Вселенная на час

У нас есть всё. Весь мир на пару часов только наш. Вселенная сжимается до размеров концертного зала, слепит тысячью разноцветных солнц и вибрирует в грохоте космического хаоса; жизнь на этом клочке мироздания безудержно пылает и искрится, а за окружающими стенами нет ничего кроме бесконечной пустоты холодного безвоздушного пространства. Когда выходишь на побережье сцены к самой кромке волнующегося живого океана, испытываешь эйфорию, граничащую со страхом. Многорукое чудовище рычит, раздираемое беспощадным обожанием. Я будто вижу нас со стороны: маленькие фигурки на островке, омываемом сверкающими водопадами света. Ты стоишь на острие атаки, уверенно, даже с вызовом – я не перестаю удивляться твоей неосознанной храбрости. Волосы падают тебе на лицо, лезут в глаза, но ты не замечаешь ничего, подхваченный водоворотом вдохновения. Ты самозабвенно поёшь вожделеющей публике о наших секретах – они надёжно спрятаны в лабиринтах изящно сплетенных слов; никому не добраться до центра головоломки и не узнать истину, известную только нам. Твой голос разносится до границ видимого мира, пронзает навылет, преломляется в сердцах, распадаясь на оттенки смыслов. Завороженная тобой толпа, как прирученный зверь, послушно внимает твоим словам, но каждый слышит свою личную и, несомненно, насквозь правдивую историю. Ритм нарастает, как приближающаяся гроза, рассыпается музыкальными раскатами грома под вспышки искусственных лазерных молний. Штормовые потоки энергии обрушиваются в зал раскаленной страстью лавиной. Ты даришь себя всем собравшимся, выставляешь напоказ оголенную душу чужим незнакомым людям, жадно пожирающим тебя глазами. Ощущаю странную мучительную ревность всякий раз – ведь вне сцены ты обычно закрыт и немногословен, и твоя искренность принадлежит мне одному. А сейчас, стоя рядом, ты как никогда далёк от меня – в эти минуты ты не мой, и эта мысль меня ужасает. Вжимаешься в микрофонную стойку с таким страстным отчаянием, словно льнешь к разгоряченному телу после долгой разлуки, и зал заходится криками и одобрительным свистом. Песня невозмутимо льется дальше, ты скользишь рукой по тонкому металлическому шесту, невыносимо плавно качая бедрами, и пол тает под моими ногами, подвешивая в невесомости. С трудом пересилив наваждение, окунаюсь взглядом в многоликую толпу, остужая кипящее сознание. Но там, в мерцающей тьме, притаилось море невидимых глаз, в отражении которых издевательски бесстыдно танцует твой образ – я кожей ощущаю тягуче-горячие волны твоего присутствия слева от себя. Проигрываю в противостоянии силам притяжения и невольно снова на тебя смотрю. На пике эмоций крепко обхватываешь микрофон обеими руками, но на самом деле твои пальцы смыкаются на горле – иначе отчего мне стало трудно дышать? Закрываю глаза, прячась от безумной реальности, растворяясь в нашей музыке, пульсации одичавших звёзд и магии твоего голоса. Несколько часов как всегда пролетают неуловимо быстро – наверное, время в созданном нами мире струится по искаженной траектории. Звёзды гаснут, тьма стирает иллюзорное окружение, выбрасывая нас в действительность. Наша чудесная команда отыграла сегодня безукоризненно. Измотанные, но счастливые, ребята поздравляют друг друга, хлопают по плечам, беспрестанно шутят и весело смеются в ответ. Не прекращая дурачиться, они шумно собираются и – как всегда – оставляют нас с тобой наедине. Встречаемся взглядами и замираем, вплавленные в распятые секунды. Вдох-выдох. Оглушительно громко. Когда ты привычным движением убираешь с лица взмокшую растрепанную челку, я иррационально ощущаю, как на кончиках пальцев вспыхивает тепло твоей кожи. Мы стоим так близко друг от друга – мне кажется, я слышу, как лихорадочно стучит, пытаясь вырваться из груди, твоё беспокойное сердце – ему всегда было тесно в плену того, что так метко назвали "клеткой". Борюсь с навязчивым желанием протянуть руку, преодолев запретные несколько сантиметров, и прижать раскрытую ладонь к твоей груди, туда, где под липнущей к телу тканью футболки отсчитывает мгновения твоя жизнь. Когда-то я сделал бы это не задумываясь, но не сейчас. Усталая улыбка – знаю, ты едва держишься на ногах. Я-то просто, по-человечески устал, а вот ты смертельно измучен, грубо вывернут наизнанку – окровавленные клочья воспоминаний болезненно колышет сквозняк из бездонной дыры в твоей душе, откуда все твои чувства были только что с голодным остервенением выскреблены и впитаны толпой. Эту рану ничем не залечить. От этого недуга не существует лекарства. Хоть ты всю жизнь и пытаешься упрямо остудить боль алкоголем и заполнить незаживающую рану сигаретным дымом, но только покой и обволакивающая тишина позволят ей ненадолго затянуться хрупкой корочкой забвения. Мягко улыбаюсь в ответ и коротко киваю, что означает: тебе необходимо отдохнуть и побыть одному. Уже многие годы нам не требуются слова, чтобы понимать друг друга. Благодарный взгляд на прощание, и ты разворачиваешься и уходишь, оставив после себя жгучую пустоту. Слышу свой судорожный выдох. Напряжение, до звона наэлектризовавшее вокруг нас воздух, стремительно тает. Я тоже отворачиваюсь и иду к ребятам, пытаясь нащупать и крепко ухватить бодрое расположение духа, настроиться на легкомысленное веселье. Уводя свои мысли подальше от тревожных переживаний, вспоминаю сегодняшний громкий успех. У нас всё великолепно, мой друг. Всё, как всегда. Всё, кроме любви.