***
Четверо огромных сильных легионеров во главе с тессерарием вели на казнь миниатюрную девушку с синими волосами, что струились до пояса. Белое платье ее превратилось в серые лохмотья, руки и ноги ее покрывали синяки и следы затянувшихся ран, даже на лице виднелся след от удара, но все же она оставалась прекрасна даже в таком виде. Римские женщины брезгливо морщили носики при взгляде на нее, а мужчины смотрели с плотоядным любопытством. Лишь дети глядя на обреченную на смерть гаэльскую жрицу, восхищенно распахивали свои наивные глаза. — Мама, мамочка, это же фея! Это ведь одна из тех прекрасных созданий, о которых рассказывают сказки! — Восторженно шептал какой-то мальчик, но в ответ получил лишь жестокую пощечину и гневный шепот матери, велевшей ему не оскорблять богов такими сравнениями. Жрицу богов Гельветии ввели на помост. Казалось, что весь Рим собрался посмотреть на муки и смерть юного создания, которое словно невинного оленя загнали в ловушку голодные волки. Леви держалась, как могла. Ни слезинки не упало с ее длинных ресниц, ни звука не сорвалось с ее губ. Она гордо смотрела в глаза людей, которые жаждали ее смерти. — Горожане столицы великой империи! — Начал Азир. — Посмотрите на это дитя! Не правда ли она выглядит милой и невинной? Но не стоит верить своим глазам! Под этой милой оболочкой прячется ужасная правда! Эта девушка — величайший позор для всех нас! Она — варвар, позорный галл, что оскорбляет земли великой империи своим существованием! Люди зашумели. Дети с непониманием смотрели на родителей, а те лишь продолжали кричать оскорбления девушке, что стояла в шаге от смерти. — Но и этого мало! — Продолжил довольный реакцией тессерарий. — Это ужасное создание оскорбляет наших великих богов! Она отрицает их существование и приписывает им вину за все ужасные вещи, что происходят в наших землях! Она славит варварских богов, и более того — эти галлы уверенны в том, что она избрана жрицей одним из их смешных несуществующих божков! Не это ли высшая наглость и позор для нас! Толпа загудела еще громче. Пускай Леви не понимала ни слова из того, что говорил нарбонец, и тем более не могла понять, что кричит толпа, но ненависть была так ощутима, что казалось воздух от нее стал тяжелым. «Кори, серебряные сестры*, помогите мне пережить это, не дайте мне выдать свой страх!» молила в своих мыслях Леви. — И посему, от лица великого Римского сената*, я не просто приговариваю ее к смерти — каждый из вас сможет сделать с ней все, что пожелает! Три дня она проведет на этой площади без возможности двигаться, и любой римлянин имеет право спросить с этой варварской женщины! — Азир даже не пытался скрыть радость в своем голосе. — Но перед тем, каждый из тех, кто сегодня приговорен к смерти, сможет воплотить свое тайное желание с этой девушкой прилюдно! Толпа вопила. Вся жестокость, что существовала в мире, в этот миг была в внутри этих людей. Не было зверя страшнее тех, кто радовался мукам, что предстояли этой девушке. А жрица лишь обреченно вздохнула. Ужас сковывал ее, но она продолжала держаться. Азир повернулся к девушке. Жестокая улыбка сияла на его лице. — Ты пожалеешь, что не умерла, пташка. — Произнес он на ее языке. Но девушка продолжала гордо смотреть в глаза своего палача. — Смерть есть избавление от всех мук. — Ответила она. — Но и смерть не скроет отвратительных деяний человека. Помни об этом. Лицо мужчины исказила злоба. — Привязать ее! — Крикнул он легионерам. Те в мгновение ока приковали жрицу к крестообразной конструкции веревками*. Леви из последних сил зашептала слова, что сами по себе возникали в ее голове. Никогда в своей жизни девушка не читала проклятий, но сейчас словно сами боги вложили слова в ее уста. Andedion uediíumi diíiuion risun Artiu mapon aruerriíatin, mapon aruerriíatin Lopites sní eððdic sos brixtía anderon.* Слыша ее речи, Азир лишь ухмыльнулся. — Бесполезно. — Шепнул он склонив голову к жрице, что прикрыла глаза фиалковыми веками. — Некому слышать твои мольбы. Но Леви упорно продолжала шептать. Andedion uediíumi diíiuion risun Artiu mapon aruerriíatin, mapon aruerriíatin Lopites sní eððdic sos brixtía anderon Etic secoui toncnaman toncsiíontío meíon toncsesit Buetid ollon reguccambion exsops pissíiumítsoccaantí rissuis Onson bissíet luge dessummiíis luge, dessumíis luge dessumíís luxe Dessumíis luge, dessumíis luge, dessumíis luge* — Ты глупа, малышка. — Шепнув это, Азир поднялся и продолжил на римском. — Да осветят лучи великого Аполона сие бренное отверженное тело, и да обожгут его лучи презренного варвара, что усомнился в его силе! С этими словами мужчина сорвал остатки одежды с девушки. Впервые Леви дрогнула. Страх забрался глубоко в ее душу. «Это конец. Я уже опозорена.» — Подумала она, едва сдерживая слезы. Солнце осветило мараморно-белую кожу жрицы. Она стояла, не способная прикрыться или спрятаться от толпы, а люди лишь довольно улюлюкали. — Как там говорят — для жрецов волосы как связь с божеством*? — Шепнул тессерарий, улыбаясь. Леви в ужасе распахнула глаза. Силы держаться кончились. — Нет! — Воскликнула она. — Не смей! Не трогай! Нет! — Горожане, эти варвары считают, что их волосы связывают их с богами! — Уже на римском продолжил Азир. — Давайте проверим, сколь правдивы слова галлов! В руке мужчины сверкнул короткий клинок. Девушка на кресте продолжала кричать. Слезы лились ручьем из ее глаз, казалось, что голос ее сорвался от криков. Мужчина намотал лазурные пряди и занес клинок. — НЕТ! — Последний раз сквозь рыдания воскликнула Леви. Рука нарбонца резко опустилась вниз… Полный боли крик разнесся над площадью. Кричал Азир, из руки которого торчала стрела с ярким наконечником. Толпа с непониманием осматривалась, пытаясь найти таинственного лучника. Но то, что они увидели…***
Гажил еле сдерживался, когда увидел, как этот отвратительный чужеземец сорвал одежду с его жрицы. Если бы не сидевший рядом Лаксас, то он бы давно уже выскочил из укрытия и бросился к Леви, разбрасывая всех на своем пути. — Держись, Лис! — Прорычал жрец Тараниса, впившись пальцами в плечо тигурина. — Надо выждать, пока Тьма не подаст сигнал! Выйдем раньше — и ты не хуже меня знаешь, чем это для нас кончиться. — Он не смеет трогать ее! — В ответ взъелся Гажил. В этот момент Леви закричала. Ее слезные протесты были словно острый клинок для воина, что должен был ее оберегать. Железный снова рванулся в сторону площади. — Гажил! — Возмутился было Дреяр, но увидел, как нарбонец намотал волосы Леви себе на кулак. — Во имя Антумноса*, его надо остановить! Где же ты, Фрид?! В этот миг, стрела пронзила руку римлянина. — ВПЕРЕД! — Рыкнул тигурин, рванув вперед. Он не задевал ни женщин, ни детей. Под тяжелую руку воина попадали лишь те, кто пытался помешать ему. Краем глаза он видел, как перешли в наступления войска под управлением Стинга и Роуга, как бросился в атаку Нацу, и как вступили в битву Леон с Греем. Но не это занимало его мысли. В бой вступили римские воины. Звон металла раздавался над площадью, крики на разных языках оглушали. Но ничего не могло остановить Гажила. Взлетев на помост, он в мгновении ока оказался возле Леви. Пара ударов мечом — и вот уже двое стражей валяются на досках корчась от боли, а воин уже у креста, на котором повисла жрица, безвольно опустив голову. — Мелкая, очнись! — Легко потряс девушку Гажил. Он окинул ее взглядом и покраснел. Из головы совершенно вылетело то, что жрица перед ним абсолютно нагая, а от того лишь более привлекательна. Стараясь подавить в себе мужское начало, он лишь отметил, что его драгоценная подопечная не ранена. — Давай же, маленькая, приди в себя! Тонкие веки дрогнули, и глаза цвета орехового дерева растерянно взглянули на воина. — Леви, ты в порядке? Леви? — Не прекращал звать ее воин. — Ответь мне, ну же, молю! — Га…жил… — бормотала она. — Он…он… Волосы… — Все в порядке, все хорошо, никто тебя больше не тронет! — Облегченно бормотал Гажил, осторожно закутывая в плащ девушку. — Я никому не позволю… — Он… успел… — Произнесла Леви. И только сейчас воин увидел, что половина лазурных волос жрицы рассыпана по деревянному настилу, а часть их ветер уже унес на площадь, где вовсю шло сражение…***
Эрза не покидала Жерара. Ее сердце измучилось, заелось совестью, которая не давала спокойно спать. Она все эти годы чувствовала, что не права, но не могла найти оправданий возлюбленному и брату своей подруги, которую она много раз спасала в детстве. А теперь она не хотела терять ни секунды драгоценного времени, которое они могли провести вместе. В глубоком детстве старый жрец провозгласил — дочь великого вождя племени и сын торговца предначертаны друг другу богами. Но судьба обоих детей будет тяжелой, и лишь пройдя через все тяготы, они смогут, наконец, быть вместе. Все это время она отмахивалась от страшных слов провидца, и лишь сейчас осознала их истинную суть. Потому она с большим азартом сейчас стояла спиной к спине с возлюбленным и защищала семью, которую чуть было не потеряла. Некоторые римляне узнавали девушку, что когда-то была в рядах наместника западных земель, но трудно было поверить в то, что теперь она предала их. Эрза всю свою жизнь была искусной воительницей, с которой не могли сравниться лучшие воины племени. Она была выше и легионеров, что приняли ее в свои ряды. Жерар с улыбкой наблюдал за своей невестой. Как же давно он не видел ее в бою. Он прекрасно знал любовь Алой к битвам, ее мастерство и приемы. И был единственным, кто не уступил ей. Никто из них не мог одолеть друг друга. От того они и были непобедимыми соперниками в бою. — Леусетиус! — Крик любимой выдернул его из тяжелых мыслей. — Осторожно! Заметив подлую атаку, юноша увернулся и повернулся к Эрзе как вдруг… На его глазах клинок пронзил бок девушки, вгрызаясь в ее плоть. Улыбка медленно сползла с лица воительницы, которая медленно оседала на землю. И только Жерар хотел закричать, как заметил, что не только его любимая пострадала. Позади девушки с волосами цвета крови, на землю упал статный юноша. Рукоять меча, что пронзил ее бок, торчала из его живота. На лице умирающего скользнула болезненная улыбка. — Простите меня… Я должен был… — Прошептал он, прежде чем его глаза навеки закрылись. — Симон… — Не веря своим глазам шептал Жерар, подскочив к друг и пытаясь его подхватить. — Нет… Не смей! Истошный крик разнесся над площадью. Оглянувшись, Жерар встретился взглядом с обезумевшими бездонными черными глазами девушки, чей мертвый брат сейчас лежал на его коленях… Воронья стая пролетела над городом, в котором шла жестокая битва. Их крики эхом отдавались в небе, которое заволокли черные тучи… * Серебряные сестры — безымянные божества. По традиции кельтов существовал целый культ, согласно которому необходимо было проводить танцы и песнопения по ночам в честь «безымянного» бога, когда на небе царила полная луна. * Сенат — (лат. senatus, от senex — старик, совет старейшин) — один из высших государственных органов власти в Древнем Риме. Создан из совета старейшин патрицианских родов в начале царского периода первым царём Рима — Ромулом — первоначально в его состав входило 100 человек. * Имеется в виду традиционное распятие на Х-образном кресте при помощи веревок. Использовалось в самые древние римские времена в качестве пытки и казни заключенных. *Оба отрывка на гаэльском языке — выдержки из реального текста древнего проклятия, направленного против римлян. Взято из композиции Eluveitie — Dessumiis Luge. Перевод: Я призываю великого Бога и господина Аруэрриатиноса, сына Артиу Через магию богов подземного мира Чтобы подвергнуть пыткам души. Я призываю великого Бога и господина Аруэрриатиноса, сына Артиу Через магию богов подземного мира Чтобы подвергнуть пыткам души И каждый, кто поклялся ложной клятвой, Начиная с первого поклявшегося, будет полностью уничтожен Перед Лугом клянусь в этом, клянусь Лугом Клянусь Лугом, Клянусь Лугом. * Выдуманная традиция, взятая из другой исторической веры. Существовало поверье, что волосы есть связь с покровителем. В данной интерпретации я использую волосы как связь между жрецом и божеством. Божество питает своего жреца через них и дает силы. Обрубить их — равно как оборвать связь. Стоит единожды отрезать волосы — и связь теряется навеки. От того при ритуале бракосочетания жрецы приносят в жертву по пряди волос, как бы связывая свои узы сильнее, чем связывают их с божествами обязательства. * Антумнос — прямое царство мертвых у кельтов.