилилась. — Как будто кто-то сдох, — сказала Эмма, осторожно переступая через разодранную дорожную сумку, валяющуюся на полу. Ороро молчала, и её лихорадочный взгляд наконец стал для Эммы поводом для волнения. Она открыла было рот, чтобы приободрить свою спутницу, но тут из соседствующей с гостиной комнаты послышался скрипучий голос. — Что такое, Сурайя? Голос закашлялся, после чего послышался глубокий вдох, как будто говоривший использовал ингалятор. — О! Милая, я знал, зна-а-а-ал, что ты вернёшься ко мне! Ороро опередила её в коридоре и вошла в комнату, откуда раздавался голос, первой. Эмма осталась чуть позади, не выдавая своего присутствия. — Как ты выросла, моя девочка, — булькнул огромный лысый старик, взгромоздившийся поверх провонявшей мочой и потом софы, словно султан, правивший дерьмом. И говорил он смотря водянистыми глазами прямо на Ороро, которая вся подобралась, как дикая кошка. — Откуда… ты знаешь меня? Мерзкий старик закашлялся, выхаркивая свои лёгкие, и его пухлая ладонь с зажатым ингалятором метнулась к лицу. «Кик»! — Так-то лучше, — сказал он, погладив плечо Сурайи, сидевшей тут же, рядом с ним, на софе. - Моя Ороро, столько лет прошло! - он хитро сощурился, вцепившись девочке возле него в ключицу, но её лицо даже не сморщилось от боли. — Да кто ты такой, чёрт тебя задери?— выцедила Ро. — Как, неужели ты не помнишь своего «дядю»? — захрипел в ответ старик, снова прикладываясь к усиливающему его силы наркотику, — Ксавье, значит, хорошо тебе мозги промыл. Разряды молний трескуче заискрили возле рук Ороро, замахнувшейся, чтобы дать старику по морде. Девочка на софе тут же словно растаяла в воздухе, сыпучим песком вытекая из бесформенного чёрного балахона, служившего ей одеждой. Не успела ладонь Ороро достигнуть своей цели, как по комнате закружилась песчаная буря, обжигая глаза, царапая кожу и одежду, но не раня Фарука. Эмма даже не успела схватить Ро, чтобы вытащить из комнаты. — Нет! — завопила Ороро, простирая руки в стороны. Мощный вихрь разлетелся в стороны от неё, рассеивая песчинки, которыми стала девочка. Буря, и песчаная, и обычная, тут же стихли. — Ну что же ты натворила, Роро? Сурайя теперь не скоро соберется назад, — цокая языком, продолжил Фарук. - А кто это ещё там с тобой? Ну-ка, красавица? Эмма вышла из мрака коридора, и свет, пробивающийся даже сквозь грязное окно, заиграл на открытых участках её алмазной кожи. Старик прищурился. — Я слы-ы-ы-ышал о тебе, — он хихикнул, из-за чего из глубины его необъятного тела поднялась мелкая дрожь. — Заняла место Ксавье, который тебя, как и меня, оставил инвалидом без телепатии! Но теперь, благодаря этому, - он покрутил ингалятор, — я снова кое-что могу. Смотри! Эмма не могла почувствовать импульса, что он послал, но Ороро, нервно стоявшая за ней, рухнула на пол. Паника липкими пальцами сдавила горло, и Эмма, вопреки ей, взяла себя в руки. — Впечатляет, — лениво произнесла она, рассматривая ногти. — О да, вот я говорю с тобой здесь, и одновременно с Ороро. В её голове, — он растянулся в улыбке словно всем телом. — Замеча-а-а-ательное чувство. Но ты, ты словно пустое место, никакой мозговой активности! Эмма отошла к окну, медленно плывя через мусор на полу, словно ледокол. — Я ведь был сильнее Ксавье! — продолжил Фарук. — Такая мощь! Сила! Но ему надо было прийти и всё разрушить, забрать Ороро, а меня… — Я не для того пришла, чтобы ты вспоминал тут своё прошлое. Он осёкся, сверля её своими поросячьими глазами. Эмма опасно приблизилась, нависая над ним. — С телепатами что-то не так. — Мне-то откуда знать, без «кика» я и мыслёночки не прочитаю, — было не похоже, что он хоть сколько-нибудь её боится, но ему определённо стоило это делать. — Говори, старый хрен! — Эмма дала ему звонкую пощёчину. Изо рта у него тут же просочилось немного крови. — Ах ты! Резкий треск разорвал перепонки, и до Эммы лишь спустя секунду дошло, что её только что ударило молнией. Ни боли, ничего, кроме яркой вспышки и грохота. Ороро, полулёжа на полу, со страхом и трясущимися губами уставилась на Эмму, которая отвернулась от неё и со всей силы ударила старика прямо в нос. Хруст, раздавшийся при ударе, ласкал уши. Фарук завопил, зажимая нос рукой, и алая кровь тонким ручейком побежала через его толстые, как сардельки, пальцы. — Шармута!*— застонал он. — Убирайтесь отсюда, обе! — Не раньше, чем ты скажешь, что происходит с телепатами! — Не знаю, не знаа-а-аю! - умолял он. — Огонь! Я вижу огонь по ночам! Уходи-и-ите! — он потянулся рукой к столику, на котором стоял ещё один ингалятор. Успев раньше него забрать наркотик, Эмма сгребла Ороро в охапку, поднимая с пола, и уже в дверях обернулась, бросая на Фарука, всё ещё жалобно стонущего, прощальный взгляд. — Жаль, что Ксавье оставил тебя в живых.