Выбивший

      Медведь брезгливо поморщил нос, хрипло фыркнул и недовольно покачал лохматой головой:       – Знаешь, Лео, твоё упрямство и чрезмерная настойчивость сначала смешили меня. Но теперь уже раздражают. Сколько можно? Дался тебе этот позолоченный мужик с приклеенным мечом! Другой бы давно плюнул и забыл. А ты уже шестой забег совершаешь… даже как-то невежливо с твоей стороны.       Мохнатый пронзительно скрипнул длинными когтями по полированному столу, оставив на блестящей лакированной поверхности четыре параллельные борозды. Затем взял с подноса услужливо поданный коньяк, небрежно отмахнулся от бледного официанта, дрожавшего от страха, как былинка на ветру, одним махом осушил бокал и хлопнул им по оцарапанной крышке стола:       – Пойми, Лео, для Киноакадемии ты давно уже как покойник. Когда видят твоё имя в списке номинантов, то не конверт с эмблемой готовят, а набор мемов для интернета. А ты приклеился, как банный лист, и никак не отвянешь. Ну, хочешь, помогу?       Он наклонился вперёд, так, чтобы кроме Лео, никто не услышал, и доверительно прошептал:       – Ты только моргни. Я всё сделаю сам. Никто и не узнает, что ты сдался. Конечно, после церемонии затроллят всем миром во всех соцсетях и на всех телеканалах, но ведь это ненадолго. Годик-другой, подумаешь. Зато потом будет легче, поверь. Ну, чего ждёшь? Давай, моргни.       Мрачный ДиКаприо сверлил недовольным взглядом наглого собеседника, а тот всё ждал-ждал, да без толку. Тогда лохматый раздражённо плюнул, обернулся и махнул когтистой лапой небольшой группе мужиков в новеньких, с иголочки, фраках и лакированных ботинках:       – Парни! Он согласен.       Надменные киноакадемики, привычно закинув на плечи лопаты, неспешно приблизились, кивнули косолапому и стали копать, предварительно разломав начищенный паркет прямо посреди огромного презентабельного зала. Закинув одну заднюю лапу на другую, медведь вальяжно обмахивался салфеткой и ехидно ухмылялся, приговаривая:       – Они всё понимают, Лео. Им не впервой хоронить чьи-то надежды на награду. Но на этот раз всё зашло слишком далеко, так что похоронить придётся тебя самого. Чтобы больше не маячил и на нервы не действо...       Мохнатый не договорил – взбешённый Лео бросился на него и мёртвой хваткой вцепился в глотку:       – Ах ты, наглая скотина! Я не для того столько прошёл, чтобы кучка каких-то лощённых козлов во фраках всё испортила! Да после таких съёмок на моём пути лучше не становиться – сам ведь знаешь, кто окажется выжившим. Или забыл?       Несчастный бурый громила отчаянно рвал когтями руки рассвирепевшего ДиКаприо, а тот ни на йоту не ослаблял хватку, хотя пол уже был залит кровью. Медведь надрывно захрипел, задыхаясь, и попытался из последних сил выкрикнуть:       – Мужи... мужи-ки... отбой! Он... псих!       В пылу гнева Лео сверкал глазами с такой злобой, что перепуганные насмерть киноакадемики побросали лопаты и сбились в стайку в дальнем углу. Только тогда он отпустил несчастного зверя, который тут же повалился на бок, судорожно хватая воздух, как рыба, выброшенная на берег. ДиКаприо неспешно взял со стола белоснежную салфетку и стал вытирать руки, свысока поглядывая не поверженного. Кто-то из киноакадемиков робко подал голос:       – Какие будут мнения, господа?       – Ну, что сказать... надо отдать ему должное – медведя-то он завалил.       – Собственно, премию мы даём не за это, хотя в данном случае...       Тем временем отдышавшийся хищник незаметно поднялся на ноги за спиной у Лео и в один мощный прыжок опрокинул его в вырытую яму.       – А, так тебе мало?! – выкрикнул ДиКаприо и выхватил из рукава охотничий нож. – Я предупреждал!       И полоснул зверя по горлу. Горячая кровь фонтаном брызнула ему в лицо. Зажмурившись, Лео отпрянул, стёр рукавом кровь и... открыл глаза.       За окном президентского люкса алел горизонт. Начиналось утро последнего зимнего дня 2016 года. Первые рассветные лучи мягко скользили по золотистой статуэтке, горделиво поблёскивающей с каминной полки.       В жизни Леонардо ДиКаприо начиналась новая эра. Без медведей.